Страница 16 из 52
— Спасибо граф, спасибо, добрался отлично. Очень рад такому теплому приему. Ваши конюхи что, целый день ждали у ворот? — искренне улыбаясь, спросил я у старшего де Гранжа.
В ответ граф только рассмеялся и заверил меня, что такая кавалькада не может подойти к его городу — Мигне — незамеченной, так что о нашем приближении он знал еще за час до того, как я с дружинниками добрался до поместья.
Извинившись перед хозяевами, я попросил немного времени привести себя в порядок с дороги, на что те отреагировали более чем понимающе: моя любовь к чистоте добавляла мне баллов не только в глазах Эдит, но и в глазах ее супруга. Стремление к чистоте — это последовательность и аккуратность, а значит, я так отношусь и к делам, а не только к сапогам и собственной шее.
Покои мне достались те же, что и в прошлый раз. Мои вещи, в том числе и артефактное оружие, уже лежали у кровати — слуги занесли все наверх, пока я здоровался с хозяевами. Также меня и ждала уже знакомая ванна, приглашая смыть пыль и дорожную грязь.
Я с сожалением подумал, что мыться придется быстро, а понежиться в огромной медной посудине хотелось: у себя дома я соорудил подобие душевой кабины, благо, ничего сложного, если использовать трубы, отлитые из олова, а вот на полноценную медную ванну таких размеров я так и не раскошелился. Вечные проекты, расходы, долги перед короной заставляли жить намного скромнее, чем должен был аристократ моего положения при дворе.
Впрочем, на мнение окружающих, как и на стандарты роскоши, мне было плевать, а вот комфорта иногда не хватало. Я все же улучил десяток минут и понежился в теплой воде, после чего хорошенько поскреб шею и за ушами, помыл волосы специально приготовленным для меня бруском мыла. Орвист хорошо знал, что я постоянно им пользуюсь, игнорируя речной песок, да и сам начал мыться с его помощью. После того, как я окончательно вымыл пену из волос с помощью чистой воды и ковшика, пришлось выбираться из гостеприимной емкости и заворачиваться в огромную простыню.
На этот раз при мне был практически весь мой гардероб. Я отправлялся на другой конец материка и не был уверен, что в Ламхитане смогу быстро пошить себе одежду на заказ. Так что для спуска к хозяевам я выбрал простой серый камзол с рукавами, такую же рубашку под него, свободные брюки из темно-синей ткани и средней высоты черные сапоги. Свой золотой перстень с сапфирами я пока отложил в сторону, выбрав вместо тяжеловесного украшения простое плоское серебряное кольцо, достаточно широкое, чтобы на нем уместилась гравировка моего герба.
Кстати, касательно герба я не заморачивался. Все при дворе знали меня как выскочку-счетовода, многие презрительно называли «королевским секретарем» намекая на писчий хвостик, который я носил до штурма Пите, так что на гербе Барона Тинта красовалась чернильница и перо. Почему нет? Просто и со вкусом, мне нравилось.
На кольце было выгравировано только перо — чернильница была все же великовата, но и этого хватало, чтобы понимать, кто перед тобой.
Герб для Клерии был уникальным идентификатором дворянина. Обычно потомственные аристократы-землевладельцы — а именно они имели право на фамильный герб — изображали на символе рода что-нибудь величественное или из мира живой природы. Например, та же голова быка на гербе уничтоженного мной рода Регонов, морской змей Фотенов, черный ворон де Гранжей. Если подходящего зверя или птицы не находилось, то на гербе изображалось оружие и пейзажи местности. Например, тот же Тиббот мог бы взять своим гербом пейзаж Восточного Хребта и пару слитков железа в его подножье — прекрасное для него решение. А главное — узнаваемое.
Мой же герб выбивался из местной геральдической традиции, потому что в нем не было ничего героического или увязывающего его с жалованными мне землями. Идеальным для меня гербом специалисты по геральдике называли картину из двух соединяющихся рек на фоне высокого леса — пейзаж, который я и так видел своими глазами каждый день, когда был в своем имении.
