Страница 31 из 40
— Ну проходите, раз приехали, — сказал мужчина, прожигая меня странным взглядом: не злым и не осуждающим, но каким-то пронизывающим до глубины души. Аж мурашки по телу побежали.
— Аня, не стой. — Эдик крепче сжал мою руку и повел вперед. — Нас пригласили.
Это прозвучало так, словно свершилось чудо.
Я кивнула и последовала за мужчинами. Внутри двора оказалось очень просторно, пугало только несколько крепко сколоченных будок по периметру забора, из которых тянулись цепи, удерживающие крупных поджарых собак разных пород. И если южнорусскую овчарку и просто овчарку я узнала сразу, то высоких поджарых псов с вытянутыми мордами — нет. Те скалились, смотрели злобно, но не лаяли, излучая молчаливую ненависть.
— Дверь! — хрипло крикнул Ари Шимаз, поднимаясь по лестницам в нормальный такой терем с тремя этажами.
Эдик выпустил мою руку и метнулся назад, чтобы запереть вход. Я хотела подождать его, но один из псов, что не лают, метнулся ко мне, повиснув на цепи и напугав едва ли не до смерти.
Пискнув, я бросилась в дом, следом за лысым мужчиной, остановившись только в широкой светлой передней, шокированно разглядывая лики на иконах, развешанных по стене.
— Сюда, — прохрипел хозяин дома откуда-то издалека. — Сейчас чай подоспеет.
Я прижала к себе сумку и нервно обернулась на звук шагов.
— Вот и я, — улыбнулся Эдик, косясь назад и шепотом добавляя: — Какие… милые собачки здесь. Чуть в штаны не наложил.
— Даже если бы хотела, не смогла бы охарактеризовать их более точно, — согласилась я.
— Эй! — неласково позвал нас Ари. — Вы решили уехать?
— Нет-нет, — заволновался Эдик, снова хватая меня за руку и протаскивая за собой в просторную комнату с высоченным потолком, тремя большими окнами, лампадами на полках и деревянной отделкой. Мебель тоже была вся из натурального дерева, грубо сколоченная и даже местами не ошкуренная.
Я как раз с недоумением смотрела на скамью у входа — подцепить от нее занозу можно было, казалось, просто проходя мимо.
— Столярничаю, — вдруг пояснил Ари откуда-то слева. Я едва не подпрыгнула от неожиданности — не сразу его там, рядом со шкафом, приметила.
— Красиво, — соврала я.
— Пока нет, но, когда доведу до ума, будет неплохо. Что вы хотели? Идите за стол, обсудим.
Мне показали на квадратный монумент в центре комнаты, посреди которого высился еще и самовар.
«Почти как у бабушки», — подумала я, а потом перевела взгляд правее и увидела огромное фото хозяина дома в кругу друзей: все лысые с татуировками, ржут. Внизу была приписка: «Меченому на долгие лета. Помни, кто ты! Братва».
«Нет, не как у бабушки», — передумала я, глубоко вздыхая и отправляясь к столу.
— У нас к вам дело… э-э-э... личного характера, — первым заговорил Эдик, стоило нам с ним усесться и переглянуться. — Беда.
— Подробнее, — кивнул поощрительно Ари, наливая мне стакан воды и придвигая его ближе.
Я отпила ледяную жидкость, поежилась и начала свой рассказ. Почему-то издалека, со времен юности. Когда дело дошло до Даши, до ее болезни, я сбилась. Всхлипнув, подавила боль усилием воли и продолжила уже с нотками злости — перешла к Антону и его женушке, не желающей помочь.
— Они просто решили остаться в стороне, понимаете? — говорила я, яростно сверкая глазами. — И ладно Ольга — я ей чужая, Даша никто. Но Антон! Он отказался от меня в прошлом, почти сломал. Я выжила. Теперь он узнал, что у нас дочь, и… снова хочет меня сломать! А Даша — чудесный ребенок!
— Не сомневаюсь. — Ари, до этого слушавший меня, чуть сгорбившись, распрямился и облокотился на спинку стула. — Так чего вы хотите?
— Справедливости! — выдала я.
— Какой? Убить Антона? — Мужчина спросил это очень буднично, будто предлагал чай.
— Нет! Боже упаси... нет, конечно! Я… Мне бы…
— Ну? — нажимал на меня Ари. — Убить их дочь, чтоб тоже мучились?!
— Нет же! Я хотела всего лишь припугнуть их…
— Как?
— Не знаю. Это разве не вы должны придумать? — Я беспомощно посмотрела на Эдика.
Тот схватил мой стакан, выпил воды и закашлялся.
— Я? С чего бы мне придумывать, как наказать посторонних людей, которые ничего мне не сделали?
— Но разве это не ваша работа?
— Нет. Я отошел от дел. И давно. Тот, кто сказал вам, что это не так — солгал.
— Да? — вмешался Эдик. — Только моя подруга сказала, что совсем недавно вы решили ее деликатное дело… С бывшим мужем.
— Иногда я беру на себя смелость убрать пару уродов. Но это не ваш случай.
— Не наш? — повторила я, чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь. — У меня дочь… А он…
— Вы ему сказали о дочери? — спросил Ари. — Хотели бы сказать — нашли бы способ. Но вами правила гордыня. Он не поговорил с вами, а вы с ним. Оба виноваты, а расхлебывает ребенок. А уж насильно тащить в больницу младенца, требуя отдать часть ее клеток, чтобы спасти кого-то — совсем дурь. Вы не по адресу.
— Значит, все, что вы можете нам предложить — это проповедь о гордыне? — Я вскочила на ноги, чувствуя, как сильно злюсь. На мир, на этого «благородного» бандита, на себя… Я же знала, что поступаю неправильно, но каков у меня выбор?!
— Почему? Еще я предлагаю вам чай. Хороший, с домашней мятой и липой. И мозги включить, прежде чем с такими просьбами приезжать. Я не разбоем занимаюсь, а решаю проблемы. Очень редко, но решаю. Свои вы в силах решить сами.