Страница 12 из 51
Из бара в конце улицы вынырнула шумная компания офисных служащих, загоготала, сбилась в кучу, а потом рассеялась по переулкам. Я остановилась невдалеке от фонаря и огляделась, пытаясь определить, где я нахожусь. Вдруг мое внимание привлекла фигура человека, который, видимо, тоже вышел из того же бара.
Сгорбленный, со вздрагивающими плечами и сбитым на бок пиджаком, мужчина ничем не отличался от других припозднившихся пьяниц, но было в нем что-то, что показалось мне знакомым. Я пошла вслед за ним, все более ускоряя шаг по мере того, как во мне крепла уверенность.
— Накамура-сан? — позвала я, и, оказавшись, рядом, протянула руку и тронула его за плечо. — Накамура-сан…
Он повернулся слишком резко. Я дернулась, словно просыпаясь от кошмара, и, прежде чем успела подумать, уже отпрыгнула, в прыжке активируя «глаза» и вынимая нож.
Мерзость!
У Накамуры или того, что мне сначала показалось мастером Накамурой Гэндо, совсем не было лица. Только бледная зыбкая поверхность под налипшими от пота волосами.
Я сжала нож в ладони, ощущая пальцами знакомую гладкую поверхность рукояти. «Наверное, оно на ощупь, как слоновая кость, — подумала я, и едва не сплюнула от неожиданно нахлынувшей на меня брезгливости, — нет, оно мягкое и податливое, как мертвое тело…»
Существо не нападало, оно стояло, зияя своей пустотой, и будто глядело на меня — печально и безучастно. И даже глазами смерти я не видела его лица, только горшок из незастывшей белой глины на месте головы, расходящийся разломами трещин — линий смерти.
Тогда сама я побежала к нему, целясь для точного удара. Но призрак не шелохнулся, словно был готов принять смерть от моей руки. Если только он не был уже мертв. Я застыла в шаге от него с занесенным ножом.
— Кто ты?
Он не ответил. Постояв несколько секунд, он повернулся и, как обычный припозднившийся пьяница, побрел вперед, своей, только одному ему известной, дорогой. Только его плечи, казалось, как-то осели — как оседает земля при взрыве, и одежда провисла, как на вешалке. Нет, всё же он мало напоминал человека.
Не знаю почему, но я не стала его преследовать. Когда он скрылся из виду, я просто повернулась и пошла домой с отчетливым пониманием, что на сегодня охота закончена.
В моих окнах горел свет. Покопавшись в памяти, я вспомнила, что не включала его в этот вечер. Значит, Кокуто? В такое время? Я почему-то ощутила укол совести. Но, в конце концов, я ведь ему ничего не обещала.
Облегчение от того, что нежданным гостем оказался все-таки Микия, сменилось неприятным тревожным предчувствием. Он выглядел чересчур странно даже для самого себя: каким-то помятым и всклокоченным, даже испуганным.
— Кокуто? — я закрыла за собой дверь и сбросила дзори. — Ты что тут делаешь?
— Шики… — с чуднóй смесью радости и удивления на лице, он неожиданно шагнул ко мне навстречу и сгреб меня в охапку. — Наконец-то ты пришла.
Высвободив руки, которые оказались прижаты к его груди, я осторожно обняла его за плечи.
— М…м-микия, что случилось? — спросила я, чувствуя, как во мне самой уже начинает крепнуть испуг от такого поворота событий. Происходящее казалось каким-то нереальным, словно вот-вот из-за угла выпрыгнет Аозаки и заорет: «Сюрприз!» или «Вас снимает скрытая камера! Скажите «Сыыр!»
Я не понимала ровным счетом ничего.
Мы стояли на пороге, Микия прижимал меня к себе, будто боялся, что я вот-вот исчезну, а в моей душе копошились непрошеные воспоминания о том, как мы вот так же обнимались на промозглом складе в феврале. Когда я думала, что потеряла его…
Я нахмурилась и ткнулась носом в его плечо. Почему-то всегда, когда я вспоминала этот эпизод, что-то сдавливало внутри и не давало дышать.
Дурацкий, дурацкий Микия… С ним всегда так тяжело.
Но я знала, что никогда себе не прощу, если вдруг потеряю его снова. И плевать я хотела на его безопасность, на Азаку и ее упреки, будь она даже тысячу раз права.
Я неуклюже погладила его по волосам, задевая дужки очков.
