Почти живой Жорж

– У тебя что, крыша поехала? – завопил не своим голосом приятель. – Он тебя загрызёт!

– Нет, нет! Я никого не укушу. Мы, хаски, – спокойная и адекватная порода.

– Господи, он думает, что дело в его породе! – истерично захохотал мальчишка. – Какой отстой… Боже мой!

– Обещаешь, что никого не попытаешься укусить и не будешь убегать? – спокойный голосом остановила надвигающуюся истерику приятеля девушка.

– Клянусь хозяйкой. Это самое дорогое, что у меня есть. Я же собака.

– Отлично, тогда договорились. – сказала готесса и, несмотря на все возражения своего кореша, достала ключ из его кармана в чёрной джинсовой куртке.

Оказалось, что замок, на который был закрыт сундук, проржавел от старости, и открыть его с первого раза – задачка непростая.

– Ну, что ты стоишь?! – обратилась девчонка к другу. – Помог бы что ли?

– Чувствую, я об этом крупно пожалею… – вздохнул парень, но всё же принялся открывать замок.

И минуты через три напряжённых усилий сундук был открыт.

Я с наслаждением выбрался из своей «темницы» и всласть потянулся, при этом все суставы затрещали, будто были деревянные.

– Фу, какая мерзость! – скривился в отвращении мальчик, будто бы никогда ничего более отвратительного не видел.

– На себя посмотри: подвёл глаза, как девчонка! – обиделся я. – Господи, да у тебя ещё и ногти накрашены в чёрный цвет.

– Это специальная тушь для мужчин! – ответил приятель готессы и высокомерно задрал нос вверх. – Лак тоже мужской.

– Ну тогда иди прикупи мужской лифчик, и у тебя будет полный комплект. – парировал я.

– Ладно, так ты помнишь, как тебя зовут? – приступила к своим психологическим опытам девушка, но на минуту отвернулась, наверное, чтобы скрыть улыбку.

– Меня зовут Жорж. А вы, кстати, кто такие?

– Я Алёна Ледникова, можно просто Айс, а это мой друг Щелчок.

– Коля Щелчков, – поправил мальчишка. – Никогда не любил это прозвище, а оно прицепилось – не сотрешь.

– Ну, типа, приятно познакомиться. – проявил вежливость я.

– Не могу сказать того же… – процедил сквозь зубы парнишка.

– А хозяйку помнишь? – спросила Алёна.

– Да, конечно. Девочка Агата, ей десять. Она живёт на Лиственной улице, дом шестьдесят один.

– Последнее, что я помню, это, что мы пошли с ней на прогулку, как обычно. Играли в мячик. Она кидала, а я приносил. Мяч выкатился на дорогу – я за ним. Потом яркий свет фар, удар – и больше ничего не помню. Затем очнулся в парке. Чудом выжил.

Мальчишка с девчонкой как-то странно переглянулись, будто бы знали что-то такое, о чём я не догадывался.

– Ну что, ребят, можно я пойду домой? Моя хозяйка меня заждалась.

– Мне очень жаль, но боюсь, она не будет рада тебя видеть. Даже наоборот. – стараясь не смотреть на меня, сказала Айс.

– Почему это? Агата меня очень любит! Я её лучший друг!

– Потому что ты не выжил. Вот, смотри. Это ты. – сказал Щелчок, ставя передо мной большое квадратное зеркало на ножке.

– Нет… Нет! Не может быть! – с зеркальной глади на меня смотрело жуткое существо со стёсанным до кости левым боком, просвечивающимися через эту рану частями скелета и внутренними органами. Шерсть грязная и свалявшаяся. Боже! Меня выкопали из могилы! Ужас какой! Меня похоронили! Неееееееет!

Тут что-то тяжелое стукнуло меня по затылку – и мир поглотили миллионы сверкающих искр. И опять темнота…

Глава пятая. Кто-кто в теремочке живёт?

Я снова оказался в доме Астролябьевых, где жил со своей любимой хозяйкой Агатой. Отец девочки, как позже выяснилось, был знаменитым на весь мир учёным, который большую часть времени проводил в научно-исследовательском институте во Франции.

