Уроки плейбоя

— Я ничего не пропускаю. — Лотти произнесла это со всей возможной убежденностью.

Она не особенно любила вечеринки, как сестра, но и синим чулком не была… скорее маргаритка, которая опускает голову, как только уходит солнце. Но первый сексуальный опыт в восемнадцать лет преподал ей серьезный урок. Над ее невинностью посмеялись: ее парень разослал друзьям фотографии их самых интимных моментов. К счастью, отец смог заблокировать дальнейшее распространение, но с тех пор она никогда никому не доверяла.

Сказав себе, что не скучает по этому, Лотти старалась не думать о чувствительном скольжении плоти по плоти, жаре и страсти прижавшихся друг к другу губ, эротическому танцу языков и освобождению сдерживаемых первобытных позывов. Страсть имеет слишком большую силу, она блокирует рациональные мысли и самоконтроль.

Ее чувственная часть спряталась в раковине и умерла… или она так думала — до сегодняшнего дня, пока Лукка Чатсфилд не поймал ее руки своими большими, мужественными ладонями. По позвоночнику пробежала дрожь, распространившись по крови, по венам. Лотти попыталась встряхнуть себя — неразборчивый плейбой, у кого меньше моральных ценностей, чем у сомнительного котяры, станет последним мужчиной на планете, с кем она когда-либо будет встречаться.

Нет. Нет. Нет. Тысячи миллионов, миллиардов, триллионов раз нет. Вместо этого она заставит его поработать.

Лукка пил мартини, когда услышал решительный стук в дверь своего номера. Он опустил ноги с кушетки, встал, потянулся и неторопливо подошел к двери.

— Что ж, здравствуй, маленькая принцесса. Ты пунктуальна.

Взглядом зеленых глаз можно было срубить дерево. Лотти вздернула подбородок и расправила грудь в глубоком вдохе, словно призывала на помощь внутренние резервы. Лукке даже нравилась эта тщательно контролируемая темпераментность. Застегнутая на все пуговицы снаружи и кипящая внутри. Милая. Уникальная.

В ней была скрытая красота — не в лице, как у сестры, но внутренняя элегантность, которая захватывала тем сильнее, чем дольше Лукка смотрел на нее. На этот раз на ней была другая пара очков — с серебристой оправой, более тонкой, но по-прежнему придававшая ей сходство с книжным червем.

— У нас есть работа.

— Да?

Ее рот был сильно сжат, словно за губами хранился целый арсенал жалящих, резких ответов и она пыталась удерживать их там.

— Вы здесь не для праздника, а чтобы помочь мне. Этим и будете заниматься.

Лукка оперся плечом о дверной косяк:

— Не хочешь выпить?

Лотти свела брови:

— Мистер Чатсфилд, я здесь не с визитом. Я здесь, чтобы дать вам поручения для свадьбы.

— Не смеши меня. — Он закрыл дверь и улыбнулся. — Я никогда не веду дела на трезвую голову.

В ее глазах сверкало такое отвращение, что стекла очков могли запотеть или даже лопнуть. Ее неприязнь была настолько ощутимой и сильной, что он чувствовал покалывание в затылке и позвоночнике. Сдерживаемые с такой силой страсть и огонь только укрепили Лукку в намерении раскрыть ее футляр и посмотреть, обнаружится ли смутьян за маской ледяной принцессы?

Она поправила очки на носу:

— Я никогда не веду дела без таковой.

— Идеальное совпадение, правда?

Лукка сделал глоток мартини, и Лотти в отвращении прищурилась. Девушка и не догадывалась, что воплощает собой любую фантазию на тему школьной учительницы, которая только могла прийти Лукке в голову. Каково это, заставить ее плотно сжатые губы улыбнуться или прильнуть к его рту в поцелуе?

Он не переставал изучать ее изящное тело. На ней было классическое бежевое льняное платье ниже колен с тонким черным кожаным ремнем и соответствующим черным кардиганом с рукавами три четверти и черные лодочки на низком каблуке. Хотя одежда была довольно стильной, цвет не подходил принцессе и делал ее похожей на ребенка, позаимствовавшего вещи из гардероба бабушки для игры. Украшения ограничивались жемчужной нитью на шее и жемчужинами в ушах, а волосы она собрала на затылке. Лотти посмотрела на Лукку с таким ледяным выражением лица, что температура в комнате словно опустилась градусов на десять.