Однако я считал, что сила меня, как аристократа, была не в жалованных землях, а именно в знаниях. Зря я, что ли, больше половины времени своего бодрствования проводил в кабинете за верстаком? Во время активной работы над ротором так и вовсе чернила настолько сильно впитались в кожу, что я думал — никогда руки не отмою.
Отмыл. И выбрал себе на герб чернильницу и перо.
Было немного после обеда, так что у меня было достаточно времени, чтобы поболтать со старым боевым товарищем. На этот раз схватку на заднем дворе мы не устраивали, я все же устал с дальней дороги, а просто прогулялись по саду, поговорили о делах, в том числе и в моем имении.
Виконта очень опечалила весть о смерти старика Илия. Хоть молодой де Гранж и не был с ним знаком настолько близко, как я, все же он провел с жрецом достаточно времени, чтобы проникнуться к нему уважением. Кроме того, Орвист, как и все прочие, считал Илия моим дальним родственником, так что его соболезнования были вполне искренними.
Очень удивило его отсутствие Лу. Мне пришлось самозабвенно врать, что девушка уехала по делам, в том числе семейным, да и вообще наши отношения дали трещину. Конечно, я старался держаться молодцом, показывая, что меня не слишком трогает размолвка с любимой женщиной, но по лицу Орвиста я понял: он мне верит слабо. Потому что именно виконт отправился вместе со мной спасать Лу из плена, он видел мою решимость и способность сотворить ради Лу любое чудовищное преступление, в том числе и бессмысленное в своей жестокости убийство, что и случилось с Гареном.
А теперь же, что? Не прошло и пяти лет, а любовь ушла? Я старался преподносить все именно так, ведь сам не до конца понимал, почему именно богиня меня бросила.
— Знаешь, может, оно и к лучшему, — подытожил я, — король уже давно ездит мне по ушам с вопросом женитьбы. Может, время и пришло.
— Э, друг мой! Полегче! Это в тебе сейчас обида говорит. Но вообще, наш король прав. Мне отец тоже намекает, что пора бы невесту выбрать. Но я рос с мыслью, что женюсь не раньше братьев, да и то, годам к сорока-сорока пяти, когда следующий наследник рода подрастет… А видишь, как получилось…
По лицу виконта пробежала тень. Удивительно, но мысль о смерти братьев до сих пор влияла на его настроение не лучшим образом, хотя, казалось бы, уже немало лет прошло.
Во время прогулки я в очередной раз восхитился садом. Без всякой сложной селекции, удобрений и пестицидов деревья выглядели здоровыми и крепкими. Кроны сформированы, лишние веточки подрезаны, а сами плоды, по словам виконта, были размером с кулак — что невероятное достижение для местного садоводства. Здесь яблоки были больше похожи на плоды дички: мелкие, но очень сочные и крепкие. Сад периодически вырубался, а старые деревья выкорчевывались, я это видел, а на их место через год-два занимали молодые саженцы. Удивительно обстоятельный подход.
Там же, на лавке в саду, мы перекусили сыром, мясом и молодым вином, которые принес старый вышколенный слуга. Отправляя в рот очередной кусок ветчины, я спросил Орвиста:
— Волнуешься? Все же, далеко плывем.
Виконт только пожал в ответ мощными плечами, налегая на сыр и запивая его вином.
— Знаешь, я привык идти туда, куда прикажет мой король. Пусть я теперь и наследник — с нами будет мой отец, человек, которому я доверяю даже больше короля. Все будет в порядке.
— Что ты вообще знаешь о нравах Ламхитана? — я последовал примеру друга и тоже подцепил ногтями кусочек твердого сыра, — Как там вообще? Я только слышал россказни купцов про пустынный край свирепых воинов и прекрасных дев.
Виконт на секунду призадумался, давая себе время прожевать очередной кусок.
— Ламхитан государство не очень большое, примерно такое же, как и Клерия. Ну, на фоне Гонгорского Королевства или Токонской Империи небольшое, конечно. Говорят, там наука сильна, но ламхитанцы строго хранят свои секреты, почти ничего не выпуская за пределы своих границ. А шпионам, которые пытаются выведать секреты тамошних мастеров, выкалывают глаза, отрезают язык и пробивают шилом перепонки, после чего выбрасывают через границу или передают купцам на корабли — чтобы убрали мусор своих королей.