Тебе не сбежать

-Эй,ну и куда ты идёшь….?Слышь….? Донцова, твою мать!

Тардашевски не спешит со мной расставаться и хватая за рукав, насильно волочит обратно в сторону футкорта на первом этаже. Там остались наши вещи, и наверное он хочет попрощаться с Ярыгиным, и сообщить, что мы отчаливаем восвояси.

Так я думаю, пока он тащит меня на первый этаж, но по факту, происходит совершенно противоположное…..

На все мои возмущенные возгласы, он реагирует молчанием и хмурым выражением лица. Злится, и сильно сжимает мое плечо. Вот таким неприятным способом я оказываюсь в итоге, на сиденье его машины, пристегнутая ремнем безопасности, и естественно закрытая на внутренний замок внутри.

Сам он также молча, уходит обратно в ТЦ.

-Сволочь…..- злюсь на него неимоверно. Такой Тардашевски меня пугает до невозможности. Он и в хорошем своим настроении довольно непредсказуем и слишком вспыльчив, а теперь когда он закрылся от меня,  даже не отвечает когда прошу отпустить моё плечо, ведь мне же и правда больно, страх перед тем, что он может сделать что-то страшное,  усилился в разы, и стал более реальным.

Гребанный Тардашевски!

Я почему-то убеждена, что он и правда довольно опасен, и слова о том, что мне лучше не знать его плохого – это не просто слова. Знаю что с таким человеком как Тардашевски лучше всегда дружить, ведь войну с ним я проиграю и это факт.

Но обида, она на то и обида, что заставляет меня творить всякие глупости…..

Тардашевски возвращается в машину, где-то минут через десять. За это время я успеваю несколько раз садануть стекло его машины, чуть ли не до трещин, продумать все вероятные исходы того что может произойти со мной, если Тардашевски в ближайшее время не появится на парковке.  

Но к счастью, он возвращается быстро.

Молча садится за руль машины и также молча и невозмутимо спокойно заводит ее мотор. Трогается. 

Тардашевски стал поворачиваться назад, чтобы проверить помеху сзади и по бокам, и при этом он лишь мельком глянул на меня.

Я с ним не разговаривала тоже. Просто сидела насупившись. Гневалась.

-Куда ты меня везешь? – мой голос был какой-то глухой, подхрипловатый. Я и сама не понимала отчего у меня такой голос.

Тардашевски ничего не ответил, только сильнее сжимал руль. Его лицо заострилось и напряглось. Костяшки рук побелели, видимо оттого что он сильнее сжал баранку авто.

-Выпусти меня сейчас же, слышишь?!

Мне хотелось закричать и врезать Тардашевски чем-нибудь потяжелее. Так и не терпелось сбить с его физиономии этой невозмутимый настрой. Он по-моему охерел. Я же не вещь! Как он смеет вообще, так бесцеремонно меня хватать и затаскивать в машину как барахло. 

Я стала дергать ручку двери, в бесцельных попытках выбраться из машины на ходу. Сама не понимаю что я хотела этим добиться, или что доказать хотела, но Тардашевски только криво усмехнулся, отчего он начал казаться мне еще опаснее и загадочней. Другой бы на его месте постарался бы меня приструнить как-то.

Зарычал бы на меня. Ударил по рукам. Что-то другое сделал, в таком же духе, такое же резкое и пугающее.

А этот только молчит и криво улыбается на все мои потуги. Мне стало страшно и одновременно приятно.

Приятно от того, что он не срывается и не бьет. Даже не прикрикнул на меня.

Неужели и правда так сильно любит?  

Не врал.?

Отчего-то эта мысль согрела меня изнутри, заставив отпустить ручку и спокойно откинуться на сиденье. Расслабиться.

Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Тардашевски заехал в уже знакомый мне двор, двухэтажного особняка своих родителей. Я приготовилась к тому, что когда вылезу из машины, сразу припущу в сторону калитки, и оттуда побегу на остановку автобуса. Что бы Тардашевски там себе не думал, но я в его доме не останусь.

Ни за что!

Хватит мне на сегодня этого дерьма. Я пасс.

Николас остановился напротив дома, и стал отстегивать сперва себя, а потом меня.

Ой, можно подумать, что я не знаю как  отстегивается ремень безопасности! Хоть у моих родителей и нет машины, но я же не дура все же. Там же все элементарно...

Когда я наконец освободилась от пут, собралась вылезти из машины на улицу сразу же, но не тут-то было.

Тардашевски резко схватил за руку, совсем не трепетно притягивая к себе мою голову, за волосы. Он сжал её сразу двумя руками, и стал жестко мять и целовать мой рот своим ртом и языком. Мне не нравилось как он это делает, и я хотела его оттолкнуть, однако Тардашевски это предвидел и жестко зафиксировал мои руки своей рукой. Сам же он напирал так сильно, что вжал меня в сидушку, в самый её угол, и я даже дышать могла с трудом, не то что освободиться или как-то отталкивать парня.

Мычала и билась, и от обиды у меня даже слезы потекли…..

Он наконец, отстранился от меня, а я смогла вздохнуть свежий воздух, без которого легкие уже просто жгло.

-Тардашевски, ты что себе позволя…..ешь….

Пока пыталась прийти в себя и возмутиться, Тардашевски успел выскочить из машины, обогнуть её спереди и сбоку,  после чего, открыл дверь с той стороны с которой сидела я сама. Схватить меня на руки, и не давая мне никакой возможности опомниться, потащить в сторону своего дома.

Когда внес внутрь, даже не стал разуваться. Сразу потащил куда-то по лестнице наверх. Сильно подозреваю что то место где мы оказались, это и была его временная комната, которую выделили его родители, чтобы мы могли остановиться у них, пока мою бабушку будут оперировать.

Когда мы оказались внутри, Тардашевски опустил меня на пол.

-Наша комната здесь. Раздевайся, Лиза.

Я не собиралась исполнять его требования.

-Нет. Я иду домой. Выпусти меня! – решительно направилась в сторону двери. Но Тардашевски перехватил меня за талию, и довольно грубо, совершенно не деликатничая и довольно больно, бросил на кровать, а сам залез сверху и прижал меня к ней своим телом.