— За последнее время вы бывали на свадьбах?

— Нет. Я стараюсь избегать их.

— А ваш брат? — Она снова свела брови. — Он ведь женат, да?

— В разводе. — Лукка сделал еще глоток и задержал бокал у рта.

Отношения Орзино с Поппи Грэхем всегда были немного запутанными, но, хотя Лукка и подозревал, что между братом и его бывшей женой остались нерешенные вопросы, он воздерживался от комментариев, чтобы не провоцировать агрессию.

— У них была короткая церемония пять лет назад. Может, ты читала что-то в прессе, она была довольно широко освещена.

— У меня нет привычки читать желтую прессу.

Лукка усмехнулся:

— Ничего, кроме классики? Толстой? Харди? Диккенс? Достоевский?

— А остальные? Они в браке? — В глазах Лотти снова читалось отвращение.

— Нет, никому из них не посчастливилось или, наоборот, повезло — зависит от того, как к этому относиться — встретить свою вторую половинку. Учитывая пример родителей, неудивительно, что мы все слегка боимся занять место на свадебной ярмарке.

Повисла неловкая пауза.

Лукка жалел, что открылся принцессе, хотя она могла прочитать об этом в Интернете или таблоидах. Люди все еще гадали, где сейчас находится его мать, покинувшая семью вскоре после рождения его младшей сестры Кары, оставив подписанные бумаги о разводе на столе отца. С тех пор ее никто не видел.

Крушение брака родителей повлияло на всех детей, хоть и по-разному. Лукка предпочитал думать, что он пострадал меньше всех, но хватило нескольких сеансов у психотерапевта, чтобы понять: он неспособен к эмоциональной связи с людьми, и причина этого кроется в его детстве. Лукка не говорил об этом. Ни с кем. Даже не думал об этом. Сбитый с толку мальчишка, плакавший ночь за ночью по ушедшей матери.

Лукка жил ради веселья, и все, что он искал, — физические наслаждения. Сибарит до мозга костей, он не отрицал этого и даже не извинялся. Он был рожден с огромным богатством и привилегиями и получал от этого максимум. Он не верил в работу ради жизни или жизнь ради работы. Он жил ради праздника, воспринимая отношения как простой обмен: пара часов, и можно приступать к следующей, постоянство — это не про него. Лукка не собирался ранить людей, он сам слишком сильно пострадал в детстве, чтобы желать этого другим. Конечно, он использовал женщин, но делал это со своим шармом, и ничьи чувства при этом не страдали. Ему удавалось так ловко начинать и заканчивать отношения, что женщины едва это замечали.

То ли эта зажатая маленькая принцесса почувствовала, что его семейное прошлое является больной темой, то ли ей просто было некомфортно из вежливости выражать симпатию, которой она не испытывала, но Лотти сменила тему.

— Я бы хотела проверить бальный зал в отеле и прошу вас присоединиться ко мне.

Понимая, что этого ей хотелось в последнюю очередь, Лукка терялся в догадках, с чего она передумала и решила подключить его к свадебным приготовлениям. Ее заставила сестра? Он знал, что принцесса Мадлен намерена провести гламурную свадьбу со всеми аксессуарами, и не было лучшего места для запоминающегося торжества, чем отель «Чатсфилд».

Или маленькая принцесса Шарлотта играет в свою игру? Привлечет его к каждому нудному собранию и скучной проверке ножей и чашек, пока он не устанет от этого так, что откажется от работы?

Он не собирался позволить дурачить себя. Если он должен участвовать, он будет, но получит удовольствие.

— Конечно. — Лукка поставил бокал и одарил ее победоносной улыбкой. — К твоим услугам.

Направляясь к лифту, Лотти еще сильнее выпрямила спину. Она знала, что Лукка Чатсфилд следит за каждым ее движением своими карими глазами, чувствовала тепло ленивого взгляда, скользившего по ее телу. Этот мужчина — развратный распутник, и ей нет дела до трагических обстоятельств его детства. С чего ее должно волновать, что они с братом-близнецом — брошенные мальчики, воспитанные отцом, известным благодаря своим любовным интрижкам и пристрастию к выпивке?