Грешники

Реклама 29

– Герр Херцтер, – улыбнулась девушка белоснежной улыбкой, чем окончательно покорила сердце Рихарда. – Кажется, ваш ассистент уже прибыл.

Должно быть, она смеялась над смущением незнакомца, которого тому никак не удавалось скрыть, и Рихард почти возненавидел себя за это. С каждой минутой она уплывала от него всё дальше и теперь…

– Я… Рихард. – Он вытер вспотевшие ладони о брюки, чем вызвал ещё одну улыбку на лице девушки. – Рихард Зендер. Приятно познакомиться.

Она кокетливо повела плечами и охотно пожала протянутую руку.

– Грета. Дочь судьи Либернахта.

Ну что ж!.. Самые большие опасения оправдались. Она – дочь судьи Либернахта, а он сын простых рабочих из Штутгарта, выживавших на те деньги, которые удавалось выручить из мясной лавки. Если он чего-то и добился в этой жизни, то только непосильным трудом… своего отца и дяди!.. Она же родилась с золотой ложкой во рту. Он и рядом с ней не стоял!..

Удел подобных ему парней – такие девушки, как Мари Райнер. Киндер, кирхе, кляйдер, кюхе (1), как бы сказал фюрер!..

– Простите меня. – Он с трудом выдавил из себя приветствия, да и то из простой вежливости. – Я пришёл к герру Херцтеру.

– Ну разумеется!

За спиной у Греты вскоре показался Альфред и подбадривающе улыбнулся своему ассистенту. Рихарду внезапно стало легче на душе, как становилось всегда, когда его покровитель оказывался поблизости.

– Вижу, что вы уже успели познакомиться, – сказал доктор, хитро щурясь.

– Успели, – поддержала его Грета, мысли которой пока что ничего не омрачало. – Только он у вас не очень разговорчивый.

Рихард потупил взор и, зардевшись, как мальчишка, принялся сверлить порог дома судьи глазами. Смущение протеже не скрылось от наблюдательного психиатра.

– Открою вам большой секрет, фройляйн Либернахт, – хитро подмигнул Грете Херцтер и прошёл немного в сторону, чтобы пропустить Рихарда внутрь. Дверь в этот знойный июльский день он раскрыл нараспашку. —Молодые люди ещё не раз будут терять дар речи в вашем присутствии.

Дочь судьи заливисто рассмеялась, а доктор тем временем проводил своего ученика вперёд. Все трое прошли в гостиную комнату, где их прибытия уже ожидали старый Либернахт и его младший сын Фридрих, но перед тем, как представить судье Рихарда, Херцтер уличил момент и ненавязчиво шепнул ему:

– Не показывай льву, что боишься его… Иначе он тебя растерзает.

Рихард пару раз моргнул в знак того, что понял намёк. Когда Либернахт поднялся со своего вместительного дивана и поздоровался с ним, молодой человек являл собой само спокойствие. Он мог упасть в грязь лицом перед девушкой, которая ему понравилась, но просто не имел права разочаровывать доктора Херцтера. За три года, что Рихард учился у самого дальновидного ученого Германии, этот человек стал для него почти что святым.

– Для меня честь быть приглашённым в ваш дом, герр Либернахт. – К удивлению юного гостя, его голос зазвучал спокойно и уверенно. Он не стушевался даже тогда, когда судья весьма дружелюбно пожал ему руку. – Я прибыл сразу же, как только получил вашу весточку.

Старик еле заметно повёл бровями и коротко кивнул. Когда немое одобрение «льва» было получено, доктор Херцтер и Грета обменялись облегченными улыбками.

– Мы наслышаны о вас, юноша, и уже давно ждали. Однако вы не успели к обеду. – Либернахт ненавязчиво зевнул и закурил, после чего пригласил Рихарда и остальных садиться вслед за собой. – Но вы ещё можете испробовать знаменитый десерт моей дочери – яблочную шарлотку.

Нервно сглотнув, Рихард как бы невзначай обернулся к Грете, опустившейся на диван рядом с отцом, и обратился к ней как можно непринуждённее:

– Вы печёте, фройляйн Либернахт?

Уголки губ судейский дочки дрогнули в лёгкой улыбке.

– Немного. Но моя главная страсть – музыка. Для меня нет ничего лучше хорошего романса.

– Ах, дорогой мой Рихард! Жаль, что ты не слышал, как Грета играет, а как дивно поёт! До войны она мечтала поступать в консерваторию.  –  Доктор Херцтер ненавязчиво вступил в разговор и дал своему ассистенту время продумать дальнейшую реплику. Юноша и правда чувствовал себя как на минном поле, где каждый шаг мог оказаться роковым, и только Альфред… мог вывести его из этой передряги.

– Да, но, когда началась война, – с придыханием отозвалась фройляйн и случайно пересеклась взорами с Рихардом. Он и сам не понял, кто из них отвёл свой первым, – я стала сестрой милосердия. В такое тяжёлое время я не могла думать о консерватории. Я даже хотела уехать на фронт в полевые госпиталя, но отец оказался против.

Старый Либернахт, не проронивший до этого ни слова, ворчливо фыркнул и оторвался от своей трубки.

– Об этом не могло быть и речи, – неприветливо буркнул он и выпустил ртом большой клубок дыма. – Ты бы там погибла.

– Но ведь Йоханесс жертвует своей жизнью, – воспротивилась послушная дочка. Херцтер и Рихард озадаченно переглянулись.

– Это другое, – не унимался судья. – Он мужчина. Мужчина должен служить.

– Как это несправедливо!..

– А вы знаете, что Рихард прекрасно играет и даже танцует?!

Всегда чувствовавший напряжённую обстановку, Альфред всё заметил и на этот раз. Он поспешил вмешаться, но не нашёл другого выхода, кроме как перевести внимание на своего ассистента. Рихард забегал глазами по ковру, как затравленная лань, но мешать планам учителя так и не решился.

– Правда? Вы не хотели бы сыграть со мной в две руки? – с надеждой переспросила Грета, и Рихард не нашёл в себе сил расстраивать её. На самом деле, юный психиатр и правда немного смыслил в музыке. Когда он ещё жил с родителями, мать частенько играла на пианино и успела привить сыну известный музыкальный вкус. А танцевать он научился на многочисленных студенческих вечеринках. Но окажется ли этого достаточно, чтобы оправдать ожидания прекрасной девы?

Реклама 28

Рихард разинул было рот, но тотчас же прикрыл его, когда заметил, с какой мольбой Грета посмотрела на него. Такая восторженная, одухотворённая и нежная!.. Мог ли он лишить её столь маленькой радости?.. А их у неё, наверняка, не так-то много с суровым отцом, да ещё и с началом войны…

– Я бы с удовольствием сыграл, – с придыханием проговорил он и глуповато улыбнулся. Девушка заметила его смущение и улыбнулась в ответ. Родственные души!.. Они напоминали друг другу детей, заметивших ответную симпатию и потому сиявших как рождественская ёлка.

– Зачем же в две руки, – снова напомнил о себе Альфред, не проглядевший, с какой нежностью молодые люди смотрели друг на друга. – Я для вас сыграю, а вы станцуете!

– Я даже могу принести патефон! – Всё время возившийся со своим солдатиком, Фридрих вдруг подал голос и умилил родных искренней инициативой. – И вам не придётся играть.