Страница 1 из 33

Агнцы Божьи

Александр Владимирович Чиненков

Агнцы Божьи

Часть первая. Белые голуби

Глава 1

Конец апреля 1917 года. Пригород Самары – Смышляевка. На окраине посёлка стоял наполовину скрытый фруктовыми деревьями большой дом – синодальная изба. Корабль скопцов представлял собой бревенчатый сруб с высокой тёсовой крышей. Сзади дома виднелся флигель, справа – надворные постройки и большая баня, а всю остальную территорию занимал сросшийся с огородом фруктовый сад.

На ступеньках крыльца грелся на солнышке старик лет восьмидесяти. Копна седых волос, крупный мясистый нос с очками на переносице, редкие усы и борода придавали ему вид мастерового.

Увлекшись починкой старого поношенного сапога и погрузившись в свои мысли, старик, казалось, не заметил, как открылась калитка и во двор вошёл мужчина лет пятидесяти.

Под подошвой сапога гостя хрустнула сухая ветка, и… Сидевший на крыльце старик поднял глаза, морщины на широком лбу разгладились, лицо посветлело, и губы растянулись в приветливой улыбке.

– А-а-а, брат Макар пожаловал! – сказал он. – А я ждал тебя ближе к вечеру. Уж очень ты мне понадобился нынче. Страсть как приспичило поговорить.

– Вижу, ты не просто меня ждал, а делом занимался, кормчий, – улыбнулся Макар. – Сапоги вон чинил… А не проще их на помойку выбросить да новые купить?

Старик вздохнул и покачал головой.

– Да этим сапогам ещё сносу нет, – сказал он. – Сейчас я их подлатаю, швы смолой промажу, а затем ваксой отчищу. Такие они у меня станут – от новых не отличишь. А новые я куплю, когда эти совсем развалятся: и денежки сохраню, и пользу себе принесу.

– А я вот прямо с базара приехал, – сказал Макар. – Нынче торговля бойкой была. Всё мясо продал подчистую и продукты закупил.

– Вижу, улыбаешься ты, – хмыкнул старик. – Так торговлей доволен или новости какие отрадные привёз?

– Да где ж их сейчас взять, – вздохнул Макар. – Я вот, на тебя глядя, развеселился маленько, Прокопий Силыч. Ты сейчас не на кормчего похож, а на ремесленника-мирянина.

– А что, я как-то иначе выглядеть должон? – усмехнулся старик. – Мы, агнцы Божьи, от людей простых не отделимы – все из народа вышли.

– А вот Андрон, кормчий христоверов, так не считает, – улыбнулся Макар. – Он всё больше предпочитает по двору туда-сюда слоняться, ничего не делать, а других работать заставлять.

Старец осмотрел сапог со всех сторон, удовлетворённо крякнул и поставил его на крыльцо.

– Что ж, айда в избу, Макар, – сказал он, всходя на крыльцо и открывая дверь. – Сейчас чаю попьём и посудачим о том о сём.

Прокопий Силыч провёл гостя в горницу, которая была меньше и беднее, чем синодальная горница хлыстов. Стены голые, посреди большой стол, у стен лавки, а кухонная утварь составлена в углу на полках. На столике в другом углу сложены стопки книг, над ними висели иконы.

Слева от входной двери за занавеской у примуса суетилась старушка-прислужница.

– Сейчас трапезу вкушать будем, – сказал Прокопий Силыч, усаживая Макара за стол. – Вкусим всего, чем нас Глафирушка попотчует.

– Да нет, Прокопий Силыч, – попытался отказаться Макар, – я покуда на базаре торговал, успел перекусить пирожками с капустой, потому и не голоден сейчас.

Старец укоризненно покачал головой.

– Тогда чаю полакаешь, ежели голода в себе не ощущаешь, – сказал он. – Тебе ещё в деревню возвращаться и бокал чаю лишним не будет.

На кораблях агнцев Божьих отношение к чаю было особое. Скопцы не употребляли в пищу мясные продукты, отвергали спиртное, курение табака, а вот чай они могли пить в любое время. Днём они проводили за чаепитием долгие часы, выпивая бесконечное количество чашек.

Старушка-прислужница внесла в горницу самовар и поставила его на стол. Она разбавляла заваренный душистыми травами чай молоком, и бокалы становились полными до краёв. И это называлось всклянь.

