Сон и Пепел

Три. Мое любимое число, как и восемь. Восемь вообще символизирует нечто магическое. Хотя я и не верю в легенды, сочиненные или приукрашенные людьми. Кстати, именно восемь стражей отправляли на опасные задания. Но если в самом начале сюда послали такой маленький отряд, значит, никто не предполагал, насколько плохи дела.

Теперь же очищать Кервель прибыла донельзя странная группа. Но Моран не планировал сегодня умирать, а значит, был уверен, что мы с легкостью выберемся отсюда. А учитывая его недавние слова и то, что дива проклинал едва ли не весь материк, он действительно имел все шансы справиться с притаившимися поблизости монстрами.

— Сара, времена изменились и твари стали иными. Мы здесь можем столкнуться не только с ревенантами, но и с чем-то другим, не менее опасным, — предупредил Люций.

— Я уже это поняла. — О подобном меня и предупреждать не следовало.

Моя рука скользнула к поясу, проверяя кинжал. В который раз я вспомнила про Туманный. Сейчас он бы пригодился. Хотя силы и роста в этом теле явно недоставало, и мои движения были бы и вполовину не так точны и проворны.

— Замечательно. Прежде чем лезть в битву, убедись, что я где-то поблизости, — попросил див.

Я серьезно кивнула. В моем текущем положении все могло закончиться плачевно. Если эта оболочка умрет, пока я нахожусь в ней, то, скорее всего, именно я и отправлюсь в небытие. Майя же останется в нынешнем облике навсегда, правда, вскоре он изменится — без моей души тело неминуемо ослабнет.

Отправившись в Кервель, я желала увидеть изменения Дэвлата своими глазами. Узнать не по записям в хрониках, а почувствовать на себе. Лишь испытав, сможешь понять — эту истину я усвоила слишком рано.

— Что ты делаешь? — Я опешила, возмущенно уставившись на Люция, который только что погладил меня по волосам.

Жест привязанности и заботы. Если бы я хранила спящего Морана подле себя столько лет, то наверняка бы даже после пробуждения не сразу пожелала с ним расстаться. Время залечивает раны, меняет сознание, примиряет с врагами и погружает в одиночество. Именно поэтому оно заставляет крепко держаться за тех, кто прошел с тобой этот долгий путь.

— Листик запутался. Идем, — отозвался он, уголки его губ были приподняты.

«Не беспокойся… Это сущая мелочь», — говорил его вид, но глаза… Порой, когда Люций улыбался, мне казалось, в них сверкали звезды.

Мой взгляд скользнул к пустым рукам Морана. Либо он уже выбросил лист, либо соврал. И я ставлю на последнее.

Мы двинулись по пустой улице. Несколько распахнутых калиток болталось на петлях, издавая протяжный скрип, сливавшийся в одну мелодию сплошь из высоких нот. Температура продолжала опускаться. Трава у дороги пожухла и пожелтела — холод в этом месте царил уже не одни сутки.

Люций задумчиво осматривал округу. Теперь он хмурился, складки, появившиеся на его переносице, свидетельствовали только о том, что охота предстояла непростая. Регис шел рядом, обеими руками вцепившись в лямку сумки. С первого взгляда становилось ясно, насколько его поклажа была важной.

— Остановитесь, — произнес Моран ученикам, которые тут же замерли на месте. Каждый из них сжимал вынутый из ножен меч, готовясь к неожиданной атаке.

Люций приблизился к одному из юных дивов и вдруг наклонился к земле. Протянул руку, с которой вновь сорвался темный сгусток, и коснулся гриба с пухлой шляпкой, что неприметно рос из-под земли. Магия впиталась, а гриб вдруг увеличился в размерах, став в два раза больше.

— Это пылевик? — спросила я, подойдя ближе. В своей привычной форме это было весьма безобидное растение. Наступишь на него — и в воздухе повиснет оранжевое облако спор. В детстве я нередко находила их в лесу и, не успокаиваясь, топтала, пока гриб не сравнивался с землей.

— Наверняка. Магия тьмы его изменила. — Люций оглянулся и, кивая на белую шляпку, бросил: — Регис.

— Понял. Иду.

— Отойдите подальше, — приказал Моран ученикам и попятился сам.

