Страница 4 из 6
Но тупости и наглости нашей Лепёшке не занимать. Она говорит:
– Иди в администрацию, там есть такой Щербинин, Александр Иванович, кажется, он управляющий делами. Попроси у него конференц-зал на сегодня, на пять часов.
И я, такая гордая, побежала через весь город в Белый дом!
Когда я ходила к Алексею Антоновичу за списками садоводческих товариществ, в администрацию путь был ещё свободен. Я помню, как в глубоком детстве мы с мамой совершенно спокойно забрались на четвёртый этаж, где в коридоре находились списки очередников на улучшение жилищных условий. Мама тогда сказала, что наша очередь восемь тысяч какая-то… а может быть, и все восемьдесят восемь тысяч. И даже я понимала, что никогда она до нас не дойдёт.
Этим летом мы все удивились, что такая очередь вообще ещё существует. Маме из администрации прислали письмо, что она состоит с 1981 года в очереди на улучшение жилищных условий, но на данный момент «проживает вместе с мужем и дочерью в двухкомнатной квартире общей площадью 42,7 кв. м. Из очереди … исключить!»
В общем, послание с того света, где было бесплатное получение жилья.
Мама очень долго смеялась, а потом сказала гордо:
– Я сама себе их улучшила!
Присылали ей и открытку, отпечатанную на машинке, где маме нужно было явиться для перерегистрации. Но мама никуда тогда не пошла, сказав:
– Да какие сейчас очереди?!!
Так вот, сразу после окончания моих работ в главном садоводстве, в Администрацию стали пускать только по документам, не обязательно по паспорту. Какой-нибудь членский билетик с фото вполне сгодится. Ильф и Петров, где вы?
Узнала я об этом от Михаила Викторовича.
– Ха, в администрацию теперь без документов не впустят! У Хлудова, ха, видеомагнитофон украли! Придумали бы, ха, что-нибудь поумнее!
Мама услышала об этом у себя на работе (две трети зарплаты ей сохранялось) и сказала:
– А это Тамара, секретутка его, бабка старая, наверное, украла!
Она ненавидела Хлудова, потому что он обманул их организацию, пообещав в случае своей победы всяческие блага, а на деле засунув их, старых толстых тёток, в глубокую задницу.
Так или иначе, со стороны администрации это была вынужденная провокация. Придворный корреспондент Л. настрочил, что закрытие доступа к слугам народам – мера вынужденная, потому что «неизвестные люди ходят по коридорам и заглядывают в кабинеты». Да кто в здравом уме решится пойти туда, это тебе не детский садик беззащитный разгромить!
Хотя к таким беспокойникам можно спокойно причислить Сафронова, Лепёхину и Полипову. Последнюю все проклинали за предательство:
– Она же всё по администрации ходила, а я ей говорил, что не надо этого делать! – громыхал Михаил Викторович.
Что ж, толстозадая хохлушка приехала Москву покорять, кто ж ей запретит!
Что ж, а у меня всегда было при себе удостоверение общественного инспектора ВООП. Я сдала свою старую кожаную куртку в гардероб, показала его могучему охраннику и впорхнула в святое святых. На мне синтетические чёрные брюки этого года выпуска и белая, ещё школьная кофточка. Как пионерка.
Управляющий делами Александр Иванович занимал точно такой же кабинет, как и его коллега Алексей Антонович, похожий на двухкомнатную смежную квартиру. Я сразу оценила его глазами Михаила Викторовича: сидит, понимаешь, ничего не делает, только по телефону треплется, но вовсе не о работе, а о предстоящем отдыхе. Могучий такой блондин, в белой рубашке, без пиджака.
Александр Иванович попросил подождать, а когда закончил, с большим энтузиазмом поинтересовался, что мне угодно.
И я затараторила: Общество охраны природы… отобрали помещение… конференц-зал.
– Да нет, какой конференц-зал, что вы, – равнодушно сказал Александр Иванович. – Комнату дам какую-нибудь…
Я вернулась к Лепёхе и всё ей рассказала. Вот, гад какой!
