Дурная слава

— Зажми! — успеваю выкрикнуть я, прежде чем срываюсь с места и через долю секунды скрываюсь за поворотом.

Знакомые проселочные дороги принимают меня как своего.

А я все думаю, думаю, но не о них. Не знаю, на что я рассчитываю, вновь отправляясь на ее поиски, но мне просто необходимо еще раз пронестись по всем закоулкам Озерков, чтобы успокоиться хотя бы на время. А потом снова и снова использовать все свои шансы.

Разгорячившись еще больше после повторного неудачного заезда, я влетаю в Артурчиков двор, торможу в двух сантиметрах от стены дома, рывком избавляюсь от шлема и куртки и, увидев знакомые лица, нерешительно толпящиеся возле бассейна, разбегаюсь и, на скаку освобождаясь от прочей одежды, с командой «По-бе-ре-гись!» прыгаю с трамплина в бассейн.

— А-а-а! А-а-а! А-а-а!!! — вынырнув, рву горло я, не в силах выкрикнуть что-то более или менее связное. С языка слетает всякая нецензурщина, и я не могу сдержать себя, чтобы не проорать и ее. Я проклинаю себя за безрассудный поступок. — Твою мать, Шарик! А-а-а!!! Вода, как в проруби!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍6. Женя

Едва я закрываю за собой калитку, как слышу злющий рев мотоцикла, показавшегося на повороте нашей улицы. Несмотря на то, что я уже дома, в безопасности, сердце оглушительно бабахает в груди, и от его недюжинных толчков я испытываю нарастающее волнение. Не хватало только, чтобы этот тип вынюхал, где я живу!

Мне приходится отскочить вправо и прошмыгнуть за гараж.

Привалившись спиной к его теплой каменной поверхности, я втягиваю добрую порцию воздуха через нос и, зажмурившись, пытаюсь прийти в себя. Еще секунда, и он бы заметил меня! Вот упертый баран! И наделило же мироздание этого прилипалу таким непрошибаемым характером!

Я открываю глаза и в то же мгновение ловлю себя на мысли, что улыбаюсь.

Да-а-а, это было весело!

Дождавшись, когда гул мотоцикла, поднявшего пыль на улице, растворится где-то вдали, я отлипаю от стены. С головы слетает наполовину высохший виноградный листок, и я смеюсь вслух, вспоминая какими «огородами» мне пришлось смываться от неминуемого возмездия. Видела бы меня мама! Ох, нет. Лучше ей об этом не знать.

Продолжая хихикать себе под нос, я сворачиваю на дорожку, ведущую к террасе, и устраиваюсь на деревянных порожках. Я притягиваю колени к груди, обхватываю их руками и еще некоторое время вспоминаю детали «прогулки». Черт! А я ведь даже не знаю, как этот тип выглядит.

Нет. В смысле… я оценила его потертые джинсы классического кроя, кожаную куртку с воротником-стойкой, из-под которой выглядывала белоснежная футболка, стильные черные кроссовки, но… мне с трудом удастся узнать его лицо, если, не дай бог, я столкнусь с ним где-нибудь нос к носу. И все из-за его блестящего новенького шлема, который неестественно сплющил щеки, лоб и даже сдвинул к переносице брови, оставив на обозрение лишь глаза, темные и суровые.

Ох, нет! Лучше бы мне с ними больше не встречаться.

Я поднимаюсь и сбегаю с порожков вниз, выныривая из своих суетливых мыслей. Не чувствуя ног, я лечу в конец участка к козам, чтобы узнать, как у них там дела, и приласкать мою дорогую Майку. Совсем скоро мама поведет животных в загон на вечернюю дойку, а пока мы с папой можем вдоволь насидеться плечо к плечу под кроной старой яблони и налюбоваться озорством бедовых козлят. У папы по обыкновению в траве припасена бутылка кефира и что-нибудь съестное, типа молочного коржика или бутерброда с сыром, и я, не сумев обуздать то, что трепещет у меня внутри, целую его в небритую щеку вместо благодарности за такой своевременный перекус. Я люблю жевать что-нибудь на природе: будь то яйцо с кусочками сала или пустой мякиш ржаного хлеба, и от этого простого действа чувствую себя по-настоящему счастливой!

Возвращаясь к дому, я только сейчас замечаю, что у соседей снова в разгаре их очередная дебильная вечеринка, и какой-то питекантроп орет на всю округу адским матом. И, похоже, давно! Я не вижу, что происходит за забором, с террасы просматривается только полуосвещенная пустая беседка, расположенная на возвышенной стороне соседского двора, но, судя по всему, этого обезьяночеловека закинули в бассейн остудиться, а в бассейне — я закатываю глаза и мысленно изображаю его блаженный ор — вода, как в проруби!

