Страница 34 из 40
Она сидела напротив меня, в то время как ее мать (так я называла про себя не представившуюся мне женщину) вместе с коляской сидела на другом конце вагона, где было больше места.
— Просить о помощи, — сглотнув, произнесла я. — У моей дочери есть шансы на выздоровление, если найдется донор. Им вполне может стать ваша дочь, Ольга. Хотя Антон и сказал, что вы против.
Я продолжала говорить с ней уважительно на «вы», в то время когда жена Антона непринужденно тыкала мне в ответ.
— Я знаю об этом, — произнесла женщина, не глядя мне в глаза, а почему-то смотря в окно. — Но уже выразила свое мнение мужу. Насте всего ничего, а вы уже хотите затаскать ее по больницам. Это стресс для ребенка.
Пришлось потрясти головой. Мне хотелось верить, что от этого разбросанные по моей голове мысли соберутся воедино, и я найду правильные слова для убеждения.
— Неужели у вас совсем нет сердца? — выдавила я, с трудом сдерживая более бранные слова.
— Есть, как и у всех людей. Но мне одно непонятно, почему именно в мою дочь вы так вцепились? У вас что, других родственников нет? Ведь совершенно не факт, что Настя подойдет вообще.
— Других нет, — я невольно повысила голос, отвечая этой твердолобой женщине. — Если бы были, то я бы не заявилась на порог дома Антона никогда. Что же касается Насти… я консультировалась с врачом, он сказал, что самые высокие шансы на донорство — у братьев и сестер. Желательно родных, но...
Ольга резко отвернулась от окна и сощурилась, подобно кошке перед нападением.
— Это ты мне сейчас на что намекаешь? Что собираешься с моим Антоном еще одного ребенка заделать? — чуть ли не прошипела она.
И я даже в спинку кресла вжалась. Мне даже мысли такой не приходило раньше. Сделать еще одного ребенка, чтобы спасти дочь. Но вот у Ольги почему-то сознание породило такой план.
— Ольга! — Я схватила женщину за руку и, глядя в глаза, как можно спокойнее попыталась объяснить. — Я не хочу претендовать на вашего мужчину. Антон — ваш. Наше с ним время ушло еще десять лет назад. И новый ребенок — это минимум девять месяцев, а возможно, даже больше. Такого времени у моей Даши может и не быть. Поэтому я умоляю, хотите, даже на колени встану прямо здесь. Помогите. Что вам стоит дать согласие на анализы?
— Ничего… — протянула она, вновь отворачиваясь к окну.
— Так помогите же мне. В любом случае, если даже Настя не подойдет, я просто исчезну из вашей жизни. Буду думать, как поступить дальше, и не стану лезть к вам с Антоном.
Оля задумчиво пожевала губы.
— Да… исчезнуть из нашей жизни — это весьма заманчиво.
— Ну же, соглашайтесь. — Я даже попыталась улыбнуться.
В этот момент в конце вагона заплакал ребенок. Ольга резко обернулась туда, где незнакомка раскачивала коляску сильнее, чтобы успокоить Настю.
— Я сейчас, — буркнула жена Антона мне, вставая со своего места и направляясь к дочери.
Я же осталась сидеть на казенном сидении электрички, смотрела, как Ольга бережно поправляет что-то в коляске, с какой нежностью смотрит на дочь, улыбается ей. И вспоминала себя.
Когда-то я была точно такой же, только с Дашей.
Ольга тем временем перебросилась парой фраз с женщиной, та оглянулась на меня, а после кивнула.
«Все же это мать Ольги, — окончательно решила я. — Наверное, дочь с ней советуется насчет Насти».
Вскоре Ольга вернулась ко мне и, сев напротив, произнесла:
— Хорошо, я дам согласие на анализы. Только вначале доедем до дома Василисы Анатольевны. Я обещала ей помочь кое с чем. А после вернемся в Москву.
— Так это не ваша мать? — удивилась я.
— Нет, — покачала головой женщина. — Мать одного моего старого знакомого. Он умер полтора года назад. Несчастный случай на дороге. С тех пор она осталась одна и иногда помогает мне с дочерью.
— А-а-а, — протянула я. — Ясно.
На этом разговор как-то стих.
И дальше мы поехали молча.
Электричка следовала вперед, минуя подмосковные города, в которых высадилась основная масса народа. Дальше пошли мелкие деревеньки, поселки, СНТ. Вагон все пустел, пока мы не остались в нем одни — три женщины с коляской.
— Долго нам еще? — спросила я, глядя на лес, бегущий за окном.
— Нет, буквально через станцию.
Тут же я запоздало спохватилась, что у меня даже билета на электричку с собой не было. Я ведь просто слезла с аэроэкспресса и фактически сразу прыгнула на другой поезд на соседней платформе. Теперь же придется выходить, а значит — нужен был билет для прохождения турникетов.
Я заерзала в поисках кошелька, чтобы купить билет на выход заранее, но, увидев мои потуги, Ольга лишь рукой махнула:
— Ерунда, успокойся. На выходе только перрон, никто никого не проверяет.
И вправду, через десять минут мы высадились в совершенно глухом месте. Из соседних вагонов тоже вышли люди, всем видом напоминающие дачников. Мы же с грудным ребенком несколько выбивались из их общего строя.
Впереди маячила узкая тропка, уходящая в лес, по которой все и поспешили, обгоняя неторопливую компанию с коляской, а через пару минут и вовсе безнадежно скрылись вдали.
— У вас тут дача, Василиса Анатольевна? — поинтересовалась я у женщины.
— Не совсем. Домик от бабки остался. Иногда приезжаю, кое-какие вещи отвезти-увезти, свежим воздухом подышать вдали от суеты.
— А-а-а, — протянула я и зашагала дальше. — Главное, чтобы свет был. Вы ведь не против, если я у вас телефон заряжу? Мне нужно позвонить дочери.