Чужие секреты

– Тонь, а кто такая Кира Леонидовна?

– Видели большой дом у поля?

– Да.

– Она хозяйка.

– А-а, – протянул Димон. – Мне вроде кто-то говорил, в том доме живет женщина с больной дочерью. Это и есть Кира Леонидовна?

Тоня скривилась.

– Глупость какая. Во-первых, у Киры Леонидовны нет детей. Лада её племянница. Во-вторых, Лада здорова.

– А черные губы?

– Понятно, куда ты клонишь. Кто-нибудь из наших местных очередную байку рассказал. Да, у Лады черные губы, и что с того? Красит она их черной губной помадой.

– Зачем?

– Она гот. Знаешь, наверное, кто такие готы?

– Знаю. Тогда это многое объясняет. А сколько ей лет?

– Пятнадцать.

– Вы общаетесь?

– Видела Ладу всего один раз.

– Как так, работаешь у её тети, и не видела племянницу?

– Ну, – улыбнулась Тоня. – У готов свои тараканы в голове. Да и работаю я у них не так давно.

– Чем занимаешься, если не секрет?

– А ты угадай, – развеселилась Тоня.

– Помогаешь по хозяйству?

– Нет.

– Занимаешься уборкой?

– Холодно.

– Сдаюсь.

– А ты не хочешь попробовать? – спросила у меня Тоня.

– С цветами в саду возишься?

– Не угадал. У них нет цветов, у Киры Леонидовны и сада нет. На участке только деревья и газонная трава.

– Колись, за что тебе баксы платят?

– Не так давно Кира Леонидовна купила попугая. Жако.

– Классные попугаи. Если их научить болтать, вообще прикольно будет.

– Вот-вот, она и стала его учить. Но что-то у неё не так пошло. Говорят, попугаи лучше всего воспринимают высокий женский голос. У Киры Леонидовны голос низкий.

– Что-то не врубаюсь, Тонь, куда ты клонишь?

– Дважды в день я прихожу в дом и по тридцать минут учу Аполлона разговаривать.

– Серьезно? Ничего себе должность. Успехи хоть есть?

– Конечно. Аполлон очень смышленый.

– Теперь все ясно, – подытожил я. – Ты учишь говорить их попугая, твоя мать… кстати, чем она занимается в доме?

– Учит Ладу французскому.

– Вы почти коллеги.

– В какой-то степени, – смеялась Тоня.

– А соседи по деревне вас за это в порошок готовы стереть.

– Завидуют, – повторила Тоня. – К Кире Леонидовне приходили деревенские, интересовались, не нужны ли помощники. Она всех прогоняла. Характер у Киры тяжелый, сложная женщина, властная.

– А вам, значит, повезло?

– Я бы так не сказала, – с грустью в голосе ответила Тоня. – Думаете, Ладе нужен французский? Или Кире Леонидовне приятно мое присутствие в доме? Совсем наоборот. Гостей они не любят, а нас с мамой терпят.

– Не понимаю. Тогда зачем дали работу?

– У Киры Леонидовны есть помощник – Гена. Он её правая рука: и шофер, и охранник, и садовник. Весной он сбил маму недалеко от почты. Мама отделалась ушибом, ничего не сломала, но кричала на него долго. В машине сидела Кира Леонидовна, она попросила маму успокоиться, пригласила в салон, начала извиняться, успокаивать. Предложила денег. Мама отказалась. Узнав, что мать в городе преподавала французский, с ходу заговорила о репетиторстве. Уверяла, что давно мечтала нанять для Лады препода французского языка. Врала, конечно. Чувствовала вину, хотела все уладить, поэтому и дала работу. Ну и мне за компанию.

Многое становится на свои места. Наверняка именно в тот день, когда Геннадий сбил Ларису Ивановну, он и подвез её до дома. А потом обездвижил пьяного отца Кирюхи и Пашки.

Мы дошли до дома Ларисы Ивановны, поднялись на крылечко, прошли в прихожую.

– Раковина в углу, – сказала Тоня Димону. – Ты пока умойся, а я схожу за аптечкой.

В светлой комнате Тоня предложила Димону сесть у окна, а сама, смочив ватный диск перекисью водорода, коснулась им рассеченной брови.

– У-у-у!

– Больно?

– Щипит.

– Терпи.

– Я терплю. Но щипит сильно.

– Могу подуть, – хохотнула Тоня.

– Подуй.

