Страница 233 из 335
– Вы точно назвали площадь?
– Измерьте сами веревкой.
Осуги изумилась. За цену, которую запрашивали за сотку, в ее деревне можно купить полгектара хорошей пахотной земли. Повсюду в Эдо шли подобные торги, город был охвачен спекуляцией участков. «Кому нужна дикая земля? – думала Осуги. – Для риса не годится, а здесь ведь совсем не город».
Продавец и покупатель наконец договорились.
Пока Осуги разглядывала торгующихся, чья-то рука залезла ей за пояс.
– Грабят! – взвизгнула старуха, пытаясь схватить вора, но тот, вытащив кошелек, несся по улице. – Вор! – громко закричала Осуги и с неожиданной резвостью бросилась за вором. Догнав вора, старуха крепко вцепилась ему в пояс. – Вор! Помогите! – оглашали улицу ее крики.
Отчаянно сопротивлявшийся вор дважды угодил по лицу старухи, но та не ослабляла хватки.
– Отпусти, старая скотина! – взвыл вор и ударил Осуги ногой под ребро. Осуги со стоном повалилась на землю, но в последний миг выхватила из ножен короткий меч и полоснула вора по щиколотке. Хлынула кровь, и вор, проковыляв несколько шагов, тоже упал.
Привлеченные шумом люди, которые торговали землю, оглянулись.
– Кажется, наш бездельник из Косю, – сказал один из них, Хангавара Ядзибэй, строительный подрядчик.
– Похоже, – подтвердил его помощник. – Что-то держит в кулаке. Кошелек вроде.
– Ну да! Кто-то сейчас про вора кричал. А вон и старуха на земле. Поди взгляни, что с ней. А я займусь бездельником.
Вор вскочил и побежал, но Ядзибэй догнал его и шлепнул ладонью по спине, словно прихлопнул кузнечика. Вор покатился по земле.
– Мы не ошиблись. Он украл кошелек у старой женщины, – сказал помощник, подходя к Ядзибэю.
– Вот он. Как она себя чувствует?
– Она не слишком сильно пострадала. Лишилась чувств, а опомнившись, закричала: «Убили!»
– Она все на земле сидит. Встать может?
– Вряд ли. Он пнул ее под ребро.
– Негодяй! – Ядзибэй метнул на вора испепеляющий взгляд.
– Уси, поставь столб! – приказал Ядзибэй помощнику.
Преступник задрожал, будто ему к горлу приставили нож.
– Только не это! – завопил он, катаясь по земле в ногах у Ядзибэя. – Отпустите меня, обещаю, что никогда больше не украду!
– Нет, получишь по заслугам! – решительно сказал Ядзибэй.
Уси, нареченный родителями Быком по знаку зодиака, как принято в крестьянских семьях, вскоре вернулся, приведя двух рабочих со строительства моста.
– Вот здесь! – указал он в центр пустующего участка.
– Годится? – спросили рабочие, вкопав столб в землю.
– Хорошо, – ответил Ядзибэй. – А теперь привяжите его и прибейте у него над головой доску.
Доску прибили. Ядзибэй, взяв у плотника тушь и кисть, написал: «Этот человек – вор. До недавнего времени он работал у меня, но совершил преступление, за которое и наказан. Он приговорен к столбу на семь дней и семь ночей. Приказ Ядзибэя из Бакуротё».
– Спасибо! – сказал Ядзибэй, возвращая тушечницу. – Время от времени давайте ему еду, ровно столько, чтобы он не умер с голоду. Подойдут и объедки.
Все одобрительно закивали головами. Кое-кто вызвался приглядеть, чтобы вор получил должную толику насмешек. Публичного осмеяния за слабости и проступки боялись не только самураи. В те времена оно было самым страшным наказанием и для простого горожанина.
Самосуд крепко утвердился в повседневной жизни. Воинское сословие было слишком занято войнами, чтобы следить и за общественным порядком. Горожане ради собственной безопасности сами расправлялись с преступниками. В Эдо был назначен городской судья, и наиболее видные жители каждого квартала считались официальными представителями властей, однако широко применялся самосуд. Обстановка в стране по-прежнему была неспокойной, поэтому власти не чинили препятствий стихийным расправам.
– Уси, – приказал Ядзибэй, – отдай кошелек старухе. Надо же пережить такую напасть в ее возрасте? Она, кажется, совсем одна. А где ее кимоно?
– Сказала, что повесила сушить.
– Принеси кимоно, а потом приведи старуху. Возьмем ее с собой. Что толку, если мы накажем вора и бросим женщину на произвол других негодяев.
Вскоре Уси тащил старуху на спине, кимоно ее свисало у него с руки, а возглавлял процессию Ядзибэй. Они подошли к мосту Нихонбаси, от которого велся счет расстоянию по всем дорогам из Эдо. Деревянный настил моста крепился на каменных опорах, перила не утратили природной свежести дерева, ведь мост достроили только год назад. Вдоль одного берега стояли лодки из Камакуры и Одавары, а на другом находился рыбный рынок.
– Бок, какая боль! – стонала Осуги.
Торговцы рыбой, привлеченные причитаниями старухи, с любопытством глазели на процессию, что явно раздражало Ядзибэя. Он не любил, когда на него смотрели зеваки.
– Немного осталось. Потерпите, ваше состояние не опасно! – строго одернул он Осуги.
Осуги положила голову на спину Уси и затихла как ребенок. Кварталы в центре города сложились сообразно занятиям их обитателей. Квартал кузнецов, оружейников, красильщиков тканей, плетенщиков татами. Дом Ядзибэя находился в квартале плотников, но резко выделялся среди других из-за черепицы, наполовину покрывавшей крышу дома. До пожара, случившегося два года назад, все дома в квартале имели соломенную кровлю, а сейчас все были деревянными. Ядзибэй из-за черепичной кровли дома получил новую фамилию Хангавара – «наполовину под черепицей».
Ядзибэй был ронином, когда пришел в Эдо. Способный, легко ладящий с людьми он проявил деловую сметку и занялся строительными подрядами. Вскоре он заимел большую артель плотников, кровельщиков и поденщиков. Он скопил денег от заказов от даймё и втянулся в торговлю землей. Он разбогател так, что мог не работать сам. Ядзибэй превратился в квартального старшину. Он пользовался всеобщим уважением среди таких же негласных авторитетов Эдо.
Горожане искали защиты у военных и у местных старшин, но последние пользовались несравненной известностью, как заступники за простолюдинов. Вожаки в Эдо имели особенности, но подобные им люди существовали и в других городах. Они появились в смутные времена в конце сёгуната Асикаги, когда банды разбойников бродили по дорогам, как стаи голодных зверей, грабя всех и каждого, не признавая ничьей власти.