Эй, придурок! Желаю, чтобы ты отморозил себе все причиндалы того самого места и как можно скорее выбыл из гонки за статус доминирующего самца!

— Весело проводят время, — обогнув меня, папа беззаботно кивает в сторону коттеджа с балконом, который всю мою жизнь вызывал одно сплошное раздражение. Я даже не заикаюсь о его обитателях! И ни с того ни с сего спрашивает: — Может быть, ты бы тоже хотела повеселиться?

— Спасибо, пап. Но нет.

И про себя тихонько хихикаю: «Вообще-то я сегодня уже и так отлично повеселилась!»

Папа похлопывает меня по плечу, с теплотой подмигивает и скрывается за входной дверью. Мне кажется, или он, в самом деле, переживает за меня, что я провожу день за днем как-то не так? Не так, как мои сверстники, типа недоумка за забором или вечно влюбленной в своих многочисленных парней Юльки. Но зря он тревожится — все нормально. Мне тоже будет, что вспомнить в старости.

Сейчас на улицу должна выйти мама. Уже смеркается, пора загонять коз. Я стою и жду ее, наблюдая, как на потемневшем небе одна за другой вспыхивают яркие звезды. И если бы не звуки из блат-хаты, двери которой еженедельно распахивает сосед, довольствующийся полной свободой, пока его родители находятся в заграничной командировке, я бы решила, что этот вечер один из тех самых вечеров, когда жизнь ощущается полной и прекрасной.

Но мама не спешит показываться на террасе. Средь звуков долбящей музыки и воплей ископаемых я слышу жалобное блеяние уставших за день коз. Я заглядываю в прихожую и как можно громче сообщаю, стараясь переорать то, что творится на улице:

— Мам! Я заведу коз сама! — И решительным шагом отправляюсь на пастбище.

Провожать к стойлу животных не так-то трудно. Особенно, если в стаде нет вредин и приверед. Я иду за козами следом и время от времени похлопываю в ладоши или разговариваю с ними, чтобы те не разбредались, куда не нужно. Хотя эти послушники и сами знают дорогу домой. Вот только одна любознательная мордаха упрямо держится по левую сторону, норовя заглянуть за изгородь. Ее совсем не пугают визг и бранные возгласы, наоборот, кажется, будто она только этим и интересуется.

Я смеюсь, но заприметив отбившегося от стада козленка, переключаю на того внимание: зову его, присаживаюсь на корточки, ловлю в свои объятия, глажу по головке с только-только проклюнувшимися рожками, подгоняю к стаду. А когда возвращаюсь обратно, вижу, что любопытная морда все-таки сделала то, чего страстно желала, и теперь застряла между штакетником, зацепившись за перекладину рогами.

— Ну, Анфиска! — досадливо хмыкаю я. — Там и без тебя полно девок легкого поведения! Это их козлы! Куда ты намылилась?

Анфиска жалобно мекает.

— Ага! — отвечаю ей я, в попытках вызволить козу из плена соседского забора. — И что прикажешь мне делать?

И хотя забор наш — папа собственноручно его делал, — ее пленная голова, как ни крути, оказалась по ту его сторону.

— Вляпалась! Попалась на удочку самцов-осеминителей! — шутливо фыркаю я, не оставляя надежды в одиночку избавить ее от коварной участи. А когда она противится, еще и брыкается, стараясь оттолкнуть меня копытами, я только прихожу в негодование: — Вот только, пожалуйста, не впадай в блаженное отупение! Те козлы уж точно этого не достойны! Твой вонючий бородатый жених гораздо умнее всех их вместе взятых!

Я делаю несколько шагов в сторону и, убедившись, что если козу не трогать, она не нанесет себе увечий, со всех ног пускаюсь за мамой.

Неделя пролетает так быстро, что я не успеваю опомниться: трель будильника в шесть часов, утренний выгон коз, легкий завтрак прямо на террасе, пастбище, обед, мелкие дела в загоне и во дворе, снова пастбище, ужин, личное время, которое я трачу на всякие приятности типа просмотра сериалов, обновления маникюра, экспериментов с различными видами теста, пенной ванны и залипания на кровати в наушниках, а потом… снова звук неугомонного будильника. Хорошо, что хоть среди недели за соседским забором становится относительно тихо, а в выходные вечером, когда вечеринка набирает оборот, — меня нет. И да, это одна из главных причин поездок в ночной клуб. Вторая, не менее важная, — моя любовь к танцевальной музыке.