Регис подошел и, присев на корточки, накрыл рот кусочком ткани, что вытащил из сумки. Оттуда же див достал и длинную острую иголку, размером больше похожую на шило без рукояти. Только игла оказалась не из металла, а из черного полупрозрачного кристалла. Врачеватель аккуратно проткнул им шляпку, и цвет иглы изменился, сначала приобретя глубокий гранатовый оттенок, а потом стремительно изменив его на насыщенно-зеленый, цвет мха после дождя.

— Он ядовит, — распрямившись, сообщил Регис. — Но яд не смертельный. Вызывает видения.

— Понятно, — протянул Люций, поворачиваясь к ученикам. — Слышали?

Даэвы кивнули.

— Следите за тем, куда наступаете, — предостерег он.

Пылевики росли повсюду. И даже показывались из-под земли за пару секунд до того, как нога опускалась на место, где еще недавно была утоптанная жителями Кервеля дорога. Растения не только не пугал холод, казалось, они чуяли нас и теперь вели охоту, надеясь заманить в ловушку.

Кервель располагался прямо у подножья гор. Скалы вырастали позади домов, словно кто-то разрушил одну из гор и разбросал ее части по округе. Все жилища были низкими и одноэтажными, лишь храм с конусообразной крышей, видневшийся вдалеке, выделялся на фоне однообразных строений. Точно стражник, вырастающий из скалы, он был на защите этого места. Если кто-то и смог спастись, то только там.

Как бы все вокруг ни пытались убедить меня в непримечательности этого места, такие детали, как столбы с прогоревшими печатями и святилище, в создании которых наверняка поучаствовал кто-то из моего народа, настойчиво убеждали в обратном.

Ученики рассредоточились по обеим сторонам улицы, заглядывая в опустевшие дворы. На одного, громко кудахча, неожиданно выскочила курица, заставив юного стража попятиться и едва не придавить гриб.

Это не то, над чем стоило смеяться, но я невольно вспомнила свою первую охоту в Академии Снов. Это был лишь фрагмент, и остальные события оставались смутными, но, видимо, та ситуация оказалась настолько запоминающейся, что даже спустя столько лет не желала меня покидать.

Монстр затаился на болотах, к нему было сложно подобраться, чтобы не увязнуть в грязи, и приходилось, точно белкам, перемещаться с одного дерева на другое. Сражаться мы тоже были вынуждены с высоты. И вот, когда мы запихнули в глотку твари несколько взрывающихся печатей, ту разорвало в клочья, но за долю секунды до этого ветка, за которую цеплялись я и еще один даэв, обломилась. Мы упали прямо в месиво из грязи и останков нечисти. Тогда мне явно было невесело, но теперь то событие казалось почти приключением.

В нескольких шагах от меня я заметила на земле темное пятно. Несомненно, это была кровь. Еще несколько капель уходило дальше, во двор дома.

— Людей нет, — произнесла, когда возле меня оказался Моран.

Солнце уже давно спряталось за горами, и потихоньку тени становились все более черными и зловещими. Наступало их время. Нечисть избегала светлого времени суток, особенно когда чуяла даэвов. Большинство монстров точно животные, самосохранение и голод — их главные инстинкты. Днем они таились от нас, а ночью, становясь сильнее, нападали. Нередко ревенанты, прячась от лучей, закапывались под землю, и как раз сейчас кровавый след обрывался возле свежевскопанного участка.

В воздухе стал витать сладковатый запах гниения. Смрад появился внезапно и теперь был везде. И самое главное — я видела призрачный, едва различимый след энергии Серого мира над вскопанной землей. Видела, а не должна была. Это прерогатива отнюдь не светлых даэвов, а теневых. Могущественных даэвов, в ком внутренней тьмы было так много, что она позволяла увидеть родственную магию.

Пока я размышляла над тем, как поступить, мимо меня стремительно пролетел магический сгусток. Тьма ушла прямо в землю, словно уж, скрывшийся между камней, а потом послышался противный хруст, и почва вдруг просела, будто внизу образовалась пустота.

— Что ты сделал? — обернулась я, хмурясь.

— Уничтожил, — признался Моран. А тьма вдруг вновь поднялась от могилы и скользнула к диву, исчезая в его руке. Но то, что вернулось, было значительно больше, чем изначально.