Страница 4 из 38
<p>
Видал я уже ваше гостеприимство, усмехнулся я тайком. Зачем денег за рыбу спрашивать, если все равно живым отсюда не выберешься. Всё моё добро твои бойцы-уркачи, дед, себе сами заберут. У мёртвых разрешения не спрашивают.</p>
<p>
-- Поужинаешь и сразу ложись. Завтра с самого ранья покажу тебе наши охотничьи угодья. Только держись от меня подальше, ещё раз напоминаю. Ко мне не прикасайся и мои вещи не трогай. Ну ладно, сладко спится на сырой землице -- покойной ночи.</p>
<p>
Шутник. Покойной ночи для будущего покойника? Я с неохотою забрался в эту хижину из плотно пригнанных жердей под камышовой крышей. Раздеваться и раскладывать продукты, охотничьи боеприпасы и рыболовные снасти не стал. Набил магазин карабина патронами, бросил его за спину, сунул упаковку патронов в карман и вышел с канистрой за водой к лужице у родничка.</p>
<p>
</p>
<p>
* * *</p>
<p>
</p>
<p>
Теперь понимаю, почему римляне звезды на небе именовали звучным словом "астра". Таких больших и махровых звёзд, как тут на небе, я нигде не видел. Просто настоящие белые астры на чернозёмной клумбе, такое вот тут небо. Ну ещё и лунища за моей спиной -- вполнеба. Чёрная щебнистая земля тоже вся усыпана подрагивающими звездочками. Я уже встречал такой фокус, поэтому не удивился. На меня таращились с земли мохнатые пауки фаланги. Да ещё такой величины, что некоторых из них и блюдцем не накроешь. Лунный свет отражался в их глазах, порождая эти подрагивающие звёздочки.</p>
<p>
Не послушался я старика, дверь прикрыть забыл, и вот, когда вернулся, вся моя халабуда гремела изнутри жестяным грохотом. Неслышно подошёл к двери и включил фонарь. Перепуганный зверёк солонгой застыл от удивления на моём рюкзаке.</p>
<p>
-- Кыш!</p>
<p>
Жёлтая молния пробежала по стене и юркнула мимо меня из дверей. Эта изящная пустынная ласочка с перепугу оставила мне на память весьма заметную напоминалочку -- мой белоснежный сахар-рафинад, до которого добрался-таки хвостатый воришка, стал жёлтым от его мочи, как кубинский сахар-сырец.</p>
<p>
Я надёжно заперся изнутри на деревянный засов. Не без опаски испробовал мочёных сурков из бочки. Ничего, съедобно и даже вкусно. Только потом пить очень хочется. Отравиться я не боялся. Вряд ли бы кто стал бросать отраву в такую большую бочку -- добра бы пожалели. Хотя кто его знает?</p>
<p>
Больше меня никто за всю ночь не побеспокоил, кроме волчьего воя, лая псов и посвиста сурков и сусликов да стрёкота цикад. Мне показалось, я всю ночь напролёт продумывал план безопасного побега -- как бы бескровней отделаться от старика, чтобы проехать назад мимо его домика незамеченным. Хотя куда там -- в этой глухомани звук работающего двигателя за два километра услышишь, а тут ещё торчащие одиночные скалы резонаторами служат. На самом деле я тут же заснул на камышовой лежанке, едва моя голова коснулась подушки -- мешка, набитого камышовым пухом.</p>
<p>
</p>
<p>
ГЛАВА 3</p>
<p>
</p>
<p>
Утром старик встретил меня без вчерашнего маскхалата, но новая одёжка моей симпатии к нему не прибавила, хотя была явно самодельной, а не армейского образца. На нём были потёртый корсачий малахай, штаны и рубаха из домотканной мешковины с самодельными костяными пуговицами. Сапоги из телячьей шкуры, точнее, болотные забродни - высокие до пояса, тоже явно пошил себе сам или же местный сапожник тачал. На поясе болтался широкий нож в мохнатых кожаных ножнах. На плече висел автомат Калашникова -- не слишком диковинная штука в этой каменистой пустыне, где можно за тридцать лет ни разу не встретить участкового или хотя бы натолкнуться на полицейский патруль на машине.</p>
<p>
Я по забывчивости протянул ему было руку, но дед снова отскочил от меня, как ошпаренный:</p>
<p>
-- Забыл? Предупреждал же с вечера, чтобы не подходил близко! Пошли ко мне на двор зайдём.</p>
<p>
-- Зачем? -- насторожился я.</p>
<p>
-- Зарегистрироваться в местном органе самоуправления. Только кружку захвати.</p>
<p>
-- Зачем? -- как попугай повторил я.</p>
<p>
-- Пить на прогулке по-собачьи на коленках будешь? Из моей посуды тебе ни есть, ни пить не дам, понял?</p>
<p>
-- У меня все походное всегда при себе. А ты, дед, случаем, не старовер?</p>
<p>
-- Расхристанный невер, вот кто я.</p>
<p>
Октябрьское солнышко ласково пригревало, словно прощаясь до следующего лета. Утренняя прохлада в этих местах обманчива. В полдень может припечь почти что летняя жара, а ночью перед утром продрогнешь, как собака. Старик снял малахай. Давно не бритая щетина на щеках переходила в ёжик стриженых волос. Не понять, дед такой редкий блондин или просто седой как лунь?</p>
<p>
Я из любопытства заглянул в раскрытую дверь его обиталища. Оно было сложено из дикого камня и уходило глубоко в естественную пещеру. В случае нужды в этой долговременной огневой точке можно было и отсидеться, как в крепости. Пещера служила каптёркой для оружия и снастей. Одних автоматов там заметил целый арсенал на полнокомплектную роту.</p>
<p>
-- Куда нос суёшь? Внутрь не заходить, сказал же!</p>
<p>
Он усадил меня за столик у входа в его бункер.</p>
<p>
-- Сиди, но ни к чему не прикасайся. Руки держи за спиной или на коленях.</p>
<p>
-- Я же оставил карабин под деревом, а ты вон с автоматом не расстаёшься.</p>