Накануне

– Шейнин по местному. – Стандартные фразы "Грымзы" с каждым днём всё короче и короче.

– Здравствуйте, Лев Романович.

– Алексей Сергеевич, – в трубке зазвучал вкрадчивый голос начальника следственной части Прокуратуры СССР. – простите что отрываю вас от дел, не могли бы вы зайти ко мне, то есть не совсем ко мне, в общем в "полиграфную".

В связи с подготовкой к процессу Троцкого – Бухарина – Рыкова – Седова прокурорские полностью оккупировали монтажный участок с установкой детектора лжи.

– Да, конечно, но у меня мало времени…

– А много и не потребуется. Спасибо, товарищ Чаганов. – Бросает трубку Шейнин.

– Куда собрался? – На выходе из приёмной сталкиваюсь с Олей. – Мы же собирались опробовать твою "перчатку".

"Алкогольное лечение" Любы закончилось полным фиаско: ночные кошмары не прекратились, но к симптомам болезни добавились ещё два – утренняя головная боль и жажда.

"Скорее всего Паша просто не успевал достаточно быстро довести уровень алкоголя в крови подруги до нужного уровня, чтобы блокировать перезапись памяти".

В итоге пришлось срочно заняться пайкой устройства снятия электрических потенциалов с кожи ладони ("перчаткой"), куда выходят окончания эфферентных нейронов, передающих электрический сигнал от мозга к мышцам.

– К Шейнину, что-то ему от меня надо… – хлопаю себя по лбу. – ты прости, сегодня никак не получится. Вдруг ни с того, ни с сего куча проверок нагрянула и финансовая, и из комиссии партийного контроля. Давай завтра.

– Ну хорошо, я тебя провожу… – Оля легко подстраивается под мой шаг. – ещё нам надо выбрать время посетить Шерешевского.

– Какого Шерешевского? "Маленького человека с большой памятью"? – Открываю дверь и пропускаю подругу вперёд.

– Нет другого, Николая Адольфовича, директора института Экспериментальной эндокринологии и химии гормонов. Я подготовила для него материал, пусть идёт в Наркомздрав доказывает, пробивает финансирование… Наведаемся к нему домой, чтоб не привлекать лишнего внимания…

– Ваши документы. – Два мордоворота в форме сержантов внутренних войск НКВД загораживают вход в особнячок монтажного участка.

– Пропустить. – За их спиной появляется круглая фигура Шейнина, его масляные глазки устремляются на Олю. – Да вы, Алексей Сергеевич, не один. Кто этот гений чистой красоты?

– Анна Мальцева, лейтенант госбезопасности… – довольно натурально засмущалась Оля, на лицах сержантов проскользнула презрительная усмешка.

– Лев Шейнин, – спохватываюсь я, замечая вопросительный взгляд следователя. – начальник следственной части Прокуратуры СССР.

– Очень приятно, – выкатывается он из-за спин сержантов и пожимает руку моей подруге. – прошу простить, Анечка, но не могу вас пригласить вовнутрь… у нас с товарищем Чагановым дела.

– Ничего, ничего… – смущается Оля. – я буду у себя, тоже очень приятно познакомиться.

– Оружие есть? – Хмуро спрашивает один из охранников.

– Нет. – Оглядываюсь в дверях и перехватываю тревожный взгляд подруги, направленный мне в спину.

– Не буду ходить вдоль да около, – Шейнин бросает передо мной тонкую картонную папку. – прочтите это, Алексей Сергеевич.

"Протокол допроса Седова Льва Львовича, 1906 года рождения от 15 февраля 1938 года… Четвёртый экземпляр машинописной копии… Что тут"?

Включаю на полную мощь свои способности по скорочтению, быстро перелистываю десяток страниц и приступаю к "чтению" протокола.

"Блин, сто раз уже пожалел, что связался с этими двадцатью тысячами долларов… так подставился… но главное в другом: задержанный утверждает, что Боев через Гольдмана попросил его скомпрометировать меня этой встречей и деньгами… была подготовлена камера для скрытой съёмки… в общем всё как я и предполагал. Седов наносит удар с другой стороны: он утверждает, что видел меня стоящим рядом с агентом ФБР в коридоре гостиницы, где он остановился. Будто бы затем этот агент допрашивал его на следствии… Кстати, о баксах Седов вскользь замечает, что ему кажется что деньги остались у меня, а не были украдены фэбэровцами"…

– Можно мне настольную лампу? – Стараюсь выгадать больше времени для раздумий. – Плохо видно…

– Пожалуйста. – Шейнин приносит с другого стола осветительный прибор. "Шпионаж мне светит, однако. 58 статья пункты 3 и 6, это так на вскидку… Гадёныш! Яблоко от яблони… Прямо впился в меня взглядом следователь".

