Страница 20 из 40
Мне сейчас это было не нужно. Вот абсолютно, потому что даже в голове не укладывалось, как я буду разгуливать с цветами по парку. Ведь пришлось бы тогда улыбаться Эдику. Вряд ли его могла обрадовать хмурая собеседница, которая на все старания реагирует безразличием.
И хоть на душе было тоскливо и пусто, умом я понимала, что лишний раз обижать человека не стоит. К тому же вон как старается… Может, я ему действительно нравлюсь?
Перед глазами тут же появился Антон. Я попыталась прогнать мысли о нем, но потерпела фиаско. От его предприимчивости зависит жизнь Даши. Я просто не могу каждый раз не возвращаться мыслями к этому человеку, вспоминая последний разговор.
Антон вроде бы и пытался держаться отстраненно, но в то же время переживал. И растерянность в синих глазах была настолько заметной, что на мгновение показалось, что мы никогда не расставались.
Всю дорогу к парку мы молчали. Лариска косилась в мою сторону, но ничего не говорила. И я была благодарна за понимание.
«Ничего, — уговаривала я себя. — Поговорим и разойдемся. И Ларка успокоится, и Эдик больше не будет звонить».
Тем не менее, при виде Эдика, ожидавшего меня возле входа в парк, моя решимость немного дрогнула. Никаких цветов, никакой неуместной мишуры. Словно чувствовал, в каком я состоянии, потому пришел не как разнаряженный петух на свидание, а в простых джинсах и рубашке, будто на встречу с подругой.
То есть ему все шло, да и сам Эдик — мужчина очень симпатичный, но не было ощущения неуместной торжественности.
И мне стало полегче.
— Удачи, Ань, — шепнула Лариса, когда я выходила из машины.
И уехала так быстро, что толком не удалось попрощаться.
Увидев меня, Эдик улыбнулся и направился быстрым шагом навстречу. На мгновение в груди снова укололо. Это голос совести. Я здесь, с этим мужчиной, в то время как Даша в стерильном боксе под присмотром врачей. И это невыносимо.
Тут же вспыхнула злость на Антона. Сколько можно молчать? Это же только анализ. Я не прошу ничего такого, что может повредить малышке.
На глаза чуть не навернулись слезы.
— Здравствуй, Аня, — улыбнулся Эдик, оказавшись рядом. — Спасибо, что пришла. Честно говоря, я боялся, что снова передумаешь. Отлично выглядишь.
Стало неловко, хотя он точно не пытался вогнать меня в краску, наоборот, всем видом показывал, как ему приятно, что я все-таки согласилась на встречу.
Я сделала вдох, взяла себя в руки и слабо улыбнулась.
— Привет, спасибо. Куда пойдем?
Ответный комплимент почему-то не слетал с языка, хотя Эдик выглядел недурственно, и пахло от него каким-то сильным, но приятным восточным ароматом.
«Запах подошел бы и мужчине, и женщине», — мелькнула неожиданно странная мысль.
— К озеру, — тут же предложил он. — Там сейчас немноголюдно и должны быть лебеди.
Предложение раздражения не вызывало. Вполне себе нейтральное занятие, разве что в голову постоянно лезет, что Даше бы оно тоже понравилось. Поэтому, кивнув, я медленно последовала за Эдиком вглубь парка.
Поначалу говорили о ничего не значащих вещах, но мужчина в итоге все равно перевел разговор на волнующую меня тему:
— Поговорим? Если ты не против, расскажи, что происходит?
Я сразу заколебалась, не зная, стоит ли рассказывать вообще или обойтись общими фразами. А потом вздохнула и, глядя на спокойную воду озера, по которой плыли два лебедя, начала говорить. Все как было, с самого начала.
Даже сама не заметила, как сели на скамейку, а в руках Эдика откуда-то появилась булка, от которой он отщипывал кусочки и бросал лебедям.
— …они сказали, что совместимость Даши и Антона всего лишь десять процентов, — хрипло сказала я, еле сдерживая слезы. — С такими показаниями операция… операция…
— Сочувствую, Аня, — серьезно сказал Эдик и сжал мою руку.
При этом не было ощущения, что искал повод дотронуться, а явно хотел поддержать: по-человечески и по-дружески. И от этого стало немного легче. Так, будто среди бесконечной пустыни, где палящее солнце сжигает дотла, я вдруг нашла маленький оазис и надежные стены, которые дали шанс на спасение.
— У Даши все будет хорошо, — тихо сказал Эдик. — Главное, верь. Я понимаю, что мы почти не знакомы, но как-то так случилось, что неоднократно сталкивался с людьми, которым… удалось избавиться от недуга при помощи веры в выздоровление.
— Одной веры? — скептически уточнила я, стараясь, чтобы голос не звучал резко.
Странные вещи он говорит. Хотя не похож на религиозного фанатика. Даже крестика не видно на шее… Правда, когда нет надежды, поверишь во что угодно.
— Нет, конечно, — немного смутился он. — Наверно, так прозвучало, иногда я изъясняюсь очень сумбурно, извини.
Лебеди подплыли очень близко и смотрели на нас внимательными черными глазами, каким-то нечеловечески мудрым взглядом.
Вот почему? Почему эти птицы могут жить парами до самого конца, а люди нет? У людей предательства, ссоры и измены. И целый океан боли, который подчас нереально переплыть одному.
Внутри вновь все закипело от обиды и боли. Антон, мать твою, где ты? Где твой треклятый звонок? Неужели решил трусливо спрятаться в своей красивой жизни, подло бросив собственную дочь?
Эдик что-то говорил, но я не слушала.
— Прости, мне нужно позвонить, — произнесла, словно не своим голосом, и, достав телефон, снова набрала номер Антона.
На этот раз долгий гудок оборвался безэмоциональным: