Страница 20 из 23
Заголосила бабка Мухомориха. Дед Мухомор выскочил из хаты с ружьём. Полкан из будки собачьей вырвался и настиг упыриху за околицей. Упыри боятся собак, огня и креста. Тут народ сбежался. Мужики с кольями. Бабы с вилами.
Пришлось упырихе вернуть ожерелье. Упала она на колени с мольбой:
– Помилуйте меня, не предавайте огню! Я даже близко к вашей станице за сто лет не подойду!
Отпустили казаки упыриху. Не стали землю свою марать. А Настя тронула правым мизинцем голубую бусину… И спустилась к юнице с белого облака волшебница Берегиня. А о чём они говорили, это не слышала даже бабка Мухомориха. Но, говорят, вскоре Настя заневестилась. И про упыриху забыла.
Но ведь что ни говори, где-то есть и упыри. И растёт трава-пырей для козы и упырей. Но коль от грязи пупыри, то при чём здесь упыри?
Хомут и ярмо
Хомут в конюшне ворчал на ярмо:
– Какое ты, ярмо, грубое! Погляди на себя… Нелепая оглобля, две деревяшки-перекладины. Трёшь быкам шею. Одно мучение от тебя бедным животным. Как токмо они землю пашут в таком неудобстве.
Ярмо поскрипывало в ответ:
– А ты, хомут, мягкий. Войлок добротной кожей обтянут. Но супонь цепка. Не вырваться лошади. Захомутаешь коня, и нет ему жизни.
Хомут спорил:
– Я все-таки помягче, подобрее!
Бык жевал в стойле солому и слушал перебранку хомута с ярмом. Рядом с ним конь измождённый стоял.
– Что же лучше? Ярмо или хомут? – спросил бык у клячи.
– Не знаю! – ответил конь. – Надобно узнать у хозяина.
Когда хозяин вошёл в конюшню, бык обратился к нему:
– Скажи, хозяин, что лучше: хомут или ярмо?
Покарябал затылок казак и сказал:
– Хрен редьки не слаще!
Правда и кривда
Когда-то люди хорошо знали Правду и Кривду. Всюду торжествовала Правда. И народ встречал Правду с ликованием, хлебом-солью. А Кривду люди били палками, бросали её часто в тюрьму, за решётку.
И тогда решила Кривда обрести обличье Правды. Подкралась Кривда ночью к спящей Правде, украла у неё имя, одежду и облик. Проснулась Правда, а у неё нет ничего… Пришлось надевать ей отрепья и башмаки Кривды. Вышла Правда к народу и говорит:
– Кривда коварная похитила мой облик, одежду! Помогите мне, люди!
Но жалобщице никто не поверил. Толпа забросала её камнями и грязью. А Кривду везде принимали с почётом. И говорили ей:
– Живётся трудно. Скажи нам, Правда, когда мы станем жить справедливо и богато?
А Кривда обманывала народ:
– Радуйтесь, люди! Отдыхайте! Скоро каждому из вас построят бесплатно хоромы. Вас будут возить бесплатно в каретах. И наступит изобилие: будет много хлеба, мяса, пряников, мёду!
Время шло. За летом лето. За зимой другая зима. И ничего не менялось. Жить становилось всё тяжелее и тяжелее. Кривда понимала, что приближается расплата. Люди взбунтуются, побьют её прислужников. Да и самой ей не унести ноги от возмездия.
Пошла Кривда искать Правду. А та в тюрьме сидит – избитая, в синяках. Кривда и говорит:
– Бери, Правда, обратно своё имя, одёжу, обличье, ежели желаешь! А я в тюрьме посижу.
Правда простодушная согласилась. Переоделась она и вышла из темницы. Да зря вышла. По всей стране мятеж, пожары и убийства. Схватили люди Правду, разорвали её на части, растоптали в гневе. А Кривду народ из тюрьмы вывел с почётом. И нарекли Кривду люди Правдой.
Ледоруб, ухват, лопата
Собрались однажды на берегу реки ледоруб, ухват, лопата. Подошли к ним вскоре грабли. Оглобля старая приплелась. И даже метла. Порешили они на своем кругу единиться в казачью ватагу.
– Пойдём в набег за море. Показакуем и привезём шелка, богатства несметные! – призывал ухват.
– За море не пойду. Я плохо плаваю, – возражал ледоруб.
Лопате хотелось покопаться в Астрахани. И ворваться на стругах в реку Волгу.
Метла предупреждала:
– В Астрахань не можно. Там стрельцы царские с пушками. И на примете я для сыска.
Но ещё боле зашумела ватага, когда стали меж собой выбирать атамана. Ухват сам себя нахваливал:
– Я из огня горшки вытаскивал! Атаман должен без страха в огонь бросаться!
Ледоруб упрашивал шёпотом лопату:
– Ты меня выкрикни. Я тебя возведу в казначеи. Будешь грести червонцы во свой кошель.
Грабли полагали, что атаманом должна стать оглобля. Мол, оглобля длиннее всех, видит дальше всех.
Спорила, кричала ватага. И драка возникла.
– Ах ты, рогаль проклятый! – ударил ледоруб по ухвату.
Упал сломанный ухват. Лопата столкнула ледоруба с обрыва, и он утонул в речке. Грабли в бою все зубья потеряли. Оглобле хребет переломили. И лопата без черенка осталась. И метле все кудри повыдергали. Так вот и закончилась битва. Ин всегда за глупцом и буяном зарастает поле бурьяном.
Казачья гуслярица
Зажарит ведьма сердце петуха. Озолотеют в небе тёмном звезды. Задремлет на бугре казачья стража и даже не услышит конский топот. Проснитесь, встаньте, казаки! Готовьтесь к бою, казаки! За волю вольную, за землю Русскую!
Зажарит ведьма сердце петуха. И загорятся копны в поле хлебном. И выползет нежданно вражье войско. Погибнут в сече на холме дозоры. Готовьтесь к бою, казаки! Острите, сабли, казаки! За волю вольную, за землю Русскую!
Зажарит ведьма сердце петуха. Война жестокая начнётся. И полетят полки огнём и бурей. И хищно будут вороны кружиться. Готовьтесь к бою, казаки! Острите сабли, казаки! За волю вольную, за землю Русскую!
Зажарит ведьма сердце петуха. Простонет в ковылях сражённый воин. И конь заржет, заплачет чаровница. Осиротеет в люльке казачонок. Готовьтесь к бою, казаки! Острите сабли, казаки! За волю вольную, за землю Русскую!
Зажарит ведьма сердце петуха. И в море упадёт луна кроваво. Но вырастет отважный казачонок. И сядет на коня, и вскинет саблю. Готовьтесь к бою, казаки! Острите сабли, казаки! За волю вольную, за землю Русскую!
Сказка о золотом жеребенке
Цветь первая
Цветь вторая