– Так вот, что касаемо Андрона, – заговорил Прокопий Силыч, продолжив начатый у крыльца разговор, – он что, уже объявился в Зубчаниновке?

– Объявился, – кивнул Макар, разглядывая выставленные прислужницей на стол кушанья. – Хлысты уже на базаре кучкуются и что-то обговаривают, я сам наблюдал.

– Мало ли чего могут обсуждать они и обговаривать, – вздохнул старец. – Сам знаешь, сейчас что ни день, то какие-нибудь события свершаются. Народ взбунтовался, царя скинул, дров наломал и, как быть, теперь не знает.

– Твоя правда, Прокопий Силыч, – тут же согласился с ним Макар. – Что творится вокруг, совсем не разберёшь. Я вот…

– Обожди, давай о другом потолкуем, Макарка, – догадавшись, что хочет сказать гость, остановил его, дуя на чай, старец. – Я вот гляжу, ты чай глыкаешь, а в рот ничего не кладёшь. Сдобнушку вот возьми, ватрушку, шанежку… Глафира нынче с утреца всё выпекла. Мазюкай всё мёдом да в рот отправляй. Сейчас она ещё расстегаи, калачи, пряники принесёт. Не хочешь медком разговеться, сахарок бери, цельная голова перед тобой!..

Макар вздохнул, откусил щипчиками пару кусочков от сахарной головы и под одобрительный взгляд старца положил их в чай.

– А вот теперь сказывай, как прознал, что Андрон снова в Зубчаниновке объявился? – спросил Прокопий Силыч, намазывая мёдом кусок шаньги. – С базарных слухов или каким-то иным, более достоверным, способом?

– Силашка Звонарёв мне о его объявлении поведал, – вздохнул Макар. – Он вчерась в Зубчаниновке бывал и Андрона видал.

– Выполз, значит, из норы этот греховодник, – улыбнулся старец. – А теперь на корабле своём будет брехать всем, как на Араратскую гору хаживал и с царём араратским беседовал.

– А ведь хлысты не разбежались, покуда Андрон отсутствовал, – пытливо глянул на старца Макар, наливая в бокал кипяток. – Агафья, оставленная им за себя, крепко за хозяйством приглядывала.

– И при его присутствии всем верховодит она, – хмыкнул Прокопий Силыч. – Уж кого-кого, а её-то я как облупленную знаю. Андрон исчез, опасность почуяв, а если объявился вновь, значит, прознал, что больше ничего не угрожает ему. Видать, власть новая, круша всё вокруг, дала ему какую-то надежду на безопасное сосуществование.

Так, разговор за чаем переключился на другую тему. Наступившая в России новая жизнь вызывала недоумение и опасение как у старца, так и у Макара. Но больше говорил Прокопий Силыч, а Макар только слушал его.

– Оно вроде живём эдак же, как и жили, – говорил старец, – а всё одно что-то не так в государстве нашем. От того и ума не приложу, как жить дальше.

– А нам-то какое дело до государства, батюшка? – пожал плечами Макар. – Мы и при царе жили не тужили и сейчас живём не тужим. Новая власть нас покуда не донимает и никаким боком не касается.

– Вот именно, пока, – вздохнул Прокопий Силыч. – Любая власть сначала окрепнуть должна, утвердиться, а потом уж и гайки закручивать возьмётся.

– А до нас добраться власти не захотят? – осторожно поинтересовался Макар. – Царские власти не очень-то нам жить давали. Андрона вон чуток на каторгу не упекли. Чую, и до нас дело бы дошло, ежели бы революция не подсобила.

– Дошло бы, всенепременно дошло, – сказал старец спокойным, рассудительным тоном. – Но, к счастью, не дошло. Андрона встряхнуть успели, а нас беда обошла стороной.

Выслушав его, Макар улыбнулся.

– Что ж, жить придётся с оглядкой, – сказал он. – И придётся учиться ладить с властью новой. Впрочем, нам не привыкать, мы и при царе-батюшке особливо не выпячивались.

– Да, ты прав, – согласился Прокопий Силыч, отставив бокал в сторону. – Как жили, как живём, так и жить будем. – Он посмотрел внимательно на Макара. – Ты больше ничего мне сказать не собираешься? Или надобность в том отпала за время нашего разговора?