Страница 26 из 28
— Красивые серёжечки, — шепнула мне на ухо царевна Риана. — Как Иван-царевич одержит победу, так мы себе по одной возьмём и станем носить у сердца, в знак нашей дружбы великой. Как тебе мысль моя, Яшенька?
— С большой охотой приму я дар твой, — согласилась я, внутренне мыслей своих устыжаясь.
Добра всё-таки «Ирина заморская». Нет, не Ирина, а царевна Риана, ныне моя подружка закадычная. Судит о людей не по внешности и достатку, а лишь по нутру человеческому, что редкостью нынче является. Причём не только среди царевен, но и среди простых людей, с родом царским никак не связанными.
Пока я так размышляла, начался турнир рыцарский и завязались бои неслыханные, в землях русских невиданные. Разгонялись рыцари на скакунах своих, копья вперёд себя выставляя, а потом — бац! — сшибали друг дружку с коней своих и на землю спрыгивали.
Доставались затем мечи булатные и начинали сражения яростные. Многих прямо с поля брани лекари уносили, дабы конечности вывихнутые вправлять и кости поломанные исцелять. Ивану-царевичу нашему везло покамест. Хоть и трусоват был, но всё-таки ловок, а удары меча его волшебного точны и быстры.
Вдобавок он по наущению Киеву не стал надевать на себя железки тяжёлые и ограничился кольчугою лёгкой. Ни один из богатырей заморских, в железки закованных, не мог превзойти его в скорости. Так что стал Ивашечка скорёхонько в первых рядах, и мы с Рианой даже чуток расслабились.
Зазря, однако же.
Потому как бой следующий предстоял с противником странным, во всё чёрное облачённым, с белым оленем на щите и на груди. Мы уже видели его сражения ранее и знали, что рыцарь этот был умелым воином и многих победил уже.
Разогнались скакуны ретивые, встретились взгляды решительные и поняла я, что быть беде. Приблизилось копьё рыцарское к боку незащищённому. Уразумел сие Иван-царевич, в сторонку уйти попытавшись, да только без толку.
Ахнула царевна Риана, глаза закрывая, дабы не видеть раны страшной, которая вот-вот в боку царевичевском образуется. Взмахнула я рукой, слова волшебные выкрикивая. Хрустнуло копьё рыцаря чёрного, напополам переламываясь.
Тут бы мне порадоваться, ибо успела я спасти Ивана-царевича, да только что-то и у меня в груди одновременно «хрустнуло», мир в серый цвет окрашивая, чувства все разом поглощая.
Ухмыльнулся рыцарь чёрный недобро и к самым нашим местам подъехал, приговаривая:
Коль будешь ты волшбу творить,
Заклятья разные мутить.
То сердце в камень обратится,
И век ходить тебе в девицах.
После чего протянул он мне руку и поняла я, что единственное моё оставшееся желание — взять эту самую руку, сесть позади рыцаря чёрного и ускакать с ним невесть куда.
Хотя почему невесть куда?
В холмы нечисти басурманской, проклятие на меня наложившей. Буду я с ними веки вечные пировать и век свой человеческий коротать. Токмо прежде чем успела я руку в ответ протянуть, как обхватил сзади кто-то, прижал к груди своей широкой, так что никак с места было не сдвинуться, не то, что руку протянуть.
— Яшенька, глупенькая… Говорил же я тебе не колдовать! Почему ты меня не послушалась? — произнёс за моей спиной голос взволнованный. — Неужели ты всё-таки решила меня покинуть?
— Пусти, — бесцветным тоном произнесла я, из рук сильных вырываясь. — Мне нужно ехать… Не могу я далече здесь оставаться.
Ничего не ответил державший, только вздохнул тяжко и почувствовала я на своей щеке что-то горячее, на слезинку похожее. Не моя это слеза была, но чужая. Одновременно с нею вернулись в мир мой и краски, и звуки, и ощущения.
Разразился тогда чёрный рыцарь бранью великой:
Слеза любви проклятье снимет,
Девчонку несносную у фей отнимет.
Оставить её придётся в покое,
Уйти ни с чем, о, горе, горе!
Сказав так, чёрный рыцарь хлестнул своего скакуна и ускакал прочь. Я же, не чувствуя над собой более никакой власти, обернулась к спасителю своему, сыну Кощееву, и прямо в глаза ему глядя произнесла:
— Спасибо, Киюшка. Спасибо, золотце.
После чего приподнялась на цыпочки, обхватила руками щёки его бледные и прижалась к устам сахарным. Обхватил тогда Киюшка меня за стан тонкий и прижал к себе ещё сильнее. Так бы и стояли мы, обо всём свете позабывши, вот только свет о нас отнюдь не позабыл и напомнил о себе покашливаниями вежливыми.
