Страница 3 из 5
Ничем хорошим это не закончится,
говорю я себе и выглядываю в окно. Ольга как раз пристегивает свой велосипед. Потом снимает сумку с багажника. Открывает ее и что-то ищет. Она не торопится. Убирает прядь волос за ухо. Достает мобильный. Что-то пишет.
За моей спиной раздаются два коротких пищащих сигнала, телефон вибрирует на столе. Да, точно. Мы же договорились, что она пошлет мне эсэмэску, чтобы я спустился и открыл ей дверь. Я торопливо иду по коридору, сбегаю по лестнице, нажимаю на белую квадратную кнопку, приводящую дверь в движение.
Она улыбается мне, и я веду ее в свой кабинет, где она, не дожидаясь приглашения, садится на стул, вообще-то не предназначенный для студентов, приходящих на консультацию, хотя черт с ним, все искупают исходящий от нее слабый аромат каких-то необычных духов и красная джинсовая куртка. Под курткой платье. Тоже красное, и я ничего не имею против этого. Пока она залезает в свою матерчатую сумку, купленную наверняка где-нибудь в книжном магазине «Странд» в Нью-Йорке, я внезапно ловлю себя на мысли: а как все это будет выглядеть в глазах моих коллег, если кто-нибудь из них заглянет ко мне, проходя мимо этим воскресным днем? Ольга кладет блокнот на мой письменный стол, и я решаю, что нельзя же запретить принимать студентов по воскресеньям. Это немного необычно, да, но не более того.
По словам Ольги, она должна признаться, что еще не приступала к своей магистерской, но мы ведь можем обсудить мысли, которые у нее появились по поводу предстоящей работы. Я объясняю, что было бы неплохо, если бы она, как мы изначально и договаривались, прислала мне какие-то пробные фрагменты, чтобы у меня была возможность составить о них мнение.
Она кивает с серьезным видом, и мы обсуждаем, как правильно нужно формулировать тему, это не делается абы как. Рассказав ей, что необходимы новые гипотезы и без них работа в целом запросто может оказаться пресной и пустой, как мы это видим в случае с некоторыми дискурсивно-аналитическими проектами, я перехожу к Сёрену Обю Киркегору.
Не торопясь, останавливаюсь на важных понятиях.
Ольга перебивает меня, говорит, она не вполне уверена, что понимает мои объяснения, в особенности все, что касается необходимости и возможности. Я отвечаю, что да, это далеко не элементарные вещи, но пусть она посмотрит на мир животных, взять хотя бы в качестве примера свинью: та просто бегает туда-сюда, жрет, гадит и размножается без единой мысли о чем-то ином, кроме как быть свиньей. Видишь, это есть необходимость в чистом виде, и все бы ничего, но существует еще и возможность, потому что нас, людей, никто не принуждает жить под диктовку наших инстинктов и рефлексов, ибо мы можем выбрать что-то иное. Это Киркегор в концентрированном виде, основная суть, и как ты, наверное, поняла, Ольга, мы имеем здесь дело с целым рядом идей из Хайдеггера и Сартра, но помни, что именно Киркегор, который есть наше все, был в этом пионером и первопроходцем, и когда человек осознает, что существует ответственность, которую влечет за собой выбор, даже когда он отказывается от выбора, человек чувствует страх. Чувствовать этот страх, скажу я тебе, все равно что заглянуть в черную мергельную яму, когда ты на самом деле ощущаешь, как тебя обжигает и опаляет, и опять обжигает, и ты теряешь сознание…
Что, ты не в курсе, что такое мергельная яма? Хорошо, тогда вернемся обратно к свиньям, говорю я и думаю, что она могла хотя бы немного приоткрыть моему взору свои прелести, раз уж я сделал выбор притащиться сюда в воскресенье, раз уж я был так любезен и приволокся на работу в выходной день. Никогда не допускай небрежности, слышу я свой голос, когда приходится выбирать между яблоками и грушами, то держись, ради бога, подальше от айвы, а моя рука, живущая своей жизнью, уже пробралась туда, куда никогда не проникают солнечные лучи, и пока мы продолжаем беседовать о Киркегоре, выборе и прочих вещах, я думаю, что там все невероятно податливое и живое, там, у нее между ног.
