Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 6



Обо всём этом Варвара раздумывала-грезила-бредила долгими ночами, лежа под восточной стеной на своей узкой монашеской кроватке и слушая сквозь полусон просачивающиеся из небытия иных времен голоса. Я мог донести голоса тех, кто проживал в моих комнатах на первом и втором этажах и в двух каменных пристройках на первом этаже – от одного к другому, из помещения в помещение, из одного времени в другое. Две пристройки были приделаны ко мне с разных концов, в одной пристройке обычно жила прислуга, в другой располагались в разное время то конторка, то мастерские, то комната для зарядки кислотных аккумуляторов, то шерстобитка. Несколько лет в правой пристройке жила цыганская девочка Маша. Самопроизвольно голоса раздавались из северной стены на втором этаже. Я же не мог вступать в разговоры со своими жильцами. И я не способен был осведомить Варвару и Гелю, двух образованных купеческих дочерей, что голос, просачивающийся к ним из северной стены, был из других времен и принадлежал помещице Белохвостовой Валентине Савельевне, которая одно время жила у доктора Курицына, открыто сойдясь с ним.

Она появилась у меня впервые в проходной комнате верхнего этажа, где доктор Сергей Иванович Курицын принимал больных.

На первом этаже в то время располагалась общая палата земской больницы, где Сергей Иванович с фельдшером Требухиным Петром Ивановичем и медсестрицей Козьевой пользовали лежачих больных, в основном мещан и крестьян Тумской волости.

В своё первое появление помещица Белохвостова пришла в пышном зелёном платье, с множеством кружавчиков на рукавах, с рюшками на шее, и капризным детским голосом обратилась к Сергею Ивановичу:

– Доктор, голубчик Сергей Иванович, сестра милосердия внизу в палате ставит клистиры, моей горничной сегодня со мною нет, так что вам придётся, миленький, самому распустить мне шнуровку на спине.

И когда доктор помог расшнуровать зелёное платье, помещица Белохвостова сбросила его на пол, перешагнула через него и, встав перед ним в одних панталонах, молвила:

– Что скажете, мон шер? Я ведь безрассудная женщина?

– Безрассудная, Валентина Савельевна! – ответил, улыбаясь в усы, доктор, снимая с лица близорукие очки.

– Но ведь я хороша, Сергей Иванович? Немедленно отвечайте, хороша ли я? – говорила Валентина Савельевна, приближаясь к доктору.

– Хороша, мон шер Валечка, особенно сегодня, в этих панталончиках! Вы только гляньте! С кружавчиками на разрезе! Это специально для меня приготовлено, Цирцея вы моя?

– Ну конечно для вас, Сергей Иванович! Для кого же ещё? И вы должны целовать! Целовать! Шалунишка!

И помещица своей белой ручкой нагнула бородатую голову сидящего на стуле доктора.



В моих стенах помещица Белохвостова поселилась уже немалое время спустя, когда разразилась какая-то война на Балканах и доктор Курицын Сергей Иванович решил идти на эту войну лейб-медиком при великом князе. Об этом его решении и пошел разговор, когда Валентина Савельевна со слезами на глазах вбежала в кабинет доктора.

– Голубчик, зачем вам идти на эту войну? Ведь вы, чай, не молоденький, а у вас даже семьи нет своей и детей наследных, Сергей Иванович. Ну, убьют вас на этой войне, что от вас останется на свете? Фамилию-то свою знаменитую кому оставите? Вы же один как перст, ни родных, ни братьев, ни даже сестёр, никого, кроме меня грешной! Последний в роду граф Курицын! Куда же вы пойдёте на войну? А меня как сможете оставить тут без вашей милости? – низким, почти мужским голосом говорила помещица Белохвостова, и этот голос впитывался в меня, когда она говорила, стоя лицом к восточной стене напротив доктора Курицына. И я через глаза Курицына увидел, как неузнаваемо исказилось мокрое от слёз лицо женщины.

– Но я, матушка Валентина Савельевна, не могу не пойти на войну! – ответил ей доктор, отводя в сторону свои глаза. – Когда я осиротел, меня воспитали за счёт казны по волеизъявлению великого князя, учиться определили в военное учебное заведение на медика, так что я выучился на лейб-лекаря, но был определён на цивильное служение, вплоть до военной ситуации. И я не могу, голуба моя, не пойти на войну, коли военное ведомство меня призывает! На то я присягу давал!

– Не хочу я, чтобы вы ушли на войну и там погибли, не помня о том, что я останусь на этом свете без вас! – своим низким голосом проговорила помещица Белохвостова, и эти её слова почти на сто лет впечатались в восточную стену этой комнаты и просачивались из неё наружу постоянно, и ночами звучали в сновидениях тех людей, что спали в своих постелях у этой стены.

И когда такие слова возникли однажды в сонной голове Варвары Харлампьевны, старшей сестры Ангелины, то проснувшись наутро, она в одно мгновение догадалась, от кого забеременела Геля.

Строго допросив горничную Зину, она всё выведала про вторую безумную встречу Гели со студентом. И когда Александр в 1922 году неожиданно появился в этой комнате, сильно прихрамывая, одетый в обрезанную выше коленей шинель офицера царской армии, Варвара сразу сказала:

– Могу сообщить вам, что сестра перед смертью всё рассказала мне о вас, и это дитя, которое вы видите перед собою, есть плод её безумного чувства к вам. Звать Елизавета.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.