Страница 2 из 21
Роман представил ему свою подругу:
– Дарья Водолазова!
«Значит, русская. Скорее всего казачка. У казаков столько разных кровей намешано, что бывает иногда вот так вот. Выскакивает ребенок такой вот. Русский. Но похожий на кого-то из предков.
Дарья! Даша! Похожая на маленького косолапого медвежонка.
Однако что-то в ней есть такое. Как сейчас называют, особое, сексапильное, что и привлекает мужиков больше, чем какая-нибудь небесная голубоглазая красота. Н-да!»
Присела. Поздоровалась.
Дарья – она-то явно была бойчее, современнее хлопца-«спартанца» – и посему сразу взяла быка за рога.
– Мы хотим пожениться!
– К чему такая спешка? – так же прямо спросил Казаков.
– У меня сложные отношения с родителями. Они у меня строгие, воцерковленные. И я… я, – она подыскивала подходящее слово и остановилась на самом простом, – я залетела…
Казаков кивнул и внимательно вгляделся в молодое лицо. «Не врет ли? Женщины – народ хитрый! Чтобы подцепить такого парня, могут пойти и на обман». Но, судя по тому, как она слегка покраснела при своих отчаянно-смелых словах, определил: «Похоже, не врет».
Дальше этот странный разговор в придорожном кафе перешёл в практическую плоскость. Казаков пояснил, что по церковным канонам не принято, чтобы венчали без регистрации в загсе. На что теперь уже парочка дружно, хором в унисон возразила:
– Мы же уже подали заявление! – и в подтверждение своих слов показали ему документ. Красивое белое приглашение в загс с оттисненными на открытке двумя кольцами и букетом цветов.
Казаков взял его в руки и внимательно прочитал: «Уважаемые Ефремов Роман Михайлович и Водолазова Дарья Петровна, регистрация вашего брака назначена на… Время прибытия во Дворец бракосочетания 09 часов 35 минут». И подпись. С печатью.
Документ показался Казакову убедительным.
Но он еще колебался.
– А вы вообще-то совершеннолетние?
– Мне двадцать два! – выпалил Роман.
– Восемнадцать позавчера исполнилось! – добавила Дарья.
Тут Казаков сам смутился, потому что вопрос выглядел глуповато. Не были бы совершеннолетними, их заявку в загсе бы не приняли.
– Мы потому к вам и обратились, что вы в этих краях человек неизвестный. Проезжий – приехали и уехали. А нам важно, чтобы до регистрации, а может, и после какое-то время, брак наш сохранялся в тайне.
На его вопрос: «Отчего же?» – пояснили просто:
– Могут быть возражения.
Было еще одно совсем небольшое «но». Которое он и озвучил:
– Ребята! Все хорошо вы придумали. Кроме одного. Может, мы вообще в разные стороны едем? Вам-то куда? Мне вот надо съехать с трассы. И двигаться в сторону станицы Новосоветской. Туда зовет меня послушание, наложенное епископом. А вам-то куда? Вы случаем не в Воронеж едете?
Тут парочка изумленно переглянулась. Девчонка ойкнула. А парень сказал:
– Ну, дела-а! – протяжно так сказал. И добавил: – Ни фига себе!
Дарья тут же объяснила:
– А мы тоже едем в Новосоветскую.
Теперь пришла очередь изумиться Казакову. И он пробормотал про себя:
– Да, это, видно, Божий промысел!
И уже с этой секунды больше не сомневался. Он знал, что в мире никаких случайностей не бывает. А если они кажутся нам таковыми, то это говорит только о том, что это проявление другой закономерности, о которой мы просто не знаем.
Все трое, по-разному потрясенные этим совпадением, засобирались в дорогу.
Ребята ехали на своей машине, так что в один миг отец Анатолий обрел не только духовных чад, но и транспортное средство и попутчиков.
Они дружно погрузились в видавший виды «джип-широкий», на котором парочка ехала из Миллерова.
Наглухо закупорили окна. И уже через несколько минут мощный кондиционер превратил салон из парной в холодный погреб.
Двигались сначала по трассе «Дон». А потом свернули на сложной развилке на дорогу, ведущую в Вешенскую.
