Жена поневоле

Выпроводив молодых людей, она вместе с Ларионом закрылась в хозяйском кабинете и смежной с ним спальне, закрыла балконную дверь и, натащив на диван маленьких подушек из спальни, устроилась сверху.

Теперь можно было спокойно позвонить Павлу.

Кира смотрела на телефон и думала – как она скажет ему, что вышла замуж… Его там удар хватит и все немецкие врачи прибегут его откачивать – Дмитрий Викторович уж постарается согнать всех… Может, не говорить? Пока он вернется после лечения, может, она уже успеет развестись – во всем разберутся, Вячеслава Львовича выпустят, и они тихонечко разведутся – толи было замужество, толи не было…

«– О-о-о! Вот так молодая жена! Про мужа то я совсем и забыла! Надо было позвонить Борису… как его там… Яковлевичу и все узнать о Вячеславе».

Кира порылась в сумочке, нашла листочек с телефоном и позвонила.

– Здравствуйте, Борис Яковлевич, извините за поздний звонок. Я Кира Дмитриевна Чичерина. Нам сегодня так и не удалось с вами поговорить и познакомиться по ближе…

– Доброй ночи, Кира Дмитриевна, – голос мужчины был тихим и безрадостным. – Да жаль, я все ждал, что вы мне позвоните… Целый день ждал.

Кире Чичериной было бы ужасно стыдно, что за всей этой суматохой первого дня своего замужества, она забыла о муже (деньги проверила, а о Вячеславе забыла), доверила чужому человеку заботу о нем и забыла… Но сейчас с Борисом Яковлевичем разговаривала совсем даже не Кира Чичерина, а огнедышащий дракон в золотой сверкающей чешуе, по имени Змей Горыныч, поставленный охранять «золотой запас» Вячеслава Львовича Бурмистрова. И этому чешуйчатому, холодному и равнодушному Змею Горынычу было совсем наплевать на отчитывание какого-то там адвокатишки, получающего деньги за свою работу и не желающего уважительно относиться к своему работодателю.

– Борис Яковлевич, вы там ничего не перепутали спросонья, – усмехнулся огнедышащий дракон по имени Змей Горыныч. – Это вы должны были позвонить мне, а лучше приехать и отчитаться о проделанной работе. По-моему, я и Вячеслав Львович платим вам за это зарплату! А если вы не справляетесь с порученной работой и не можете… или не хотите… обеспечить моему мужу комфортное пребывание в следственном изоляторе, то я найду другого, более расторопного и ушлого адвоката своему мужу. Надеюсь, мы поняли друг друга?! Завтра с утра жду вас с отчетом о проделанной работе! За сим, до свидания!

Змей Горыныч погладил себя по чешуйчатой золотой груди, очень довольный своей жесткостью и превратился в добрую и чуткую Киру Чичерину.

Теперь можно было звонить Павлу.

16 Вторник

Все это время с его отъезда в Германию на лечение Кира скучала по Павлу Павловичу Шубину – не по тому молодому надменному красавчику Павлуше Шубину, в которого когда-то была влюблена без памяти, а по взрослому почти незнакомому мужчине, заставившего ее изменить свои чувства к нему: от слезливой унижающей жалости перейти к восхищению его мужеством и упорством, целеустремленностью и терпением, победившими болезнь. Скучала по его чуть заикающемуся голосу, по серым серьезным глазам, следящим за ней с любовью, по его осторожным нежным прикосновеньям, по трепетным волнующим поцелуям, по твердым и чутким рукам, держащим ее руку и гладящим ее кожу… Возможно, это была еще не любовь (по ее мнению), но ей очень нравился этот серьезный взрослый мужчина, с седыми висками и твердыми убеждениями, с жесткими правилами в жизни и трепетным отношением к ней. Ей нравилось, что она могла «вить из него веревки», пользуясь его особым отношением к себе, но до какой-то определенной черты, после которой он замыкался, сжимал кулаки и отводил глаза, голос его становился жестким и равнодушным. И его неподчинение и жесткость тоже нравились – мужчина должен уметь отстаивать свое мнение и заставлять подчиняться (иначе какой от начальник!) и Кире хотелось подчиняться, когда его руки жадно ласкали ее тело, а губы трепетали от зарождающейся страсти… Кира понимала, что строить отношения со взрослым состоявшемся мужчиной гораздо сложнее, чем с юношей – тогда она и не думала «строить отношения» они сами собой строились, складывались, притирались и склеивались, а теперь все иначе. Но ей нравилось, что у него свое дело, которое он поднял с нуля, за которое он болеет и без которого не представляет себе жизни, что у него карьера и работа главные в жизни и никаких фанатичных увлечений (рыбалка, охота, альпинизм и т.д) не наблюдалось – красть время у любимых и детей, чтобы побухать с друзьями и посидеть с удочкой из-за пары рыбок, Кира считала преступной тратой времени. Конечно, ей очень хотелось узнать какое место в его жизни теперь занимает она, возможно не самое главное, но ей очень хотелось, чтобы место это было поближе к первому. Конечно, как мудрая женщина, она не собиралась проверять и ставить его перед выбором, она прошла через такое испытание и хорошо понимала, что человек счастлив только тогда, когда из дома спешит на любимую работу, а с работы спешит домой к любимым.