Все это время за девочкой присматривали гувернантка Николь Леру и мажордом Анри Пуше. Для тех, кто не знает, мажордом – это тот, кто делает абсолютно всё. Этакий «принеси – подай, пошёл на фиг – не мешай» для зажиточных. А гувернатка – это что-то вроде проживающей с вами на одной территории учительницы. В общем, и врагу не пожелаешь. А с другой стороны, может, я так думаю потому, что у меня нет врагов?! Да и откуда бы им взяться, ведь я самый обычный пёс, ну был, по крайней мере.

Вернёмся же к нашим французам. Мадемуазель Леру была просто леди – совершенство, современной разновидностью Мерри Поппинс. Строгая, но справедливая, девушка ухитрилась найти общий язык с подопечной почти сразу, с первых дней своего пребывания в особняке. Согласитесь, такое удаётся не каждому учителю.

Кроме бесспорных педагогических способностей природа одарила Николь неплохими внешними данными и вкусом в одежде. Она была брюнеткой среднего роста с короткой модной стрижкой. Могла похвастаться наманикюренными аккуратными коготками, или как вы, люди, их называете? Предпочитала модную, но тем не менее подходящую к случаю, одежду и неизменные высокие каблуки. Её образ дополняли изящные очки, которые ей были весьма к лицу.

Мажордом Анри был седовласым и круглолицым шестидесятилетним мужчиной с доброй улыбкой и морщинками вокруг глаз, свойственными людям, любящим улыбаться во все сорок два, или сколько их там у вас, зуба. Не понимаю, почему эта душевная лыба исчезала всякий раз, когда он видел мою хозяйку. Стоило девочке войти, как выражение лица мгновенно менялось на озадаченное, пожалуй, даже немного испуганное.

Отец Агаты, как выяснилось позже, собирался перевезти дочь с собой в Лион, поэтому и нанял на работу носителей языка, чтобы девочка осваивала его быстрее и успешнее. Впрочем, оба работника замечательно говорили по-русски, потому что жили в России уже довольно давно.

Друзей у моей бедной двуногой родственницы не было. Ни разу я не видел, чтобы к ней кто-либо из сверстников забегал в гости, или чтобы она часами переговаривалась с кем-нибудь по видеосвязи или телефону. Только с отцом. С одной стороны, отлично, когда у тебя с родителем такие доверительные отношения, но с другой – надо же общаться и с окружающим миром.

Хотя с миром она всё-таки общалась, преимущественно в интернете, правда, не на темы кино, музыки, мальчиков и прочих интересных её сверстницам топиков, а и исключительно по своему «направлению». Это я про её чрезмерную увлечённость магией и всей ерундой в этом роде. Она постоянно что-то выискивала, заказывала, приходили с доставкой какие-то странные предметы, о предназначении которых понятия не имею и, если честно, не хочу. Любопытно однако, что мало какое из этих эзотерических приобретений не проживало у неё больше недели и неизменно оказывалось в мусорном ведре. Будто бы она искала что-то определённое, а попадался ей сплошной ширпотреб.

По – настоящему довольной покупкой я видел Агату всего один раз. Что такого ценного ей удалось купить, я так и не разглядел, но точно знаю, что оно плоское и помещалось в конверте. Самом обычном, почтовом.

Отец чувствовал вину за своё отсутствие в жизни дочери месяцами и спонсировал её на полную катушку. Девчушка могла позволить себе купить всё, что пожелает, ну или почти всё, чем и пользовалась со свойственным ей размахом.

Например, в последнее время она сильно увлеклась изготовлением и метанием бумерангов и даже записалась на специальные недешёвые курсы. Причём практиковалась Агата при каждой возможности, да так усердно, будто бы от этого зависела её жизнь. Сначала, конечно же, не получалось, и страдали всевозможные лампочки, оконные стёкла и прочие хрупкие вещи. Довольно скоро девчонка наловчилась пускать оружие дикарей так искусно, что могла сбить муху с любимой вазы отца (династии со странным названием не то «Дзынь», не то «Бабах»), ни капли не навредив раритету[2].

Странное хобби для девчонки. Впрочем, у богатых свои причуды.

Жадной она вместе с тем никогда не была: часто делала всевозможные подарки своим французским домочадцам, ну и, конечно, мне.

У меня были все штучки-дрючки, о которых только мог мечтать щенок. Мячики – не проблема, всевозможные собачьи вкусняшки – без счёта, и даже личный тренер по фитнесу. Да-да, специальный, для собак.

2

Раритет – редкая вещь, которая представляет собой ценный коллекционный экземпляр.