Трасса сначала стрелой рассекала бескрайнюю степь. А потом начала причудливо петлять и на некоторых участках круто заворачивать.
«Как бык поссал!» – вспомнил отец Анатолий еще детское определение таких поворотов.
И разговор в салоне шел такой же петляющий и причудливый, какой случается, когда люди не знают друг друга и как бы нащупывают нейтральную почву, чтобы ненароком никого не обидеть.
– Бедная в этих краях земля! – вздыхая, заметил отец Анатолий. – На севере, в Воронежской области, там черноземы. Южнее – Ростов, Краснодар – там тоже земля богатая. А здесь, на Верхнем Дону, сплошь супесь.
И, разглядывая ряды порыжевших крыш попадающихся по обочинам хуторов и станиц, продолжил:
– Оттого и народ бедновато живет. Богатство – оно от земли идет… – И подумав, добавил: – И от труда.
Но, судя по всему, молодежь восприняла его сентенцию достаточно скептически. Потому что Роман, который расслабленно, как поводья, держал двумя пальцами баранку и сидел, будто в седле, заметил:
– В наше время самые богатые люди – айтишники, программисты да те, кто нефтью торгует.
На что, собственно, отцу Анатолию возразить было нечего.
Заметив лежащий в нише перед лобовым стеклом календарик, изображающий связку разноцветных каратистских поясов, завязанных замысловатым узлом, Анатолий пригляделся и прочитал надпись над картинкой: «Федерация традиционного карате “Фудокай”».
– А что значит «Фудокай»?!
– В переводе с японского – «стабильное, прочное общество»! – ответил «спартанец».
– И вы в этой федерации состоите? – заинтересовался бывший спецназовец, сидевший внутри иеромонаха.
– Он работает в ней тренером! – с гордостью вклинилась в мужской разговор Дарья.
– Очень интересно! – заметил Казаков, вспоминая свое прошлое и уроки «психологического карате» Дейла Карнеги, который советовал «вести разговоры о том, что интересует вашего собеседника». И поэтому добавил наугад:
– И большая федерация?
Тут уж он, как говорится, попал в точку. Потому что Роман начал обстоятельно и подробно рассказывать историю эволюции единоборств в новой России, историю своей родной федерации.
Из его рассказа отцу Анатолию открылось, что больше двадцати лет тому назад группа энтузиастов, в число которых вошли любители восточных боевых единоборств, каратисты-самоучки, бывшие спецназовцы и тренеры, объединились в федерацию.
А потом нашли человека, который стал помогать. И словом, и делом. Образовалась дружная компания. И дело пошло на лад.
Постепенно эта, так сказать, самодельно-самопальная федерация набрала силу и вес. И превратилась в сильнейшую в Центральной России.
Роман пятнадцать лет назад пришел тренироваться в полуподпольную секцию, а теперь, окончив институт физической культуры, вернулся в признанную государством федерацию.
Казаков, который и сам прошел когда-то большой путь по изучению единоборств в спецназе КГБ, квалифицированно и с удовольствием поддерживал разговор с молодым спортивным профессионалом. Сравнивал тхэквондо и карате, рассуждал о перспективах этого спорта как олимпийского вида.
Так, под разговоры о кобудо и сито-рю – дисциплинах, в которых соревнуются нынешние молодые «гении единоборств», они мчались по раскинувшейся вокруг казачьей стране. С ее хуторами и станицами, приткнувшимися к великой вольной реке – Тихому Дону.
О казачестве Казаков знал с детства. А в этом детстве было много чего. Дедушка – истовый родовой казак. Папаша – напивавшийся до беспамятства и бегавший со старой шашкой по двору с криками: «Я казак! Искрошу всех в капусту!» И искал их с матерью, прятавшихся в огороде. И крошил там шашкой круглые, скрипучие кочаны.
Потом он столкнулся с «родственниками-казаками» на чеченской войне. Там они признали его своим.
А он уехал в Казахстан. И оттуда ушел в церковь.
Но если ты казак по крови и духу, то судьбу не обманешь. И она привела его в Крым в его минуты роковые.
Тогда он стоял с казаками и спецназовцами на Чонгаре. Ездил по военным городкам украинцев. Истово призывал не допустить братского кровопролития.