Страница 86 из 107
— Чего в нем хорошего? — пробурчал Семен, вылезая из-под «одеяла». — Наглая тварь — и здесь достала!
В вигваме было холодно, кожа немедленно покрылось мурашками, но Семен терпел. Он подобрался к зверю, взял его за шкирку (тот пугливо пригнулся и зашипел), развернул головой к выходу и пинком под зад выпихнул наружу. Оттуда послышалось недовольное фырканье.
— Ну и отожрался! И когда успел?!
Замечание было справедливым: «тигрик» был размером с приличную овчарку.
— Зачем ты его так, Семхон? Он же в гости пришел, а я даже погладить не успела!
— Ты что, саблезубов не боишься? — удивился Семен. — Они же кусаются!
— Правда? Но ведь это же наши звери, мы же из рода Тигра...
— Знаешь что, — перебил Семен, надевая на голое тело обвязку арбалетного крюка, — из рода или не из рода, а сиди здесь и не высовывайся! Была у нас в будущем такая поговорка: «За что боролись, на то и напоролись». Как они тут оказались?! Помнишь, я тебе про них рассказывал? Впрочем, может быть, это другие... Эх, верил бы в Бога — помолился бы!
Молиться Семен не стал, но пару минут потратил на то, чтобы сосредоточиться и настроиться на ментальный контакт. Думать о том, что остальные члены команды, может быть, уже съедены, ему не хотелось.
Огромный кот дремал, положив голову на лапы, в нескольких метрах от входа. Кроме детеныша, который деловито обнюхивал оставленные снаружи посуду и вещи, никого больше поблизости не наблюдалось. Сначала Семен решил, что это другой саблезуб — окраска более светлая, а морду пересекает большой рваный шрам. Потом сообразил, что зверь, наверное, обзаводится зимней шерстью, а шрам, вроде бы, свежий, так что, скорее всего...
Детеныш, увидев человека, немедленно двинулся к нему и выразил желание ухватить его зубами за голую голень. Клыки у него были не очень большие — всего с мизинец, — так что Семён не испугался и отважно пихнул его ногой в бок.
— Отстань! — сказал он вслух и, напрягая мозги, обратился к коту:
— «Ты что, его не кормишь?»
Саблезуб приоткрыл один глаз (« Притворяется », — догадался Семен):
— «Он просто любопытный. Играть хочет».
— «Вот и играй с ним сам!»
— «Лень. Надоел».
— «Мне тоже! Почему ты здесь? Это не твоя земля!»
— «Теперь — моя».
— «Ты перешел реку вместе со „своими"?»
— «Да».
— «Зачем?»
Кот перестал-таки изображать спящего, поднял голову, протяжно зевнул, облизнулся.
— «Все меняется...»
Последовал обмен несколькими «мыслефразами» или «мыслеобразами», из которого Семен понял только, что изменились обычные пути передвижения копытных. Они, вроде как, в этом районе раньше переходили реку, а теперь такого не стало. О подробностях можно было только догадываться, и Семен предположил, что здесь раньше был брод, у которого саблезубы и кормились.
— «Тут (на этом берегу) раньше не было саблезубов?»
— «Были. Пришлось драться...»
— «Вижу. Ты победил?»
— «Конечно».
Семен принял в свои мозги «мыслеобраз» схватки двух саблезубов, причем не со стороны, как в кино, а глазами одного из участников — брр! Даже в черно-белом варианте... И, в заключение, толстый короткий хвост убегающего противника. После чего поплыли виды степных холмов и распадков — вероятно, обзор новоприобретенных владений. «Э-э, погоди-ка, — всполошился Семен. — Это что же получается?! Поселок, что ли?! Ничего себе, охотничья территория!»
— «Двуногие (мои) на твоей земле?»
— «Они мне не мешают. Только воняют. Как ты».
— «Не нравится, не нюхай! Я могу (имею право!) охотиться здесь, а ты пугаешь мою добычу!»
Кот посмотрел с насмешливым интересом:
— «Возьми мою».
Некоторое время Семен пытался осмыслить полученный мыслеобраз. Почти ничего не получилось, и он решил уточнить ситуацию:
— «Ты убиваешь мамонтов?!»
— «Редко. У меня от них изжога (неприятные ощущения в животе — чистый понт)».
— «Зачем убил этого?»
— «Добил. Убили двуногие».
— «Мои?»
— «Другие».
— «Какие еще „другие"?!»
— «Не знаю (такими глупостями не интересуюсь)».
«Та-ак, — начал лихорадочно соображать Семен. — Это что же получается: здесь где-то есть люди?! И они подранили мамонта?! Вообще-то, тут, наверное, территория одного из наших пяти племен — бартошей, скорее всего. Только вряд ли из них кто-нибудь выжил. Но, даже если и выжил... Как-то это, вроде бы, не в традиции отпускать раненого мамонта — священное животное все-таки. Непонятно... Что делать? А мясом разжиться не помешало бы... Рискнуть?»
— «Мне нужен их след».
— «Ты не видишь (не чуешь, не воспринимаешь) следов».
— «След двуногих я увижу. Дай его мне».
— «Что за манера, — шумно вздохнул кот, — шевелиться, когда нужно спать? И наоборот».
— «Когда хочу, тогда и сплю! Дай мне след!»
— «Пошли!»
Такая сговорчивость совсем не радовала — кот откровенно насмехался и демонстрировал свое превосходство: ты, мол, чего-то просишь и требуешь, потому что сам беспомощен — ничего вокруг не видишь и не слышишь. При этом чувствовалось, что предмет интереса расположен где-то рядом, то есть переместиться к нему для саблезуба никакого труда не составит, иначе он не стал бы шевелить лапами ради такой мелкой забавы.
— «Пошли! Сейчас возьму свой „зуб"».
— «Ну-ну...»
Семен прервал контакт, сунулся в вигвам за арбалетом и застонал:
— Ветка! Да что же ты делаешь?!
Его женщина сидела, накрывшись «одеялом». Одной рукой она чесала саблезубого котенка за ухом, а другой гладила его по спине.
— Хороший зверь, хороший! Ma-аленький совсем...
Пока Семен распихивал болты по карманам, пока надевал рюкзак, назойливое животное улеглось на бок и подставило женским рукам белое пушистое брюхо.
— Гони его к черту, Веточка! — без всякой надежды попросил Семен.
— Ну-у, Се-емхон! Он же ко мне пришел... Он же гладиться хо-очет. Он еще ма-аленький...
— Ничего себе — маленький, — вздохнул Семен, вылезая наружу.
Идти действительно далеко не пришлось — через холм в соседний распадок. Семен даже удивился, почему питекантропы не услышали и не учуяли, что здесь происходило ночью. То ли у них нюх от дыма испортился, то ли будить постеснялись...
Обычный пологий распадок. Есть ли там ручей с водой — непонятно, но по самому низкому месту, обозначая русло, заросли ольхи и еще каких-то кустов. А возле этих кустов лежит...