Античная наркомафия - 9

– А почему тогда нумидийцы с маврами не ловят и не приручают эту большую зебру, а только истребляют её? – спросила Ларция.

– Так а зачем она им, когда у них есть нормальные лошади? Только пастбища в саванне занимает и домашних лошадей с них гоняет, а то ещё и уводит кобыл, как и наши дикие лошади. Вряд ли часто, всё-таки очень разные виды, даже не скрещиваются почти, но проблем от неё коневодам хватает. А муха цеце водится намного южнее, так что толку маврам и нумидийцам от зебры всё равно никакого.

– А почти не скрещиваются – это как? – спросил Александр, – Могут или нет?

– Как лошади с ослами. Мулы полезны, но сами размножаться не могут. Самка может быть плодовита, если скрестить её снова с жеребцом или ослом, и шаг за шагом в принципе можно в конце концов вывести плодовитых гибридов если не в третьем, так в четвёртом, пятом или в каком-то очередном поколении, но в нашем мире так никто этого и не сделал. На Западе раньше появились аравийские одногорбые верблюды, на Востоке двугорбые бактрийские, а китайцам оказалось проще вывести крупную породу ослов, так что без плодовитых мулов все как-то обошлись. Так же, видимо, будет и с зеброидами.

В своё время, когда мы обсуждали проблемы будущей экспансии в отдельные регионы центральной части Африки, то рассматривали ведь не только черномазых, но и этого зловредного муха, который цеце. Из нормального скота народов Лужи его не боится только ишак. Предок-то ведь его – абиссинский, то бишь сам взялся из той мухоопасной зоны. Но какой из ишака верховой скакун по просторам африканских саванн? Вот тогда Серёга и просветил нас об африканских зёбрах, которые с виду как лошадь полосатая, но на самом деле и не лошадь, и не ишак, а отдельный род. Но нам-то ведь не шашечки, нам ехать, а с ездой тоже не всё благополучно. Та зёбра, которая известна нам по множеству современных фоток и фильмов про африканскую живность, с немногочисленными, зато широкими и заметными издали полосами – это Бурчеллова, наиболее многочисленная из сохранившихся в нашем современном мире. И хрен бы с ней, что она злая, они все злые, ну так и дикие предки домашней лошади тоже не среднестатистическими были ни разу по конскому поведению, но ведь отобрали же покладистых и обучаемых. Вот как раз на этом этапе и застопорилось у англичан к концу девятнадцатого века одомашнивание той самой Бурчелловой зёбры. Можно-то можно, да только на хрен не нужно. Мелкая она, и толку от неё как от верхового скакуна лишь немногим больше, чем от ишака. А значительно более крупная зёбра Греви с её многочисленными узкими полосами была уже и тогда на грани истребления и сохранялась только в Абиссинии. Не было её уже столько, чтобы единицы покладистых из десятков обычных отбирать. Но сейчас она ещё населяет всю Северную Африку, хоть и истребляется нумидийцами и маврами в районах их коневодства. Есть ещё кого ловить для отбора смирных и обучаемых. И смысл на перспективу тоже есть, потому как уже Сенегал в мухоопасной зоне. А к югу от экватора Мозамбик тоже в мухоопасной зоне, а ведь он напротив Мадагаскара. А квагга, как и Бурчеллова зёбра, скакун хреновый.

