Страница 43 из 111
Сколько она так брела, определить в её состоянии было сложно, но, похоже, боги этого мира всё-таки смиловались над нею, вероятно пожалев самого князя. Прямо перед собой, из-за деревьев, Мэг увидела селение. И она смело двинулась вперед, не имея понятия, что это за селение и что это за стая. Она подошла к хижинам и визг, игравших детей привлек внимание взрослых. К ней, со всех сторон сбегались лугару. Их недружелюбные взгляды на суровых лицах, были напряженными и хищными. Измученно упав на колени, Мэган подняла голову, выдавив слабым голосом:
- Там, на берегу реки … раненый князь … Ральф. На нас … напали. Воины … погибли. Помогите ему. – Произнеся последнее слово, она упала без чувств, истощив все свои возможности.
Мэг пришла в себя от резкой боли. Всё тело болело, в глазах темнело, и расплывались красные круги, а во рту чувствовался горький и омерзительный привкус. Присмотревшись, она обнаружила себя, лежащую в незнакомой хижине, абсолютно голой, а возле стола копошилась какая-то косматая женщина лугару.
- Где я? – всполошено, прохрипела Мэг.
- Там же куда и пришла, - отозвалась, не поворачиваясь, женщина. – В селении лесорубов. Ты вся покрыта синяками, словно пятнистая псара. Рёбра ты себе сильно зашибла, может, даже парочка треснула, но вообще Джафрат-Кир сильно к тебе смилостивился, лунный творец не иначе обернул тебя неким чудом, раз жива осталась. Сейчас смажу твои царапины, и через день-два будешь как новенькая.
- А Ральф? Что с ним? – Мэг сверлила её спину напряженным взглядом, почему-то злясь на ворчливую тётку.
- Князь жив, но потерял много крови. Мы уже отправили гонца в Фархад. С ним его чародей, он поможет князю лучше, чем я. Как твоё имя, чужачка?
- Мэг.
- Значит, это твоё имя он повторял в бреду, когда мы несли его к селению. Кто ты вообще такая? – Старуха обернулась, сверкнув черными глазами.
- Я уже сама не знаю, кто я, - прошептала Мэган, - Сами сказали – я чужачка, то место, откуда я пришла, вы лугару называете смежным миром, - прикинулась дурочкой Мэг, «не болтать же, в самом деле, что я сплю с их князем, чтобы зачать наследника, из-за какого-то проклятья».
- Что же всё-таки с вами случилось? – не унималась любопытная лугару, пытливо глядя на неё из-под седых косм.
Мэг вздохнула.
- Мы были в селении золотоискателей, в стае Арея. Как вдруг среди бела дня, они все превратились в оборотней, и напали на нас. Этот ужас до сих пор стоит у меня перед глазами, - тихо шептала она. – Как такое может быть?
- Бешенство, - деловито протянула старуха. – Такое редко, но случается, страшная болезнь, приходит с болот, нет от неё спасенья, ни травы, ни магия чародеев не помогает. Лично я думаю, что это всё происки наших врагов, из других кланов. Они могут подбрасывать нам эту заразу. Всё зараженное селение должно сгореть дотла вместе с трупами лугару, и ещё долго, на том месте даже трава не будет расти. Вам повезло, что вы спаслись. Но почему чародей приказал оберегать тебя? Ты рабыня князя?
- А ты сама у него спроси, - горько усмехнулась Мэг, - Я устала. Дай мне одежду. – Девушка отвернулась от старухи, давая понять, что больше она не намерена разговаривать.
Наверное, она проспала очень долго. Но у неё даже возможности не было спросить, сколько прошло времени, потому что взволнованная старуха разбудила её своими криками и прямо таки вытолкала из хижины:
- Давай, давай быстрее. За князем примчались всадники из Фархада! Чародей всех торопит. Мне велели срочно доставить тебя к псарам.
В селении царила страшная суматоха. Несколько десятков воинов уже восседали на псарах, ожидая, когда на носилках вынесут князя. Эти носилки повесили между двумя животными, приладив крепления к упряжи. Один из воинов, не давая никаких объяснений, подхватил Мэг и усадил её перед собой, а сама она не могла оторвать взгляда от бледного лица Ральфа, неподвижно лежащего на носилках. Его глаза были закрыты, голова перевязана, около него хлопотал встревоженный Магнус, и Мэг вдруг ощутила такую тяжесть на сердце, такую непонятную и не известную для себя тоску…
Всю обратную дорогу, она бросала через плечо короткие взгляды на псар, везущих Ральфа, не переставая мучиться мыслями «почему так происходит и что творится в её душе?».
Мэг вспоминала выражение его лица, когда она только увидела его впервые, эти холодные ядовитые глаза, изогнутые брови, придающие его лицу надменное выражение, самодовольные и ехидные ухмылки, грубые фразы, оскорбляющие всё, что было с ней связано. Как же он её раздражал, до отвращения! Как изводил её до тошноты! А потом эти жуткие ночи в башне. … Каким жестоким он мог быть, каким равнодушным и циничным! Его не волновали её боль и унижение, её чувства и желания. Он лишь хотел сохранить свою власть и собственную жизнь, используя её для своих планов. Он довел её до нежелания жить. А потом. … …Этот колдун со своим зельем. И что-то изменилось после того. Ральф злился, грубил, выводил её из себя как прежде, но его отношение к ней стало иным. Что-то похожее на страсть охватывало его время от времени, в его зелёных глазах зажигался манящий её огонь, его прикосновения стали доставлять ей изощренное удовольствие. Ведь что-то произошло и с ней самой! Боясь его прихода, ненавидя его до дрожи в коленях, презирая этот голос, эти наглые глаза вначале, затем она вопреки всему привязалась к нему. Почему она хотела, чтобы он выжил, почему спасла ему жизнь, почему волновалась, почему превозмогая боль и усталость, она нашла в себе силы добраться до селения? Ведь стоило ей лишь снова вспомнить его слова, его грубость и издевательства, как её опять начинало трясти от злости и обиды? Но. … Видим,о какая-то одна из граней её души, уловив эти изменения, произошедшие в нём, приклеилась к этой скрывающейся мягкости в его глазах, к этой заботе, которую он упрямо маскировал под своим раздражением и гневом, к нежности, которая так неуловимо проскальзывала в его прикосновениях.