Заметки на полях 20 лет спустя
Вот это была подстава так подстава! Ишь чего запросила, конференц-зал администрации района для никому не нужного Общества охраны природы! Для «президиума» в полторы калеки! И чужими руками! Всё, как с «Макдональдсом» тогда!
***
Поскольку помещения никакого не было, президиум перенесли. И мы с Лепёхиной отправились вместе на площадь, – нам же было по пути. По дороге она вспоминала, как три года тому назад на набережной разбили стихийный рынок, срубив все кусты, «я даже плакала!»
Лепёха держала путь в Управление экологии, а я осталась ждать на улице. Она даже несколько раз ко мне спускалась. Но ждала я не Лепёхину, а Михаила Викторовича, который был у Смешкова. Я хотела поговорить с ним о Курицыне.
– Сафронов всё что-то доказывает, – сказала мне Галина Георгиевна.
Его я так и не дождалась, зато встретила нашу историчку Валентину Ивановну. Я очень ей обрадовалась, а она стала что-то из себя корячить:
– Нет, Аля, ты всё-таки не узнала меня…
30 октября 1998, пятница
Мне надо было позвонить в две организации в Подлипках. Телефоны там московские. Вчера купила в кассе метро два коричневых жетона. На Яузе есть автомат.
Приехала, позвонила. Да что-то не сложилось.
Когда вернулась, положила Янке в ящик записку: «Яна, позвони, пожалуйста, вечером Михаилу Викторовичу, скажи, что мне нужно с ним встретится. Жду его в два часа у киносервиса».
Ну, будто свидание назначила.
Вечером отчим пьяный. Говорит:
– Я б ей башку оторвал, дочке твоей! Сучий потрох! На общественных началах!
– Она твой хлеб не ест!!!
Господи, как же страшно!
31 октября 1998, суббота
На всякий случай я была в субботу у киносервиса. А тут Лепёхина с пустым ведром:
– Алинка, здравствуй! Что ты здесь делаешь?
– Просто стою.
… и жду Михаила Викторовича.
– Ты мне не поможешь? А то, как я понимаю, помогать мне никто не собирается! Сафронов – «мне за продуктами надо»!
Комната уже беленькая, чистенькая. Я выносила вниз строительный мусор, а Лепёха мыла полы. Я все штаны там себе загадила, а ради чего?
На площадке между этажами гора битого стекла. Все артерии и вены себе здесь перережешь, если упадёшь!
– Ну, какая же она маленькая! – всё причитала Лепёхина. – …! – вдруг высказалась она. – На шпильках здесь не походишь!
Да куда уж тебе, старухе!
– Если я завтра найду рабочую силу, то всё перетащим, – пообещала она.
Значит, опять работать будем. Ура!
1 ноября 1998, понедельник
Я приготовила для Михаила Викторовича две газеты про веру Курицына. Статья про Кириенко, устроившего дефолт, «Чему учился – а где пригодился»,1– на передовице! И ещё одну статью, где сказано, что прошедшему одитинг (аудитинг), «нечто среднее между допросом и исповедью», нужно проходить реабилитацию в психиатрической клинике 25,5 месяцев! При одитинге «вскрывается подсознание», и наступает шизофрения!
2 ноября 1998, понедельник
Боюсь показываться Янке на глаза из-за этой проклятой записки.
Тут два варианта. Либо она её получила и постеснялась звонить, либо её мамаша перехватила и теперь рвёт и мечет.
Сегодня вся мебель стояла на месте. Значит, Лепёхина «нашла рабочую силу». Я оставила ей записку:
«Галина Георгиевна, я буду здесь с утра. Передайте Михаилу Викторовичу, что мне нужно с ним встретиться…»
3 ноября 1998, вторник
Я пришла, как и обещала.
Наша комната на верхнем этаже – нараспашку. Пластиковые окна, светлые евро-стены, и списанная мебель. Шифоньер свой турбюро не отдали, вместо него у двери встал светленький, двухстворчатый, колченогий шкафчик. Я по-хозяйски села за стол спиной к окну.
Зашла высокая, крупная женщина лет тридцати семи, с крашеными и завитыми каштановыми волосами, в синем джинсовом костюме.
1
См. «Завтра» № 14 (227) 1998, стр. 1.