Накануне

– Я – радиоинженер, миссис Пост. Недавно был назначен помощником министра радиопромышленности. – Не уверен что правильно подобрал западный эквивалент своей должности.

– А сколько же вам лет в таком случае? – Женщина возвращает маленькую фарфоровую чашечку на блюдечко.

Хозяева сидят на старинном диване перед журнальным столиком с мраморной столешницей, мы с Олей по его бокам на стульях с витыми ножками друг напротив друга.

– Двадцать четыре. – Накидываю себе год для солидности.

– Блестящая карьера. – Покачивает головой Дэвис. – Скажите, мистер…

– Зовите меня Алексей.

– … Алексэй, а вы не родственник Кирова?

– Нет, я не его сын, как пишут в газетах… – прячу улыбку за стаканом с холодным чаем (хозяева продолжают вопросительно смотреть на меня). – и никакой не родственник. Закончил университет, служил в министерстве внутренних дел, сейчас перешёл работать в министерство Радиопромышленности. Приехал в Штаты заключать контракты с фирмой "RCA".

– Я встала у руля "Дженерал Фудс" в двацать семь после смерти отца… – Вздыхает Пост.

– А вы, мисс?… – Переводит разговор Дэвис. – Расскажите свою историю.

"Блин, а вот об этом-то я и не подумал".

– Ольга… моя история ещё короче, – мило улыбается подруга, показывая ровные бедные зубы. – мне – восемнадцать. Я – вольнонаёмный технический работник в посольстве. Исполняю обязанности секретаря товарища Чаганова здесь в Америке.

"А никто, похоже, на меня и не надеялся"…

– Как вам понравилась еда в самолёте? – Оживляется хозяйка.

– Очень вкусная… – не напрягаясь врёт Оля.

– Говорила тебе, – Мэрджори поворачивается к мужу, тот закатывает глаза. – людям нравится еда из замороженных продуктов.

– Мне тоже нравится. – Запоздало поддерживаю подругу.

– Сдаюсь, вы победили. – Дэвис шутливо поднимает руки.

– Скажите, Алексэй, – смеётся хозяйка. – а в России замораживают еду?

– Только на крупных пищевых комбинатах, миссис Пост….

– Мэрджори, зови меня Марджори.

– Марджори, – неожиданно мне в голову приходит одна мысль. – для продажи в розницу у нас в стране нет инфраструктуры: холодильников в каждом продуктовом магазине, материалов для хорошей упаковки… (Пост согласно кивает головой). Вот, например, недавно в моём Бюро обсуждался вопрос, касающийся алюминиевой фольги и мне в голову пришла мысль: делать из неё тару для прохладительных напитков и пива. Согласно расчётов на одну банку ёмкостью в одну пинту уйдёт чуть меньше, чем полунции аллюминия.

– Полунции? – Недоверчиво бросает женщина. – Наша жестяная банка весит больше фунта.

– Алюминий очень пластичен, – продолжаю соблазнять главу "Дженерал Фудс". – мы у себя приспособили мощный пресс и из шестидюймового алюминиевого круга за секунду выдавили отличную тонкостенную пинтовую банку.

– И что же случилось с вашим проектом? – Равнодушно замечает она.

– Ничего не случилось, – вздыхаю я. – в стране нет алюминия.

– И вы не попробовали запатентовать свою идею? – Её равнодушие вдруг куда-то испарилось.

– Нет, не стал. Слишком много другой работы.

– А почему бы вам, Алексэй, не сделать это здесь в Штатах?

– "Овчинка выделки не стоит", как говорят у нас. Ваше патентное право не даёт возможности получать серьёзную прибыль иностранцам, а для советского гражданина – это вообще исключено.

– Хм, – улыбается уголками губ миссис Пост. – тут вы, Алекс, правы. Чтобы отстоять свои интересы в наших судах надо иметь значительные средства… Дорогой, мисс Ольга заскучала, покажи ей, пожалуйста, наш дом…

Посол, несмотря на его плотную колллекцию, живо подскакивает с дивана.

– … Давайте говорить на чистоту, – продолжает хозяйка после того как посол с Ольгой вышли из гостиной – я правильно поняла, что хотели что-то обсудить наедине? Так в чём ваш интерес?

"Проницательная женщина".

– Да, правильно, Марджори. Мой интерес и интерес людей из правительства, которых я представляю, в получении от вас консультаций и помощи в продвижении наших интересов в САСШ.

– Какого рода интересов? – Насторожилась она.