Пока Тоня занималась бровью Димона, я осмотрелся. Комната хоть и просторная, но обставлена скудновато. Не скажешь, что здесь живут люди, у которых водятся деньги. Достаток – ниже среднего. Жаль, соседи не хотят этого понять. Завидуют, злятся, пакостят. Дети отнимают деньги, родители ночью поджигают сараи. Дикость какая-то!

– Тонь, ты сказала, вы больше не работаете у Киры Леонидовны. Почему?

– Сегодня последний день с Аполлоном занималась. Надоело преследование со стороны парней. Постоянно клянчат деньги. Если отказываю, отнимают. Ударить могут. Ты сам видел. Достали. Реально достали! К тому же я через месяц в город уезжаю. К отцу.

– А мать?

– Мама останется здесь.

– А она почему перестала заниматься с Ладой?

– Ладе не нужен французский язык. Она даже алфавит не потрудилась выучить. Мама переживает, говорит, Кира Леонидовна платит деньги, а результата нет. Я сразу маме сказала, не будет она учить язык, у неё совсем другие интересы.

– Во-во, – кивнул Димон. – Нужен готу французский язык, как рыбке зонтик.

– Точно.

– А как тетка относится к увлечению Лады?

– Со мной она это не обсуждала. Но думаю, отрицательно. Вообще Ладу держат в ежовых рукавицах. Например, Кира Леонидовна запрещает ей выходить за территорию. Гулять Ладе можно только по участку и то под присмотром Геннадия.

– Ничего себе методы воспитания. Добрая тетя.

– Да уж, добрее не найти, – Тоня убрала в аптечку перекись водорода, йод и ватные диски. – Лада даже в школу не ходит.

– То есть?

– Она на домашнем обучении.

– По причине?

– Ой, Глеб, ты задаешь слишком много вопросов. Мне никто ничего не докладывает. О домашнем обучении узнала от мамы, в подробности не вдавалась.

– Тогда последний вопрос, – шутливо сказал Димон. – Что ты можешь рассказать о помощнике Киры Леонидовны?

– О Геннадии? Ничего. Хмурый, серьезный… Я его боюсь.

– Злой?

– Не то, чтобы злой… Взгляд у него страшный. Как посмотрит, мурашки по телу.

– Кроме тетки, племянницы и Геннадия в доме никто не живет?

– Раньше была кухарка – Жанна. Потом она сошла с ума. Теперь еду готовят или Кира Леонидовна или Геннадий.

– Сошла с ума? Не слабо!

Тоня повела тоненькими плечиками.

– В деревне слухи ходили, кухарка что-то увидела в доме и съехала с катушек. Но сами понимаете, сплетни есть сплетни.

– Понимаем. – Димон дотронулся до пластыря над бровью. – Тонь, я твой должник.

– Нет, Дим. Мы квиты. Вы спасли меня от парней, я обработала рану.

– Один-один.

– Ребят, хотите чая?

От чая мы отказались. Надо было возвращаться домой, к девчонкам, разложить полученную информацию по полочкам и сделать выводы.

А дома царил переполох. С Люськой случилась истерика…

Глава пятая

Коварный кровопийца

Люська редко впадает в панику, у неё сильный характер, железная воля, она неисправимая оптимистка. Любит риск, обожает ситуации, когда опасность щекочет нервы, старается всегда быть в центре внимания, на первых ролях.

Поэтому я и удивился, узнав от Алисы, что Люська ревет в три ручья у себя в комнате.

– А в чём дело?

– Люсю укусил клещ.

– Сегодня?

– Скорее всего, вчера, пока вы сидели в кустах малины.

– И куда этот гад присосался? – спросил Димон.

– К правому плечу.

– Не проблема, сейчас вытащим.

Мы поднялись на второй этаж. Заплаканная Люська сидела на кровати, наше появление заставило её резко отвернуться к окну.

– Люсь…

– Алиска уже сказала, что я умираю?

Я не смог сдержать смешок.

– Не преувеличивай.

– Тебе смешно?! – закричала Люська. – Я здесь еле сижу, а ты ржешь.

– Вытащим мы твоего клеща. Покажи, где он.

Люська повернулась к нам спиной, оголила плечо.

– Присосался насмерть.

– Алис, принеси-ка мне пинцет.

– Дим, ты сдурел, какой пинцет? Нельзя клещей пинцетом тянуть, ещё хуже будет.

– Тогда давай попробую вытащить его ниткой.

– И нитка не вариант. В больницу мне надо. Глеб, отвези меня в Склифосовского.