Никогда бы не подумал, что по мне будет это заметно,
но вот, оказывается, заметно, потому что Анника внимательно смотрит на меня, пока я фланирую по специализированному цветочному магазину, напоминающему супермаркет, поскольку живые растения выстроились в идеально ровный ряд на полках, совсем как стиральный порошок, кола и другие товары.
Обнаруживаю, что вполне реально купить лимонад на кассе, потому что никогда нельзя забывать о детях. Всегда должно быть что-то для них. Такова жизнь.
Я ловлю себя на том, что подношу кончики пальцев к носу, потому что они сильно пахнут Ольгой, перекрывая все те запахи, которые есть в ассортименте магазина. Но как бы сильно я ни распалился, мне пришлось прервать наше с Ольгой занятие, потому что в самый ответственный момент булькнула пришедшая от Анники эсэмэска.
Уже еду, писала Анника, надеюсь, ты не забыл, что мы обещали девочкам взять их с собой в цветочный магазин.
И времени сразу стало в обрез. Совсем в обрез.
Я поспешно одолжил Ольге потертый экземпляр «Или-или» и выставил ее за дверь.
Через пять минут я уже был на улице, готовый ехать, и с улыбкой на лице встретил Аннику, свернувшую на парковку. Девочки расположились на заднем сиденье. В отдалении я увидел Ольгу, уезжавшую на велосипеде.
У тележки, которая мне досталась и которая совершенно не похожа на тележки в супермаркетах, поскольку она неестественно высокая и при этом неглубокая, заедает колесико, поэтому мне приходится чуть ли не боком волочить ее по проходам, и протянутые по полу шланги отнюдь не упрощают эту задачу.
За что-то взялся рукой? – спрашивает Анника. Она подошла тихо, так что я не заметил ее приближения.
Она берет мою ладонь, притягивает к лицу и нюхает, потом улыбается. Пахнет приятно, говорит она. Я, кстати, взяла лаванду и гибискус.
Глава вторая
Кажется, это самый подходящий вариант,
говорю я и вытираю рот салфеткой. Анника кивает. На ней желтое летнее платье, которого я никогда раньше не видел.
Мы приехали в Симрисхамн выбрать банкетный зал в ресторане «Монс Бюкар». С большим удовлетворением продегустировали еду и напитки, которые будут подавать в день рождения Анники. Вино вполне приемлемо по цене, да и качество не вызывает нареканий. Мы говорим об этом владельцу, вполне вероятно, самому Монсу, когда он подходит к нашему столику. Это очень загорелый мужчина с очками, поднятыми на лоб.
Анника говорит, что, на ее взгляд, нам больше подходит Синий зал. Монс кивает.
Я возражаю, что синий цвет в нем слегка отдает темно-коричневым и что там темновато, хотелось бы больше света с улицы.
Монс со мной не согласен. Он полностью на стороне Ан-ники. Теперь уже она кивает. Они, по всей видимости, сходятся во мнении по большинству пунктов.
Потом мы идем к морю, взявшись за руки, ведь у нас выходные без детей. Девочек мы отправили к родителям Ан-ники. У нас забронирован номер в гостинице «Свеа». Нам обоим кажется, что мы как будто вернулись в молодость, но я чувствую, что это требует от нас усилий. Мы уже не болтаем так легко и непринужденно, как когда-то.
Меня удивляет, почему так происходит, ведь мы оба стараемся изо всех сил. Может, это на самом-то деле и мешает: то, что мы стараемся?
Я все-таки не уверен, что «Монс» – идеальный вариант, говорю я Аннике. Она ничего не отвечает.
Когда мы доходим до конца пешеходной улочки, и перед нами открывается порт и припортовая площадь, и я вижу чаек и облака, и вдыхаю запах водорослей и мороженого в вафельных трубочках, – мне тут же вспоминается Ольга.
Оказывается, другие тоже
не прочь продемонстрировать свои «достоинства». Мне это становится ясно из разговора с Ма́лин, поскольку все то время, что мы пьем кофе, она только и говорит, что о своих.