Он и Я

– Значит, вчера ты все-таки разозлился? – цепляюсь за самое важное.

Хочу, чтобы подтвердил, что мне удалось пробиться через броню его привычного хладнокровия.

– Этого я не говорил.

– Но и не отрицал.

В следующую секунду Тарский припечатывает меня таким взглядом, что становится страшно. Возникает подспудное желание свалиться на пол и забраться под кровать.

– Разозлился я только после того, как мы вернулись домой.

Даже если бы у меня нашлось, что ответить, выговорить все равно не смогла бы. Все время, что Таир держит меня на прицеле своих глаз, дышать с трудом удается. Поэтому, когда он уходит, я только радуюсь возможности передохнуть.

Злость – очень сильная эмоция. Теперь я знаю, что она может преобразоваться в другие не менее сильные эмоции. Размышляю об этом, пока гуляю по улочкам города. Пытаюсь переключаться на местные красоты, наслаждаться долгожданной свободой, откладывать в памяти что-то характерное, представлять, как рассказываю об этом по возвращению друзьям.

И все же мысли то и дело утекают к Тарскому. Не могу о нем не думать.

Какие у него дела? Куда пропадает? Чем ему здесь заниматься? Думает ли обо мне? Хоть немного скучает? Что, если нашел себе кого-то сразу по приезду? К ней мотается?

Нет… Нет, Гордей бы так не поступил. Он всегда заботится обо мне. Всегда.

А то, что пугает и отталкивает намеренно… Тут что-то другое. Я же вижу, что нравлюсь ему. Чувствую.

Возвратившись, как ни удивительно, застаю Тарского в квартире. Стараюсь не выдавать своей радости, что так рано вернулся, но помимо воли все равно вовсю улыбаюсь. Выражение лица Таира, конечно же, от этого никак не меняется.

– Мы уезжаем. Собери вещи, – огорошив, уходит в комнату.

Сразу же за ним бросаюсь. Даже сандалии забываю снять.

– Домой?

Не могу определить, какой должна быть моя реакция. Мне радоваться или огорчаться?

– Нет. Пока не домой. Переезжаем. Дальше, – все это сообщает, не оборачиваясь.

Ответ получен, а у меня все та же дилемма: радоваться или огорчаться?

– Очень информативно, Гордей, – нахожу выход в раздражении.

– Собирайся, если не хочешь продолжить путь налегке.

Наконец поворачивается ко мне лицом. Очень странные ощущения испытываю. Контакт с его глазами успокаивает и одновременно приводит меня в отчаянную злость. Просила же себя, убеждала целое утро не реагировать на эту его показную холодность. Только не могу… Не могу я!

– Может, скажешь, куда мы переезжаем? И главное, зачем? Ты говорил, тут спокойно и…

– Я не обязан давать тебе какие-то пояснения, – жестко останавливает меня Тарский. – Если делаю что-то – значит, вижу в этом необходимость.

Я взлетаю, как ракета.

– Когда ставил меня вчера на колени, тоже видел в том необходимость?

В здравом уме и ясной памяти никогда бы не апеллировала подобным способом. Таир, должно быть, впервые со времен нашего знакомства не находится с ответом. Только порадоваться у меня не получается. Одним взглядом до дрожи доводит. И самое смешное то, что я не могу понять: страх это или возбуждение? Осознаю лишь то, что напряженно слежу за каждым его движением. Опасаюсь того, что двинет ко мне. Опасаюсь и жду.

– Никуда я не поеду, Гордей, – голос рассекает воздух фальшивой сладостью. – Езжай сам. А мне и здесь отлично. Я остаюсь. Подхватишь на обратном пути. Никому не расскажу…

Безусловно, добиваюсь своего. Он шагает ко мне, заставляя отступать. Останавливаюсь, когда ноги упираются в изножье кровати. Приходится напрячь все тело, чтобы не завалиться назад, когда его бедра, сминая воздушное платье, вжимаются в мои бедра.

И снова у него эрекция. Это вообще нормально? Как часто это происходит? Как он с этой дубиной передвигается?

– Обязательно тебе, Катенька, постоянно испытывать мое терпение?

– Не понимаю, о чем ты…

Я действительно слегка потерялась в своих мыслях, когда Тарский подошел. Сейчас смотрю в его глаза только потому, что он удерживает пальцами мой подбородок.

– Не понимаешь? Или не хочешь понимать?

– В голове не укладывается лишь то, что делаешь ты!

– Не укладывается, я уложу.

– Да… – выдыхаю, ощущая, как мое дыхание отбивается от его губ, настолько близко он в какой-то момент подбирается. – Да? – только со второй попытки получается придать голосу нужную интонацию.

– Да. Как только прибудем на место, – заверяет почти мягко, и у меня по коже мурашки бегут. – А сейчас собирайся. Посадка на рейс меньше чем через два часа.

Отпускает и отходит к шкафу, а мне едва удается устоять на ногах.

Хороший крючок. Я заинтригована. Разве пояснения Тарского не стоят того, чтобы отправиться в…

– Куда мы там летим? – интересуюсь уже совсем других тоном.