Страница 91 из 92
– Не уверенна, что удастся.
– Есть черный вход. Через него я сбегал, когда… А где твоя мама?
В ее горле застрял ком. Мохнатый и липкий, как у кошки. Фрида не была готова объяснять. Ей не хотелось говорить о плохом и запоминать маму в таком виде. Она любила ее даже после всего, что произошло. Хотела оказаться в объятьях, но знала, что пройдет время и они начнут душить. Мама тоже ее любила только своей неизвестной науке любовью.
– Мне снова не где жить. Не приютишь?
Клейтон все понял и просто кивнул. У него не было нужных слов поддержки, но и отпускать ее был не намерен. Со временем, возможно, они смогут найти с тещей язык. Клейтон вновь посмотрел на Фриду. В ее глазах было слишком много боли, но где-то в глубине мерцал маленький огонек счастья. Именно его Клейтон собирался раздуть, когда придет время. Теперь можно было надеется, что оно не оборвется в самый неподходящий момент. Слова так из застряли на языке.
«Не сейчас. Больница не самое лучшее место для предложений руки и сердца. Можно понять буквально и испортить этим важный момент»
– Ну что? Идем?
– Конечно, ― ответил Клейтон.
Им удалось разминуться с медсестрой и пройти к черному входу, который вел на парковку. Лучшего плана и не придумаешь. Словно звезды наконец встали в ряд. Им нужен был транспорт. Этого Фрида не учла, но удача (в лице Оливера) подумала за нее. Перед самым черным входом стояла машина, которую она могла разобрать и собрать с закрытыми глазами. Старая развалюха деда гордо выпучила бока.
– Вообще-то это я хотел ее подарить, ― возмутился Клейтон.
– Оливер успел первым.
Ей было все равно, кто привез машину сюда. Главное, что память о дедушке вновь радует глаз. Она подвела Клейтона ближе и заглянула под правое заднее колесо. За ним лежал ключ. Так прятал его дедушка, чтобы не потерять, и Оливер прекрасно об этом знал. Фрида смахнула слезинку с ресниц и помогла Клейтону забраться внутрь.
– Нас же не преследуют полицейские с того самого дня?
– Думаю нет, иначе они бы напомнили о себе. А почему ты спрашиваешь?
Фрида прикусила губу и крепче сжала руль.
– Я понятия не имею, где мои права.
Клейтон рассмеялся до хрипоты.
– Ничего не меняется, ― ответил он и слишком быстро добавил. ― Выходи за меня.
– Замуж? Я ведь могу согласиться. Ты хорошо подумал?
– Буду только рад.
– У тебя был шанс остаться в живых.
– Придется теперь мучиться до конца жизни.
Клейтон приблизился ближе, и у Фриды ускорился пульс.
– Не говори потом, что тебя не предупреждали, ― ответила она и закрепила свой ответ долгим поцелуем.
Год спустя.
– Так, шевелитесь. Скоро открытие, ― кричала Фрида и металась из угла в угол среди стеллажей «Магического древа».
– Святые круассаны. Из тебя вышел отличный пузатый генерал.
Оливер засмеялся и получил под дых локтем от Ники. Она отбросила идеально ровные рыжие волосы назад и одарила мужа улыбкой модели.
– Если ее лицо на каждом билборде, это не значит, что мы не сможем с ней разделить полномочия.
Фрида заговорщицки подмигнула подруге и показала Оливеру язык.
– Знаешь, а мне больше нравилось, когда вы ненавидели друг друга.
– Еще скажи, я все испортил, ― вмешался Клейтон, прибивая последний гвоздь.
Он развесил почти все картины для украшения интерьера, пока Ника и Оливер расставляли товары по полкам. Они складывались в симбиоз изделий из дерева и чудесных натюрмортов, пейзажей и портретов. Прошел только год с тех пор, как им удалось справиться с проклятьем, как Фриду стали узнавать на улице и просить нарисовать их семью или любимую кошку. Она никогда не отказывала, пока заказы не перестали помещаться в блокнот. Селеста оставила ей лавку, но Фрида и не думала зарабатывать картинами.
Ей хватало работать в лавке, пропадать в мастерской с мужем и помогать ему создавать жизнь из дерева, а порой из ветвей той самой яблони с чего все началось. Теперь ее урожай радовал глаз, а Фрида не могла ни дня прожить без яблока. Клейтон шутил, что так хочет ребенок. Возможно, он был прав.
Рыжий котенок из дерева украшал полку в их общей комнате в теплых постельных тонах, как и занавески с витиеватыми узорами. Коржик спал в углу и стал больше похож на шарик, способный в любой момент улететь в ясное небо. Дела в лавке шли в гору, но муж решил не оставлять жену в тени.
– Почему бы не выставить картины на продажу, ― сказал он как-то раз, когда поймал Фриду за рисованием в Весенней оранжерее.
На этот раз на холсте стоял дедушка в обнимку с Венерой. Фрида хорошо запомнила фотографию и до сих пор носила кулон. Полумесяц гармонировал с листком из дерева и грел ее сердце, как память о былом. Венера не успела рассказать о том, кто бабушка Фриды, но она знала это без слов. А еще по записке, которая осталась в ящике с красками. Выяснилось, что маму пришлось увезти из-за проклятья. Они с ней иногда созванивались. Холодные разговоры только раздражали Клейтона. Он не любил, когда его жене портили настроение, но никогда не запрещал, желая найти когда-нибудь с тещей мир.