Уроки плейбоя

Лукка Чатсфилд здесь совсем по другим причинам, и она должна избавиться от него всеми правдами и неправдами. Никто и ничто не должно подвергать опасности тщательно спланированную свадьбу Мадлен. Это был самый важный месяц в жизни Лотти, шанс показать не только семье — особенно сестре, — но и всему миру, что она не просто запасная наследница.

— Разве тебе не положены телохранители или что-то вроде того?

Лукка прибавил шагу и нажал на кнопку вызова одновременно с Лотти, и хотя девушка успела отдернуть руку, ей не удалось избежать соприкосновения. От его руки ее бросило в жар, который сразу направился в самый центр и скопился в горячую жидкую массу, которая, казалось, жила своей жизнью, проходила сквозь кровь, бушевала, волновалась, вела себя словно поток, грозящий разрушить дамбу.

Все в Лукке Чатсфилде выводило Лотти из равновесия, составляя невероятный контраст с ее чопорной и серьезной манерой поведения: полуулыбка, насмешливый взгляд, спокойная поза человека, которому наплевать, что о нем думают другие. Насколько Лотти знала, у Лукки не было постоянной работы, он лишь терял время в сексуальных утехах и путешествиях из одной точки земного шара в другую с праздника на праздник. В отличие от него его брат-близнец жертвовал себя благотворительности и только отдавал, не делая ничего для себя.

В ожидании лифта Лотти сосредоточенно рассматривала лампочки на потолке, всей кожей ощущая его аромат, мужественную энергию. Ее грудь жгло и кололо в оковах бюстгальтера, в животе поселилась дрожь. Лотти прочистила горло.

— Я предпочитаю передвигаться по княжеству без команды охраны, если только нет какой-то необходимости. — Ей удалось сказать это строгим официальным тоном, тогда как внутри у нее все горело. — По-другому дела обстоят, когда я за границей, но даже там я стараюсь занимать скромную позицию. Это в моей сестре все заинтересованы, не во мне.

— Тебя это беспокоит?

Лотти посмотрела на него и столкнулась с напряженным и неожиданно серьезным взглядом, тут же заставившим ее потерять способность контролировать мысли. Ее поразила темнота его карих глаз. С трудом оторвавшись от них, она позволила взгляду медленно скользнуть от его носа ко рту… ох, какому сексуальному рту! Лотти сглотнула, проследовав взглядом по скульптурным губам. Нижняя была намного полнее, чем верхняя, что говорило о чувственности их обладателя. Щетина на подбородке вызывала непреодолимое желание дотронуться до нее, почувствовать ее покалывание на кончиках пальцев. Как же давно она не прикасалась к мужчине… Ей нужен холодный душ.

Звук, возвещавший о прибытии лифта, вывел ее из задумчивости.

— Нет, конечно нет. — Она вздернула подбородок. — Я не из тех, кто любит быть в центре внимания.

— Поэтому ты так одеваешься?

— Что не так с моей одеждой? — Лотти с изумлением взглянула на него.

Лукка сильной рукой придержал для нее двери лифта.

— Ты одеваешься так, словно идешь на похороны почтенной незамужней двоюродной бабушки.

Лотти смотрела на него:

— Чтобы вы знали, это платье сделано на заказ и стоит невероятных денег. И маленькая поправка: у меня нет незамужних двоюродных бабушек.

— Это платье выглядит так, словно его изготовили для кого-то, кому уже за шестьдесят. У тебя великолепные ноги, почему бы их не показать?

Она шагнула на полированное дерево в зеркальную кабину лифта и повернулась к Лукке, за спиной которого со вздохом и шипением закрылись двери.

— С чего мне это делать? Мои ноги — мое дело. Они не чьи-то. Тот факт, что я принцесса, не значит, что всем нужно знать, как выглядят мои ноги. Я не хочу, чтобы люди спекулировали на тему моего целлюлита или его отсутствия, сравнивали мою фигуру с фигурой сестры. Не думаю, что кому-то должно быть дело до того, как я выгляжу в купальнике, или когда завтракаю или ужинаю, или пью кофе с друзьями. Я просто хочу, чтобы меня принимали такой, какая я есть.

После ее вспышки воцарившаяся в кабине лифта тишина казалась особенно гулкой.

