Он и Я

Огнем первобытных

Желаний и рифм внутри разливаешься…

© Лариса Долина «По встречной»

Высвобождает ремень из петли, отщёлкивает пряжку, поддевает пальцами металлическую пуговицу… Я за всем этим неотрывно слежу. Моргнуть не могу. Если внутри – пожар и революция, то внешняя оболочка словно бы заржавела.

Неужели он вынудит меня сделать… это… это…

Да-да, я должна проговорить это слово хотя бы мысленно. Должна… Знаю ведь, зачем женщин в таких ситуациях ставят на колени.

Он… Он… Он хочет, чтобы я сделала ему минет?

Стоит ли говорить, что я не ожидала ничего подобного? Впрочем, к тому, что Тарский будет откровенно меня трогать, тоже готовой не была… Даже сейчас не уверена, что могу это осмыслить. Да и нужно ли? Сработает ли в положительную сторону?

Лучше так, наверное...

Да, лучше быстро и неожиданно.

Давай…

С повышенной остротой воспринимаю все сопутствующие звуки: бряцанье и шорох предметов одежды, шум и частоту мужского дыхания, собственные рваные глотки воздуха, тихое поскрипывание половицы, когда Таир чуть отступает и тут же шагает обратно ко мне... Шагает и убирает руки с пояса. Замирает неподвижно, а я, судорожно вдыхая воздух, под действием стремительного внутреннего порыва поднимаю взгляд к его лицу.

Он… смотрит, будто на прицеле держит. Растягивает неизвестность. Понимаю, что делает. Понимаю и злюсь. На очередном вдохе высоко вздымаются плечи. С выдохом дрожит и звенит от напряжения голос:

– Испугать меня решил, да? Не получится.

Конечно же, по привычке храбрюсь. Нагло и отчаянно, едва отдавая отчет тому, что за слова из меня вырываются. Я их слышу как будто с оттяжкой. Позже, чем сам Тарский.

Трудно различить все, что творится в душе. Возбуждение нервное и плотское, будто два зверя, сходятся в бешеной схватке. Уж не знаю, что сильнее… Да и размышлять об этом некогда. Мое тело от этой внутренней боевой пляски снова трясет внешне.

– Вставай, – требует Таир, взглядом и голосом обрушивая на меня все свои эмоции.

Впервые чувствую с его стороны столь сильную реакцию. На первых секундах восприятия она пугает. А потом, едва стирается граница разумной осознанности, такой ураган внутри меня поднимает… Не могу упустить возможность пробраться к нему в душу. Только сейчас ощущаю, что это реально.

Прежде чем понимаю, что творю, вцепляюсь пальцами в пояс мужских брюк.

– Нет, – заявляю слишком громко. Собственный слух режет это решительное отрицание. – Не встану. Делай, что хотел. Давай… Давай же!

Пальцы не слушаются. Неловко выполняют команды, которые я им подаю. Нейронные связи работают с перебоями. Не думаю о том, что делаю и что ощущаю. Сама не знаю, каким чудом удается ухватиться за бегунок молнии и оттянуть его вниз. Раскрываю брюки, сминаю ткань рубашки вверх по каменному животу и спотыкаюсь взглядом на смуглой полоске кожи с той самой будоражащей темной порослью, которая убегает под резинку низко сидящего белья. Сквозь белую ткань отчетливо прослеживаются слишком впечатляющие очертания возбужденного пениса.

Неосознанно, скорее всего, нервно, облизываю губы и застываю в каком-то глупейшем оцепенении. Смущаюсь настолько, что все шевеления прекращаю. Обрывается даже дыхание. Лишь сердце за все органы работает. Кипятит кровь. Чувствую, еще чуть-чуть, и меня попросту разорвет на куски.

Неужели так бывает всегда?

Готова отступить?

К счастью, никогда этого не узнаю. Стоит мне потеряться в дыму подгорающего сознания, действует Гордей. Он… Сейчас как никогда очевидно, что он дико на взводе. Отбрасывает мои дрожащие руки, сдергивает через голову рубашку и спускает вниз брюки с бельем.

Я кашляю, потому что в попытке вдохнуть давлюсь собравшейся во рту слюной.

Он большой… Гораздо больше, чем я предполагала. Как же обманчивы наши ощущения! Никакой полноты. Хотя что я, черт возьми, знаю о пенисах? Понимаю лишь то, что было бы странно, если бы у такого верзилы, как Таир, был маленький прибор. Да, у него большой член, и прямо сейчас, под силой своей тяжести, он раскачивается непосредственно перед моим застывшим в изумлении лицом.

Господи… Я смотрю на член.

Я смотрю на член Тарского!

Я себя живой не ощущаю. Все процессы стопорятся. Как только удается пошевелиться, первым делом зажмуриваюсь в надежде, что это поможет перевести дыхание.

Дрожащий вдох. Сиплый выдох.

Новый жадный вдох. Рваный выдох.

Когда открываю глаза, вижу, как Таир обхватывает пенис ладонью. Мое тело вспоминает, что умеет отчаянно краснеть. Пылаю, будто в огне. Кажется, что не перед обнаженным мужчиной на коленях валяюсь, а в аварийной близости от костра.

Вспоминаю о своей наготе, когда замечаю направление взгляда. Глядя на мою грудь, Тарский совершает по члену движение, словно передергивает затвор.

О-о-о… В этом ему наверняка нет равных.

А мне что делать?