— Ты чего, а? — наконец, выдавила я, отстраняясь, чтобы видеть его лицо.
Микия странно на меня взглянул и обхватил мое лицо ладонями. Его лицо было так близко, дыхание касалось моей кожи, и длинная челка щекотала нос, а я только и могла что удивленно хлопать глазами. Он что меня сейчас поцелует? Так и не определившись, стоит ли мне закрыть глаза или нет, я вопрошающе уставилась на него. Но он ничего не сделал. Только прислонился лбом к моему лбу и закрыл глаза.
— Я просто испугался за тебя, — сказал он тихо и устало. — Теперь все хорошо.
Мои плечи опустились, и я выдохнула с облегчением.
— Бака ты, я думала, что-то серьезное случилось. Со мной всё в порядке. Да и что со мной может случиться? — пробормотала я, вздыхая, думая, что озвучиваю очевидный факт.
Микия выпрямился, и мы снова встретились взглядом.
— Ты из плоти и крови, Шики… — как-то безнадежно сказал он и, отвернувшись, потянулся к каким-то пакетам на полу, которые я даже сначала не заметила.
— Но это ведь не только из-за моей прогулки? — я удержала его, заставляя выпрямиться и посмотреть на меня. — Что-то произошло? Скажи мне, — потребовала я, теперь уже сама сжимая его плечи.
Не нравилось мне что-то в его тоне, не нравилась вся эта ситуация: какая-то дикая и тревожная. И мне совсем не нравилось, что я ничего не понимаю и не знаю, как себя вести.
— Я сегодня вечером случайно наткнулся на новую жертву убийцы. Я думал, она спит… Что ей плохо. Она лежала на скамье, словно случайно задремала. И когда я ее развернул ее… у нее не было лица… — его пальцы мазнули по моей щеке, и прежде, чем он успел с собой справиться, я заметила на его лице выражение — даже не испуга, а боли. Словно он потерял что-то очень дорогое. Или кого-то. — Я испугался…
Я нахмурилась. Я видела уже этот его взгляд, и мне больно было видеть его снова, особенно применительно к незнакомой жертве убийцы. Я разжала пальцы, отпуская его футболку, за которую недавно сгребла его, требуя ответа.
— Ну да, — я кивнула сама себе.
Что ж еще это могло быть? Кокуто всегда умудрялся встретить нужного человека в нужном месте, стать свидетелем самоубийства или наткнуться на труп в серийного убийцы в многотысячном и, в общем-то, довольно благополучном городе… Привязался к девушке с раздвоением личности и непреодолимым позывом к убийству уже в старшей школе. Что это? Судьба? Везение? Или злой рок?
— Какое совпадение, — иронично хмыкнула я, хотя, честно говоря, мне было совсем не до смеха. — Это мне впору за тебя переживать, Микия. С твоим-то везением.
— В той изуродованной девушке мне почудилась ты, — сказал он таким тоном, что я устыдилась собственных слов и мыслей. — Я представил себе это как наяву — что если бы это случилось с тобой.
— Это случилось не со мной, — отрезала я, чувствуя, что меня все-таки смутили его слова. Мне хотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым, чтобы он прекратил так смотреть на меня.
Микия стоял совсем рядом, словно невзначай, бездумно, касаясь моего лица, перебирая пряди моих волос, то убирая их за ухо, то снова вытягивая и скользя по ним пальцами. В другой ситуации я бы, наверное, покрутила пальцем у виска, но сейчас, после его слов, после этого объятия на пороге, я поступила иначе. Поднявшись на носочки, я мягко впечаталась в его губы губами. Черт его знает зачем. От того ли, что подумала секунду назад, что он сделает это первым, или потому, что желание его прикончить было на самом деле чем-то другим?
Наверное, все дело было в его взгляде. В нем читалось то загнанное выражение, что и тогда, четыре года назад, когда он не хотел верить, что убийства дело моих рук. Когда зимними вечерами стоял в бамбуковой роще перед особняком Рёги, пытаясь мне самой доказать, что я — не убийца, что он верит в меня несмотря ни на что. Что за дурак… Он причинял мне боль своей добротой, своей любовью, своей верой в меня. Прежняя Шики не в силах была это выдержать. Она не верила, что достойна этой любви, зато в это верил ШИКИ, потому и заслонил ее собой. От них не осталось теперь ничего, кроме воспоминаний и теплого нежного чувства по отношению к нему, к неуклюжему и настырному однокласснику в нелепых очках.