Подстраиваю плафон под себя и вдруг замечаю на ламповом патроне круглую насадку: один из из вариантов жучка, что был разработан в нашем КБ.

"Оля всё слышит, кхм, сейчас правда разве что моё сопение… но неужели и такой вариант предвидела"?

– Лев Романович, вы действительно считаете чтобы сдать Седова нужно лично встречаться агентом ФБР? – Чуть повышаю голос. – В Америке сплошная телефонизация.

– Понимаю вас, Алексей Сергеевич, но такие сообщения должны быть в обязательном порядке проверены, – маленькие глазки Шейнина сузились. – вдруг этот факт всплывёт на процессе. К тому же ваш полиграф не заметил никаких признаков лжи…

– Я прошу дать мне очную ставку с Седовым.

"Неплохо вышло… спокойно, уверенно".

– Я такие вопросы не решаю!

"А сам Шейнин как раз почему-то нервничает".

– А я думал что следователь – лицо процессуально независимое…. хорошо свяжитесь с тем кто решает, – улыбаюсь я (хотя кошки на душе скребут), кивая на телефонный аппарат. – вы же в гостях у замнаркома Радиопромышленности.

Видно было что моя подколка сильно не понравилась прокурору, он резво подскочил со стула и покатился в дальний угол монтажной к местному телефону. Напрягаю слух.

"Кремлёвский коммутатор запрашивает… странно, я думал своему шефу будет звонить – Вышинскому. Стоп, это же номер Маленкова… ещё страннее, впрочем может быть Сталин поручил курировать Процесс своему бывшему помощнику"…

– Это Шейнин звонит…. – почтительно шепчет в трубку следователь, косясь на мою равнодушную физиономию. – да предъявил… как вы и сказали… слушаюсь.

"Надеюсь, Оля поинтересуются на нашем коммутаторе что сказал Маленков".

– Ну что ж, разрешение на очную ставку получено, – возвращается ко мне Шейнин. – поехали или выпьем кофе на дорожку?

– С удовольствием выпью.

– Маша! – В комнату заглядывает молодая пухлая девица с пережжёнными до желтизны волосами. – Кофе!

"Комфортно живёт писатель… всюду создаёт домашнюю обстановку".

– Чаганов никуда не едет! – Звонко кричит Оля, преграждая нам путь к прокурорскому ЗИСу.

– Прекратить самоуправство! – Мгновенно реагирует Шейнин, прячась за спины охранников. – Ну, что вы стоите? Сделайте что-нибудь.

Один из сержантов грозно двинулся на хрупкую девушку, я делаю незаметный шаг к его напарнику.

– Назад! – Шипит подруга, мгновенно отступая в сторону и разрывая дистанцию. – Под трибунал захотел!

Нападавшего повело в противоположную сторону, но он сохранил равновесие, удивлённо встряхнул головой и непроизвольно сделал шаг назад.

– Товарищ Чаганов! – Заверещал прокурор. – Уймите вашу подчинённую! Иначе…

– Товарищ Мальцева мне не подчиняется… – не отвожу взгляда от своего "подопечного".

– Я – начальник особого отдела! – Добавляет драматизма сцене подруга. – И я лично отвечаю за безопасность товарища Чаганова перед наркомом. Всего его перемещения, товарищ следователь, вы будете согласовывать со мной.

"На самом деле – исполняющая обязанности вместо Медведя, с которым вчера случился сердечный приступ".

Шейнин беззвучно ловит воздух ртом, лицо "моего сержанта" с вытаращенными от изумления глазами сразу приобретает осмысленность: "Теперь понятно кто здесь начальник", его напарник так и продолжает стоять к нам спиной.

– Предлагаю зайти вовнутрь, товарищи, – спокойно продолжает Оля, указывая нам с прокурором путь и добавляет повернув голову к сержантам. – а вы продолжаете охранять вход…