Лотти смотрела в пол, с усердным вниманием изучая носки своих консервативных туфель. Сколько она себя помнила, ее всегда сравнивали с сестрой.

«Не оправдывает надежд».

В подростковые годы это было невыносимо, каждая фотосессия становилась мучением. Комментарии прессы временами были слишком жесткими, особенно для юной чувствительной девочки, которая еще не нашла свой стиль. А после возвращения из Швейцарии Лотти и вовсе старалась держаться вне видимости папарацци, специально одевалась просто, даже слишком просто. Это было ее выражение высокомерного отношения к модникам, считавшим ее недостаточно симпатичной или стильной.

Она не красивая блондинка с голубыми глазами, не бабочка, которая может использовать толпу себе на пользу, покорить сердце каждого так, чтобы они следовали за ней всюду. Она тихая мышка, которой нравится проводить время в одиночестве. Оставаться незамеченной, быть на отшибе, справляться с важными делами без шума и фанфар.

— Должно быть, тяжело постоянно играть роль второй скрипки.

Лотти подняла голову и увидела, что его взгляд все еще задумчив.

— Я бы не играла первую, будь я даже рождена для этого. Мадлен нравится факт, что она в конце концов станет королевой, ей хорошо удается отдавать приказы — в отличие от меня.

— Не знал об этом. — Уголок его рта дрогнул в печальной улыбке. — В отношении меня у тебя хорошо получается разбрасываться ими.

— Это другое. — Лотти нажала на кнопку этажа бального зала. — Вы хотите слушать мои приказы не больше, чем я — отдавать их.

Лукка прислонился к стене лифта и скрестил руки на груди:

— Я знаю, что ты пытаешься сделать.

Лотти дернула плечом:

— Не имею представления, о чем вы.

От его усмешки все внутри дрогнуло.

— Ты собираешься привлечь меня ко всевозможным нудным проверкам и мероприятиям, пока я не сбегу от скуки. Но это не сработает.

«Увидим». Лотти снова нажала на кнопку:

— Почему так долго?

Словно чтобы досадить ей, лифт вздрогнул и замер. Лотти почувствовала противную липкую дрожь в позвоночнике и снова нажала на кнопку. Яростно, с силой.

— Давай! Двигайся, дурацкая штуковина!

— Посмотрим, где мы застряли. — Казалось, Лукка не слишком обеспокоен.

— Застряли? — Лотти обернулась, чувствуя стук сердца где-то в горле. — Мы не можем застрять! У меня дела. Люди, которых я должна увидеть! Только не это!

Мысль, что ей нужно выбраться прежде, чем она забьется в припадке клаустрофобии, Лотти оставила при себе.

Лукка оттолкнулся от стены и принялся изучать компьютеризированную контрольную панель.

— Мы застряли между этажами.

Лотти смотрела на него, пытаясь контролировать смешанный с яростью и слепой паникой страх.

— Кажется, вас это совсем не волнует. Но это отель вашей семьи, неужели вам все равно, что есть проблема с лифтом? Это не очень выгодно для вашей репутации. — Она изобразила пальцами кавычки и продолжила тоном заправского гида: — «Добро пожаловать в отель «Чатсфилд», где вас ждет часовое пребывание в застрявшем лифте».

— Не у всех наших лифтов проблема, только у этого. — Лукка снова прислонился к стене. — Это частный лифт для пентхауса, и, полагаю, ты слишком сильно нажала на кнопку. В следующий раз стоит попробовать более мягкий подход. Поверь мне, ты получишь лучший результат.

Он скользнул по ней сонным взглядом полузакрытых глаз, и Лотти показалось, что ее погладили. Она стиснула зубы.

— Спасибо за урок по обращению с темпераментными лифтами, но вы не думаете, что нужно позвонить кому-то и позвать на помощь? Мы можем застрять здесь на несколько часов.

— Забавно. — Темные глаза Лукки вспыхнули, на губах показалась улыбка. — Как предлагаешь провести время?

По телу Лотти снова пробежала дрожь, но теперь уже не от страха, а от вожделения. Несмотря на внушительные размеры лифта, достаточно было взгляда этих дьявольски сексуальных глаз и обжигающей улыбки, чтобы пространство сжалось до размеров коробки с хлопьями. В воздухе витал запах цитрусового аромата средства после бритья с нотками экзотической специи, опьяняющей ее.