Страница 155 из 335
Кодзиро широко улыбнулся, давая понять, что разговор окончен. Тон Кодзиро показался Гэмпати высокомерным, и он хотел отчитать юношу за неблагодарность и неуважение к Дзисаю, но передумал, поняв тщету увещеваний. Спрятав свидетельство в мешок, он сухо попрощался и пошел прочь.
Когда Гэмпати скрылся из виду, Кодзиро громко расхохотался.
– Он, кажется, мною недоволен! Ха-ха-ха! – Обернувшись к Матахати, проговорил: – А теперь послушаем тебя, мошенник!
Матахати нечего было сказать в оправдание.
– Признаешься, что выдавал себя за меня?
– Да.
– Я знаю, что тебя зовут Матахати. А полное имя?
– Хонъидэн Матахати.
– Ронин?
– Да.
– Учись у меня, бесхребетный болван! Видел, как я вернул свидетельство? Человек ничего не достигнет, не имея самолюбия, как у меня. Посмотри на себя! Украл свидетельство, живешь под фальшивым именем, зарабатываешь на чужой репутации. Что может быть омерзительнее? Сегодняшний урок, может, пойдет тебе на пользу. Кошка останется кошкой даже в тигровой шкуре.
– Я буду вести себя осмотрительно.
– Не стану тебя убивать, пожалуй, но и развязывать не хочу. Сам выпутаешься.
Кодзиро что-то придумал. Выхватив кинжал, он стал срезать кору со ствола прямо над головой Матахати. Стружки посыпались за шиворот Матахати.
– Вот только кисти нет, – проворчал Кодзиро.
– У меня за поясом есть тушечница и кисть, – заискивающе проговорил Матахати.
– Прекрасно. Воспользуемся.
Кодзиро, обмакнув кисть в тушечницу, стал что-то писать на затесе. Откинув голову, полюбовался своей работой. Надпись гласила:
«Этот человек – мошенник. Присвоив чужое имя, он шатается по деревням, обманывая людей. Поймав его, я оставляю здесь на всеобщее посмешище. Мое имя и боевой псевдоним принадлежат только мне.
Сасаки Кодзиро, Ганрю».
– Вот так хорошо, – удовлетворенно произнес Кодзиро.
Ветер стонал в вершинах сосен. Кодзиро, оставив мысли о блестящем будущем, переключился на будничные дела. С горящими глазами он громадными прыжками понесся по темной роще.
МЛАДШИЙ БРАТ
В старые времена паланкином пользовались только представители высших классов, однако лишь недавно обыкновенным людям стал доступен более простой вид паланкина. Он представлял собой большую корзину с низкими бортами. К ней были приделаны четыре бамбуковых шеста. Седокам, чтобы не вывалиться, приходилось держаться за кожаные петли, прикрепленные к стенкам. Носильщики таскали паланкин под ритмичные выкрики, обращаясь с седоками как с камнями. Тем, кто пользовался этим средством передвижения, советовали дышать в ритм шагов носильщиков, особенно если те несли паланкин бегом.
– Э-хо! – кричал носильщик впереди.
– Я-хо! – отзывался его напарник, державший задние ручки носилок.
Подобный паланкин, сопровождаемый восемью приближенными, глубокой ночью появился в сосновой роще близ улицы Годзё. Четверо несли фонари. Носильщики и свита дышали, как загнанные лошади.
– Мы на улице Годзё!
– До Мацубары добрались!
– Немного осталось!
Фонари украшала монограмма, какой пользуются куртизанки из веселого квартала Осаки, но в паланкине сидела не женщина, а рослый мужчина.
– Дэнситиро, – крикнул один из сопровождающих, – Сидзё!
Дэнситиро не слышал – он спал, голова его болталась, как у бумажного тигра. Корзина наклонилась, один из носильщиков поддержал седока, чтобы тот не вывалился.
Открыв глаза, Дэнситиро пробормотал:
– Горло пересохло. Дайте сакэ!
Обрадованные передышкой носильщики, опустив паланкин на землю, вытирали полотенцами потные лица и грудь.
– Осталось на донышке, – сказал один из спутников Дэнситиро, протягивая ему бамбуковую фляжку.
Дэнситиро одним глотком опорожнил ее.
– Холодно, – пожаловался он. – Зуб на зуб не попадает. От сакэ он окончательно проснулся.
– Еще ночь. Ни свет ни заря! – заметил Дэнситиро, взглянув на звезды.
– А брату кажется, что время остановилось. Он истомился, ожидая тебя.
– Надеюсь, он еще жив.
– Лекарь сказал, что выживет, но у него жар и рана кровоточит. Опасное дело.
Дэнситиро поднес пустую фляжку к губам и потряс ее, запрокинув голову.
– Мусаси! – гневно произнес он, отшвыривая пустую посудину. – В путь! И побыстрее!
Нетерпеливый и порывистый Дэнситиро, умевший и крепко выпить, и мастерски владевший мечом, ничем не походил на старшего брата. Еще при жизни Ёсиоки Кэмпо некоторые утверждали, что Дэнситиро талантливее отца. Так считал и сам молодой человек. При отце оба брата вместе занимались в додзё, кое-как ладя друг с другом, но сразу после смерти Кэмпо Дэнситиро отошел от дел в школе и даже заявил в лицо старшему брату, что тот должен уступить место главы школы ему, младшему брату.
Дэнситиро не появлялся дома с тех пор, как в прошлом году с двумя приятелями отправился в Исэ. Говорили, что он развлекается в провинции Ямато. За Дэнситиро послали гонца после несчастья, случившегося около храма Рэндайдзи. Дэнситиро согласился немедленно вернуться, несмотря на нелюбовь к брату.
На пути в Киото Дэнситиро так гнал носильщиков, что четырежды пришлось менять их, зато у него находилось время покупать сакэ почти в каждом попутном трактире. Дэнситиро напивался, чтобы успокоиться, поскольку пребывал в состоянии крайнего возбуждения.
Процессия готова была двинуться в путь, когда путники услышали яростный лай в глубине рощи.
– Что это?
– Стая бродячих псов.
Город кишел бездомными собаками. Раньше они водились на окраинах, где кормились трупами, множество которых оставалось на полях после каждого сражения.
Взвинченный Дэнситиро приказал не терять попусту времени, но один из учеников возразил:
– Подождите! Там что-то странное творится.
– Иди посмотри! – распорядился Дэнситиро, но не выдержав пошел сам.
Кодзиро ушел, и собаки сбежались в рощу. Окружив Матахати тройным кольцом, они оглушительно лаяли. Псы словно намеревались отомстить за убитого собрата. Скорее всего, они чуяли добычу, которая была беззащитна перед голодной стаей. Собаки были поджарые, с ввалившимися боками, острыми, худыми загривками и острыми как лезвие зубами.