– Речь идёт об импорте американской промышленной продукции. Например, о приобретении алюминиевого завода. Зачастую мы просто не знаем к кому подойти, на какую кнопку нажать.

– Понимаю, – кивает она головой. – я немного знакома с обстановкой в алюминиевой идустрии, так как моя компания покупает в "Алкоа" алюминиевую фольгу для упаковки шоколада. "Алкоа" – монополист на нашем рынке. В связи с этим, насколько мне известно, в её адрес Государственный Департамент готовит обращение в суд с обвинениями в ценовом сговоре и других злоупотреблениях. Следующий год будет трудным для неё. Правительство, наверняка, будет давить на "Алкоа" чтобы она признала свою вину, в связи с чем станет вставлять палки в колёса с выдачей экспортных лицензий… Поэтому я бы посоветовала вам обращаться к её дочерней компании в Канаде. Я сама предпочитаю покупать там фольгу не только для своих канадских филиалов и хорошо знакома с руководством.

"Это я хорошо зашёл".

– Спасибо за совет, Марджори, со своей стороны буду рад встретиться с вашим техническим специалистом: в производстве этой банки есть несколько секретов.

– Отлично! – Миссис Пост поднимается и протягивает руку. – Надеюсь на дальнейшее сотрудничество. Пойдём искать наши половинки. Не смущайся, я сразу заметила как вы смотрите друг на друга…

– Почему ты не взял с собой саквояж? – Шепчет Оля мне на ухо, пока мы поднимаемся по лестнице отеля "Брэйкерс".

– Сложности… – отвечаю ей с закрытым ртом. – посол говорит, что президент не против построить для СССР линкор типа "Норс Каролайна" САСШ на негосударственной верфи, но морское министерство категорически против продажи какой-либо техники позднее 1930 года. Расходимся, покажешь мне Карповского, проверь всё вокруг и бегом звонить Эйтингону. Я на себя ответственность за полмиллиона брать не хочу.

Мы входим в сверкающее хрусталём люстр и белым мрамором лобби гостиницы.

– Ясно. – Оля отстаёт и прячется за мной. – Вон он, павлин в белом костюме с длинным носом.

"Павлин, говоришь… Есть что-то. Шёлк, лаковая кожа, золотые перстни. Цепи не хватает".

– Мистер Карп? – Спрашиваю его по-русски.

– Я, – его маленькие глазки тревожно осмотрели меня, забегали вокруг. – а где деньги?

– У нас проблема. – Вижу Оля останавливается у колонны неподалёку от нас. – Чтобы передать деньги мне нужны дополнительные инструкции, а точнее, прямой приказ начальства.

– Да какой к чёрту приказ?! – Окрысился он. – Я сюда сына президента вызвал! Ты вообще кто? Ты знаешь с кем имеешь дело? В Сибирь захотел? Где Трояновский?

– Трояновский заболел, а я своему начальству доложил (что было правдой, позвонил Эйтингону в Генконсульство и, как мог, кодовыми словами передал сообщение Дэвиса). – Равнодушно смотрю на разбушевавшегося "павлина". – Мои люди ждут ответа из Москвы.

– Сколько ждать?!

– Час – другой, я думаю…

"Эйтингон уже на "Бебо"".

– Ладно, – немного успокаивается Карповский. – но не минутой больше. Я иду сейчас в казино, там меня найдёшь…

"О чём это он? Азартные игры в Америке сейчас запрещены, за исключением, кажется, Невады".

– Хотя нет, идём со мной… – сделал движение что бы ухватить меня за рукав, но передумал наткнувшись на мой холодный взгляд. – в общем, рядом будь.

И неуклюже заковылял в сторону правого крыла огромной гостиницы на своих икс-образных с признаками плоскостопия ногах. У лифта оглянулся на меня и важно вошёл в кабину.

– Минус первый… – небрежно бросил он лифтёру.

– Тот же… – В лифт за мной заходит подруга, не отстававшая от нас ни на шаг. Карповский сразу делает на Олю стойку, пожирая её глазами. Мы благополучно проходим "фэйсконтроль" у двух жующих жвачку мордовороторов, дежурящих у наглухо закрытых железных дверей. Один из них поворачивает массивную ручку, дверь плавно открывается и наша троица попадает вовнутрь, в галдящий, блестящий, звенящий и дымящий мир порока. У самого входа справа нас встречают ровные ряды одноруких бандитов, слева – столы, где играют в блэк-джек, а прямо по курсу – рулетка.