Оторвались мы тогда друг от друга и сделали вид, что ничего меж нами не было. Поймала я на себе взгляд Владимира-колдуна грустный и произнёс он слова непонятные:
— Эх, Яша, Яша… Будь ты царевной — обязательно бы тебя похитил. Да и даже если не царевна, то почему нет?.. Но, как видно, не судьба.
— Не царевна Яша, а суженая моя, — поправил Владимира Кий. — И если ты её надумаешь похитить, то пеняй на себя. Я не царевич, жалеть тебя не стану.
— Смотри, договоришься у меня, — пригрозил ему Владимир-колдун. — Специально её похищу лишь оттого, чтоб испытать тебя!
— А знаете, что? — негромко произнёс Иван-царевич, к ложе царской подъезжаючи.
— Что? — одновременно вопросили мы, от спора враз отвлекаючись.
— Выиграл я турнир рыцарский! — подбоченясь, довольно отозвался Иван наш. — Тот рыцарь был моим последним противником. А раз он убрался восвояси, со мной не сражаясь, то я и победил.
— Ни минуты в тебе я не сомневалась! — воскликнула царевна Риана, повисая на шее у опешившего царевича. — Всей душой за тебя болела! Отныне ты не просто какой-нибудь там царевич, а жених мой, Иван.
— Чудненько! — обрадовалась я. — Тогда пирком да за свадебку?
— Обожди ты со свадебкой-то, — остудил мой пыл Владимир-колдун. — Нам ведь ещё надобно сообщить царю-батюшке, что царевна Риана отправится с нами на Русь-матушку.
— Ну за этим-то дело не станет, — возразила я. — Иван-царевич все задания мудрёные честно выполнил, так с чего бы ему отказывать?
— Поди разбери их, царей заморских, — вздохнул Владимир-колдун.
Как в воду глядел товарищ наш верный, как в воду.
========== Глава 10. Русь-матушка ==========
— Чтобы я родную кровиночку да в земли заморские отправил? На вашу Русь-матушку так называемую? Не бывать тому! — царь-батюшка сурово поджал губы и скрестил руки на груди, тем выказывая своё полное несогласие. — Либо Иван ваш царевич здесь остаётся и со временем принимает бразды правления царством Английским, меня на посту сменяя, либо идёт на все четыре стороны. Я доченьке со временем ещё краше жениха подберу.
— Батюшка, — возразила царевна Риана, — Иван-царевич все три испытания прошёл, как ему было велено. По сердцу он мне пришёлся, что греха таить. С ним одним связать судьбу хочу я!
— Так в чём же дело? — спросил царь-батюшка, скипетром своим царским поигрывая. — Связывай. Да только свадьбу играть здесь будете. И править — тоже. Не могу допустить я, чтобы доченька моя уехала в земли неизведанные к дикарям неотёсанным. А ну как тебя там на костёр возведут, принеся в жертву божку ихнему?
— Позвольте! — вскричал уязвлённый Иван-царевич. — Не такие мы дикие как вы нас описываете. У нас на кострах только колдунов сжигают, хворостом обложивши предварительно. Прости, Яша, прости, Владимир.
— Чего уж там, — добродушно махнул рукой Владимир-колдун. — Знаю я, что наше племя вы ни в грош не ставите, но случись что первыми к нам и бежите, лапти свои теряя на ходу.
— Так уж и лапти… — забормотал Ивашечка недовольно, но затем осёкся, вспомнив очевидно, как сам ко мне с тревогами своими прибежал. — Увезу я от вас Рианушку, царь Английский! Даже если вы против того будете.
— Никуда ты не увезёшь её! — рассмеялся рукой царь-батюшка и рукой взмахнул нетерпеливо. — Стража моя верная! Возьмите-ка наших гостей под локти белые да из замка выпроводите с почестями соответствующими. Рианночка, а ты ко мне поди, надобно нам потолковать насчёт жениха нового. Есть у меня один на примете…
— Ни в грош слова ты мои не ставишь, батюшка! — вспыхнула царевна Риана и, сорвав с досады с шеи своей лебяжьей амулет Марлинов, шмякнула его оземь. — А я ведь верила тебе! Думала, станешь ты уважать выбор мой… Но нет! Вместо того с самого начала не желал ты мне воли свободной давать и все эти испытания для царевичей были лишь для глаз отводом. Давненько, выходит, ты уж мне жениха подыскал, однако ж только сейчас случай удобный рассказать представился!