Джекпот

Выясняется, живет Маша довольно близко от Кости. «Нам по дороге, я вас подвезу на такси», – предлагает и получает отказ: «Спасибо, меня встречают», и в уголках рта намекающая улыбка – дескать, не спрашивайте, кто встречает. С бойфрендом в ссоре, а кто-то встречает, оценивает услышанное Костя. Понятно. В самолете обмениваются они телефонами.

Через неделю он звонит Маше и несмело, прощупывающе: давайте встретимся. Готов к отказу, настраивает себя именно так, дабы потом не слишком переживать. Молодая, симпатичная, недостатка в мужиках не испытывает, а сколько тебе лет, не забыл? Правда, смотришься моложе, седины покуда немного, волосы не вылезают, лишь чуточку над висками, лицо гладкое, без бороздок-морщин, высок, не обрюзг, хотя паундов восемь-десять лишних – не похвалишь себя, кто похвалит? – однако на женщину в тридцать с небольшим, да еще такую, как Маша, и в самых шальных мыслях замахнуться не мечтает.

Маша соглашается без колебаний. Костя обалдевает от радости. Где встретимся? Где хотите. Можно у вас. У меня дети, с обескураживающей откровенностью и простотой…

Видятся они раз в неделю, только по будням – выходные Машины Косте не принадлежат. С каждым новым свиданием вселяется в него уверенность: в жизнь входит нечто такое, о чем и мечтать не мог, что сродни резкого вкусного воздуха глотку ясным морозным утром, хочется пить и пить, и никак не напьешься. В лице Машином видит он не только женскую привлекательность, пусть неброскую, но главное, что тянет без конца глядеть – выражение нежной беззащитности. Именно такие лица Костю привлекают – в них уверенная, жесткая сила знающей себе цену и боящейся продешевить женщины отсутствует, нет выставочной, напоказ красоты; гармония линий, красок здесь совсем иная, не подавляет, оттеняет слабость, ту слабость, когда неудержимо хочется обнять, защитить, оградить от бед. Такой была Поля.

Едва Маша рядом, он воспаряет. Старается влюбить ее во все, что близко ему, – в музыку, кино, стихи, почувствовать, что вкусы их совпадают, и оттого с такой радостью проводит время с ней вне стен квартиры. Они бывают там, куда до этого он чаще всего ходил один, в ней находит благодарную слушательницу, и не потому, что ей хочется польстить ему, сделать приятное, ублажить, нет, ей и в самом деле интересно. Они говорят обо всем, что их трогает, открыто, без утайки, не чураются запретных тем – скажем, былые Машины и Костины увлечения, – пробуждая ревность взаимную и почему-то не боясь этого, словно испытывают себя на степень понимания; общаются как давно знающие друг друга люди, в процессе долгой совместной жизни сблизившиеся. То-то и удивительно, что знакомы без году неделя.

Такое же воспарение – в минуты близости с Машей. Опытна, знает и умеет все, в сексе нет для нее ограничений, табу, мгновенно почувствовала, что нравится Косте, однако есть в ней то, что никаким опытом не приобретается и не заменяется, – природный талант любви, изначально либо заложенный в женщине, либо нет, – научить, постичь в процессе невозможно. И Машин задышливый стон-крик звучит для Кости органной фугой.

Единственное, что омрачает существование, – Андрей, снова атакующий Машу звонками. Ссора их продолжается, Маша считает необходимым посвящать Костю во все перипетии – таков стихийно сложившийся стиль их отношений, однако распирающие ее эмоции настораживают: Андрей – не прошлое, а все еще настоящее, и придется с этим покуда мириться.

Познакомилась Маша с Андреем на компьютерных курсах. Высокий, коротко стриженный брюнет с глазами навыкате обратил на нее внимание и сразу же его проявил – в разгар занятий вышел из класса, вернулся с букетом гвоздик и вручил Маше на глазах слегка обомлевшей публики.

Выламывающиеся из общепринятых норм, ретивые рушители канонов нравятся женщинам. Маша, по своему обыкновению недолго раздумывая, сошлась с Андреем. Не смутило, что он женат, правда, без детей. В постели оказался он неумехой, но Маша быстро научила всем премудростям, приспособила под себя, как она выразилась.

