Страница 243 из 335
Кладбище было на небольшой поляне под старым каштаном, посреди которой лежал круглый камень. Могилу зарыли, и мальчик положил цветы, сказав, что здесь похоронены его мать, бабушка и дедушка. Сложив ладони, он застыл в молитве. Мусаси тоже помолился о покое душ усопших.
– Камень совсем не старый. Когда вы поселились в этих краях? – спросил Мусаси.
– Мой дедушка сюда переехал.
– А где вы жили прежде?
– Дедушка происходил из самурайского клана Могами. После поражения своего сюзерена дедушка сжег родовую книгу и все имущество. Ничего не осталось.
– На камне нет ни имени дедушки, ни фамильного герба.
– Перед смертью он приказал не делать никаких надписей. Дедушка был очень строгий. К нему приходили из владений Гамо и Датэ, предлагая службу, но он отказался. Дедушка считал, что, став крестьянином, не имеет права выбить на камне свое имя, чтобы не бросить тень на покойного сюзерена.
– Как звали дедушку?
– Мисава Иори. Мой отец лишился фамилии, перейдя в крестьянское сословие. Его стали звать просто по имени – Санъэмон.
– А тебя как зовут?
– Санноскэ.
– А родственники у тебя есть?
– Старшая сестра, но она давно живет отдельно. Я не знаю, где она.
– А еще кто?
– Никого.
– Как будешь теперь жить?
– Как и прежде.
Мальчик помялся и вдруг выпалил:
– Вы изучаете боевые искусства и странствуете повсюду. Возьмите меня с собой! Я отдам вам коня и буду прислуживать вам.
Мусаси не торопился с ответом. Он в раздумье смотрел на расстилавшуюся перед ним равнину. Он удивлялся, почему земля здесь пустует, хотя должна быть плодородной, судя по растительности. Странно, ведь люди здесь не настолько богаты, чтобы не нуждаться в заработке. Повсюду в глаза бросались следы нищеты.
Пока люди не отучатся бояться могучих сил природы, развития не будет. Почему здесь, в центре равнины Канто, люди бессильны и подавлены природой? В лучах восходящего солнца Мусаси видел в траве и в кустах суету бесчисленных птиц и зверюшек, которые в отличие от людей пользовались дарами природы.
Санноскэ вывел Мусаси из задумчивости. Ребенок оставался ребенком, несмотря на недетскую самостоятельность. Взошло солнце, засверкала роса, и мальчик отвлекся от своего горя. На обратном пути он ни разу не заговорил об отце.
– Я готов в дорогу прямо сейчас, – объявил он Мусаси. – Вы возьмете моего коня, а я буду вам слугой.
Мусаси невнятно хмыкал в ответ. Санноскэ был бы неплохим спутником, но Мусаси не хотелось брать на себя заботу о его будущем. Дзётаро, наделенный от природы умом, немного выиграл от того, что числился в учениках Мусаси. Сейчас, когда Дзётаро бесследно пропал, мысль о нем не давала покоя Мусаси. С другой стороны, если постоянно остерегаться неприятностей, тогда в этой жизни не сделать ни шагу, а планы на будущее вообще нельзя строить. Судьбу ребенка не могут предвидеть даже его родители. «Как определить, что благо, а что зло для ребенка? – спрашивал себя Мусаси. – Санноскэ смышленый, а я смогу направить его способности. Впрочем, любой мог бы сделать это», – скромно заключил Мусаси.
– Обещайте, что возьмете меня, пожалуйста! – настаивал мальчик.
– Санноскэ, неужели ты хочешь на всю жизнь оставаться слугой?
– Конечно нет! Я стану самураем.
– Согласен. Но в скитаниях со мной ты настрадаешься.
Мальчик отбросил веревку, за которую вел лошадь, и не успел Мусаси опомниться, как Санноскэ упал на колени. Склонившись в глубоком поклоне, он сказал:
– Прошу вас, господин, сделайте из меня самурая. Это мечта моего отца, но мы не встретили никого, к кому можно было обратиться с подобной просьбой.
Мусаси спрыгнул с лошади и, подобрав на дороге две палки, протянул одну Санноскэ.
– Ударь меня палкой, – сказал Мусаси мальчику. – Посмотрю, как ты наносишь удар. Так я определю, есть ли в тебе задатки самурая.
– Если я вас ударю, возьмете меня?
– Посмотрим, – засмеялся Мусаси.
Санноскэ крепко сжал палку и пошел в атаку. Мусаси ему не спускал, нанося удары по плечам, по лицу, по рукам. Мальчик откатывался назад, но вновь бросался на Мусаси. «Скоро расплачется», – подумал Мусаси, но Санноскэ не сдавался. Когда палка сломалась, он бросился в наступление с голыми руками.
– Соображаешь, что делаешь, глупый мальчишка? – крикнул Мусаси и хлестнул его посильнее. Затем, ухватив мальчика за пояс, повалил его на землю.
– Ах ты, громила! – воскликнул Санноскэ, вскакивая на ноги и кидаясь в новую атаку.
Мусаси схватил мальчика и поднял его над головой.
– Доволен? – спросил он.
– Нет! – не унимался Санноскэ, беспомощно болтая в воздухе ногами и руками.
– Сейчас швырну тебя головой в скалу, и она разлетится вдребезги. Сдаешься?
– Нет!
– Упрямец, ты проиграл!
– Я не побежден, пока жив. Все равно победа будет за мной.
– Каким образом, интересно?
– Буду тренироваться и заниматься самодисциплиной.
– На тренировки уйдет, скажем, лет десять. Но и я не буду сидеть без дела.
– Но вы намного старше меня, поэтому умрете раньше.
– Х-м...
– И когда вас положат в гроб, я нанесу последний победный удар.
– Дурак! – крикнул Мусаси, отталкивая мальчика.
Санноскэ поднялся с земли. Мусаси пристально смотрел на него, затем засмеялся и хлопнул в ладоши.
– Ладно! Будешь моим учеником.
УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИК
Всю дорогу до хижины Санноскэ трещал без умолку о своих мечтах. Вечером, когда Мусаси сказал, что они навсегда покидают эти места, мальчик загрустил. Они засиделись допоздна в тот вечер. Санноскэ рассказывал учителю об отце и дедушке.
Утром Мусаси объявил Санноскэ, что отныне будет звать его Иори.
– Ты намерен стать самураем, – объяснил мальчику Мусаси, – поэтому можешь носить имя деда.
Мальчик еще не достиг возраста посвящения в мужчины, когда дается взрослое имя, но до той поры имя деда будет ко многому обязывать внука.
Санноскэ замешкался в доме. Мусаси ласково, но твердо сказал:
– Иори, поторапливайся! Этот дом ушел в прошлое. Лишние воспоминания тебе не нужны..
Иори выскочил из лачуги в коротком кимоно, обутый в соломенные сандалии, как и подобает погонщику лошадей, с коробкой риса и проса на дорогу. Он походил на лягушонка, готового вступить в большую жизнь.