Кира набрала номер и ей тут же ответили.

– Привет, – сказала она, и по тому, как он молчал в телефоне, поняла, что он сердится. – Я хотела позвонить, но уснула, а сумочку с телефоном в машине забыла. Шубин, не сердись!

Павел молчал.

– Ладно, ладно, скажу главное – я вышла замуж. Можешь меня поздравить.

– Не до-ождешься, – буркнул Павел, и Кира поняла, что он давно уже все знает и что сидел с телефоном в руке, ожидая ее объяснений.

– А… Иван Степанович постарался, – догадалась Кира. – Наверно с тобой посоветовался кого из ребят ко мне направить.

– Не без этого,.. я, как-никак… его непо-осредственный… на-ачальник.

– Начальник, начальник, – поддакнула Кира. – Лучше скажи, начальник, почему ты в такое время еще не спишь? У тебя же режим.

– Да ладно,.. час роли… не играет,.. – Павел вздохнул и помолчал, подыскивая нужные слова. – Кир,.. скажи честно,.. мне стоит во-олноваться… по поводу твоего… за-амужества… или это твоя оче-ередная… спа-асательная опе-ерация?

Кира улыбнулась, ей было приятно его волнение и ревность, но успокаивать его она не хотела – пусть поволнуется немножко, позавоевывает ее.

– А что тебе доложили о моем браке?

– Что он фи-иктивный. Ты сама… так сказала…

– Ну, если сама сказала – значит фиктивный.

– А что ты… тогда улы-ыбаешься?

– Откуда ты знаешь, что я улыбаюсь? – засмеялась Кира.

– Знаю, – пробурчал Павел.

Он чувствовал себя рядом с ней не взрослым серьезным мужиком, а неуверенным разнюнившемся подростком, пытающимся загладить перед ней свою вину за ее несбывшиеся надежды и боящимся потерять ее навсегда. Она же просила его стать умным и честным, смелым и заботливым, уверенным и добрым… ей был нужен именно такой идеальный мужчина, который стал бы для нее единственным, без которого она не смогла бы дышать. Так она сказала… Еще она просила его забыть прошлое и жить настоящим, а он не смог этого сделать и все вспоминал и вспоминал, как они были счастливы вместе, как она его любила и не могла дышать без него, а он… он испугался ее самостоятельности, ее увлеченности, непреклонной воли и «железной ручки», с легкостью управляющей огромным конем, испугался ее постоянных отлучек и спортивных сборов, ее ежедневных изматывающих тренировок, после которых ей хотелось только одного: забраться в горячую ванну «да с молочком», и фанатичного желания стать «мастером спорта» по конному спорту, испугался запаха конюшни, от которого его мать воротила нос, когда он возвращался домой, непонимания и осуждения людей, окружавших его, испугался за свою карьеру и что она была гораздо талантлевее его – ей прочили большое будущее в спорте – и она не отказалась бы от своего любимого дела ради его карьеры, может, только ради него самого… Он поздно понял, что это и было счастье: стоять рядом с ней, держать ее руку в своей руке и видеть любовь в ее счастливых глазах… А когда понял, она была уже замужем и растила дочь, его с ней дочь, и он подумал, что она счастлива с другим и не стал мешать, а оказалось, что она все это время ждала его, и обиделась, и не простила… А когда Судьба снова свела их вместе, он стал инвалидом и ради нее, ради их будущего хотел встать на ноги, уехал, а она снова вышла замуж… И теперь он не знал, как поступить: вернуться, чтобы узнать счастлива ли она с другим, или остаться, продолжить лечение, поверив ей на слово. Может и, правда, пора перестать жить прошлым, пусть и счастливым, но прошлым, стать, наконец то, самим собой – взрослым серьезным мужиком и снова завоевать ее любовь, чтобы быть счастливыми вместе…