Довольно быстро почувствовала – судьба свела ее со странным человеком. Ни с того ни с сего мог начать выяснение отношений, без всякого повода, просто так, и не только с Машей, но и с ее подругами. Купил пистолет и грозил в случае измены Маши убить ее. Был одержим манией накопительства, патологическая жадность приводила к кошмарным сценам: в ресторане, где компания платит в складчину, – высчитывал до цента, кто сколько должен. Маша сгорала от стыда, дома устраивала скандал – Андрей с пеной у рта доказывал, что прав, что Маша не умеет жить и так далее. К дочкам ее относился вполне безразлично, не балуя их подарками и вниманием. Немудрено, что ссорилась с ним Маша постоянно, но советы подруг послать его к такой-то матери (он же гад ползучий, шизофреник, ни во что тебя не ставит…) не воспринимала. Похоже, они любили друг друга, болезненно, извращенно, но кто знает, какая любовь нормальная и может ли вообще быть нормальной…

Несколько раз Маша все-таки созревала до того, чтобы бросить своего бойфренда, но, как честно признавалась Косте, боялась. Тут и страх физический неминуемой расправы, а в том, что это случится, была уверена, и нечто большее, не поддающееся объяснению. Она чувствовала себя мухой в искусно сотканной паутине: любое поползновение, движение, желание освободиться еще более запутывало. Она подчинялась помимо воли, теперь уже очевидная и ей неадекватность Андрея как бы переходила на нее, не в тех, конечно, формах, но достаточных для невозможности однозначно порвать отношения.

Ссорились они, однако, более часто и не разговаривали неделями, а однажды – два месяца, когда Маша узнала случайно, что у Андрея родился ребенок. Для нее это был шок – тот уверял, что давно не живет с женой. А дальше все по-залаженному: Андрей бомбардировал звонками, следил за ней, поджидал у дома, пытался вломиться в квартиру – и Маша сдавалась, воля и решимость покидали ее.

– Хочу уйти – и не могу… В ножки бы поклонилась тому, кто спасет меня от этой напасти, – признается Маша и глядит на Костю страдающе, беззащитно – может, он сумеет?

На днях обмолвливается: пятнадцатого декабря – день рождения Андрея и он приглашает отметить этот день походом на бродвейский мюзикл (расщедрился на дорогие билеты ради такого случая), помириться и… «И…» повисает в воздухе зловещей предопределенностью.

– Скажи ему, что у тебя новый бойфренд, и поставь, наконец, точку, – жестко произносит, почти требует Костя.

– Не знаю… Боюсь и заикнуться о тебе… Он же ненормальный, будет за мной и за тобой бегать со своей пушкой. Ты не знаешь его, он сумасшедший.

– Крепко же он запугал тебя! Если он хоть раз появится на моем горизонте, я его в полицию сдам сходу.

– А может, пойти на мюзикл? Он и успокоится…

А потом?

– А что потом? Потом по домам, я к себе, он к жене с ребенком.

– Ты себе-то хоть не лги. И мне лапшу на уши не вешай. В общем, так: если пойдешь с ним, наши отношения закончатся.

В этот вечер они ругаются. Впервые. Маша уходит возбужденная, щеки в пятнах, полыхаюшие злостью глаза – такой он ее прежде не видел. Какая уж там беззащитность…

До пятнадцатого меньше недели остается. Они не созваниваются. В злополучный вечер Костя дважды Машин биппер набирает – ни ответа ни привета. Домашний номер тоже молчит. Ясно, дочек к матери пристроила, а сама… Утром звонит Маша как ни в чем не бывало:

– Ты чего нервничаешь, бипаешь меня? Я же в театре была. По бокалу вина потом выпили, и все. Андрей меня домой отвез.

– И дальше?..

– А дальше было раньше. Ничего не было, не бойся, я тебе не изменила.

– Так я и поверил.

– Ну, это твое дело. Зато теперь он успокоился и перестанет терроризировать меня. Кстати, перед Новым годом уезжает в свою родную Тверь проведать мать. Зовет ехать с ним, я, естественно, отказываюсь – не хочу, да и дочек не на кого оставить. Короче, мы избавлены от него на целых три недели.

Так и продолжается некоторое время: Костя по-прежнему встречается с Машей, Андрей же незримо присутствует на горизонте третьим, они говорят о нем всякий раз, как о некоем неизбежном, отвлекающем моменте, с этим приходится считаться, ибо иной, требующий решимости, вариант Машу покуда не устраивает. Костин нажим, который все сильнее, она принимает в штыки.