Гаста Горгадская, если вынести за скобки специфику архипелага, как раз может служить наглядным примером того, как будет развиваться и Оноба Капская – опять же, за скобки выносим специфику Капщины. Полностью готовы два форта по бокам от гавани, и если поставить в них пушки, то пока у них останутся снаряды, гавань с моря неприступна. Но пушек в них, конечно, нет ни одной, потому как они там на хрен не нужны. От кого из них отстреливаться? Но укрепления – солидные, с моря издали видны, особенно в трубу, и сразу видно по ним, что серьёзный город, а не какая-нибудь занюханная деревня. Для того ведь и напрягались, собственно. Между ними – ага, сподвиглись наконец-то закончить – и часть городской стены с башнями и воротами, которая с моря видна. Но внутри гавани оба конца не достроенной стены уже видны – не хватило пока горожан на большее. Надо же и сам город строить и благоустраивать, дабы пользоваться и всеми городскими удобствами, и сейчас основной упор сделан на это. Судя по бутафорскому чердаку на готовых инсулах нижней части города, имитиркющему четвёртый этаж, архитектор таки сумел исхитриться и обеспечить там водопроводом три жилых этажа, в чём исходно уверенности не было. Ну так на то ведь он и профессионал. Значит, в верхней части два жилых этажа осилит, когда и до неё очередь дойдёт. Вот что значит ученик самого Баннона-карфагенянина! И не зря сам Циклоп сетовал на то, что Тарквинии сманили у него лучшего архитектора, который строил ганнибаловы кварталы на склонах карфагенской Бирсы. Ну так и не всё же одному только Карфагену хорошими инсулами шиковать, наши тоже хотят жить прилично.

Поэтому строятся коммуникации, строятся жилые инсулы, строятся достойные города храмы и общественные здания, строятся и хозяйственные сооружения – добротно, капитально и удобно. Те местные, кто уже вселился в готовые инсулы, теперь со смехом вспоминают, как сами же давеча яростно настаивали на этажности повыше и были готовы и к общественным источникам за водой ходить, и ночные посудины выносить. Теперь же, опробовав и оценив удобства, прежнюю дурь из башки выбросили. А друзья и знакомые, кто ещё вселения не дождался, посмотрев и заценив у них, теперь понимают, чего ждут, и ради этого подождать согласны. Тем более, что и застраивается в первую очередь нижняя часть, реально трёхэтажная, в которую больше народу вселится, и меньше останется тех, кому придётся ждать постройки двухэтажной верхней части города.

Потом, конечно, и фортификацию достраивать будут, потому как хрен ли это за городская стена, которая не весь город защищает? Похрен, что не от кого, раз есть город – должна быть и стена, как и у всех достойных этого названия античных городов. Пока-что не осилили, но оно и к лучшему. А то мало ли, вдруг зону застройки расширить придётся, так тогда и намеченный фортификационный периметр раздвинется. И что тогда, готовую стену с башнями сносить? Лучше уж в тех местах, где расширение возможно, опосля уже ту стену достроить, когда определится её периметр окончательно.

– В Индии, досточтимый, такой же город строить предстоит? – поинтересовался другой архитектор, направленный с Каписом на Цейлон.

– Нет, там у нас не колония будет, а военно-морская база, – ответил я ему, – Там будет порт, небольшой городок при нём, можно и одноэтажный, а сама база – как военный лагерь, только постоянный, с каменными зданиями вместо палаток и каменными стенами. Воды там достаточно, но местность равнинная, и я не уверен, хватит ли напора на второй этаж жилой застройки.

– А река там есть?

– Есть, но небольшая и с медленным течением.

– Значит, водонапорная цистерна и черпальное колесо? – он прикинул сходу.

– Не хватит, – заценил я, – Разве только на самое первое время. А в дальнейшем мы хотим довести численность гарнизона до пяти полных когорт. Ну, вместе с туземными солдатами, конечно.

– Так это для начала одно, покуда его будет хватать, а потом выше по течению в ряд столько колёс, сколько понадобится. Ну и коротенький акведук между ними, чтобы на него все воду подавали, а уже с него – в цистерну. Надо будет только место под них сразу заранее предусмотреть на вырост, чтобы его никто ничем не застраивал.

– Ну, тебе виднее, и как ты сам решишь, так там и будет. Но там не в этом самая главная проблема. Там грунт наносной, рыхлый и топкий. Надо сваями укреплять, если на нём серьёзное что-то строишь. Ты на месте сам это безобразие увидишь, и нам, наверное, будет неслабо икаться, когда ты будешь поминать нас незлым тихим словом, – архитектор рассмеялся, – Но там почти всё побережье такое, и лучшее место ты вряд ли где найдёшь поблизости. Наши индийцы уже начали там коммуникации прокладывать, грунт крепить и камень заготавливать, а строиться в камне я до твоего прибытия запретил. Осмотришься, вдруг неправильно что-то делают, так хотя бы вмешаться успеешь вовремя.