Лэрн. На улицах

В ночлежке меня встречает широкая морда Рэлла, который удивлённо наблюдает за тем, как я отсчитываю ему монет на стоимость долга, добавив к ним полную цену за сегодняшний день. А когда я заявляю, что съезжаю, его туповатая ряха и вовсе принимает выражением, максимально близкое к шокированному.

— Ты, это чего Лэрн, денег поднял где-то? Или всё ж решился и к Дайлу подался?

Чуть качнув головой, обрываю распроссы.

— Как говорят на улицах — чем глубже плавает морсар, тем целее его шкура.

Насупившийся мужик, что-то ворчит, но я уже отступаю к выходу, быстро покидая помещение, провонявшее застарелым потом и дешёвым алкоголем. В моей комнате, нет ничего ценного, если не считать второго ножа, лезвие которого уже поедено ржавчиной — всем известно, что у Рэлла лучше ничего не хранить — сопрёт либо сам хозяин, либо его жирный племяш. Что сейчас, здорово облегчает задачу молниеносного отступления.

Дойдя до выхода из проулка, в котором располагается вход в "заведение", замечаю, что за мной на улицу вывалились трое мужчин, которые перед этим пили в углу крохотного и замызганного холла. Ускорившись, сворачиваю за угол и перейдя на бег, добираясь до следующего поворота. Спустя сотню метров, сворачиваю в один из боковых отнорков, в изобилии здесь имеющихся и прижавшись к стене, достаю револьвер. Если эти уроды не отстали, то лучше всего будет сразу с ними разобраться. Заодно дав понять остальным, что у Архоса завелся огнестрел и его лучше не трогать.

Почти напротив меня располагается окно, из которого в какой-то момент выглядывает заросший щетиной мужчина — последние полсотни лет, застройка Горницы велась без малейшего участия городских служб, поэтому порой расположение зданий и их конфигурация вызывает весьма искреннее удивление. Впрочем и народец здесь запуганный — разглядев блеск револьвера, обитатель комнаты немедленно скрывается в её глубине, больше не появляясь. Нет и тех троих, что пытались преследовать меня после выхода из ночлежки. Хотя, кто знает — может, это просто совпадение?

Так или иначе, до дома Фурца добираюсь с максимальной осторожностью, держа руку около револьвера и готовый к нападению. Выдыхаю, только когда за мной закрываются двери его особняка, сильно выделяющегося на фоне остальных зданий, а сам старик, пожевав губы, задаёт вопрос.

— Ужинать будете? За пансион уплачено — значит извольте жрать, Фурц своих постояльцев не обманывает. Ежели не хотите морды свои скучные здесь светить — еду в номера поднимут.

Покосившись в сторону лестницы, по которой кто-то спускается, быстро определяюсь с ответом.

— Лучше в номера. Буду крайне признателен.

От последней услышанной фразы, брови владельца ползут вверх, а я иду к ступенькам, ведущим на второй этаж, по дороге сталкиваясь с солидного вида мужчиной в костюме-тройке, глядя на которого, не подумаешь, что за стенами дома расположен самый криминальный район города. Какое-то время, мозг набрасывает предположения о том, что такой человек может делать в Горнице, но уже к концу пролёта, прерываю его активность в этом направлении — как я верно подметил Рэллу, чем глубже плавает морсар, тем дольше тот живёт. Не стоит совать нос в чужие дела, если хочешь выжить. Особенно, когда ты находишься в районе, где каждый день прощаются с жизнью десятки людей.

Постучав в дверь к запершейся парочке, несколько секунд жду, прислушиваясь к доносящимся шорохам. Наконец, за деревянной преградой звучит тонкий голос Ллойна.

— Кто там? Мы никого не ждём.

Идиоты. Как есть — тупые, недоразвитые имбицилы. Обречённо качнув головой, озвучиваю ответ.

— Это Архос. Открывай.

Лязгает замок и в приоткрывшуюся дверь виднеется паренёк, которого немедленно отталкивает в сторону виконтесса.

— Какие новости? Что нам делать?

С трудом удержавшись от едкого замечания, пожимаю плечами.

— Никаких новостей. Кроме того, что скоро в комнату доставят ужин. Потом обсудим детали — мне нужно понимать, кто за вами может охотиться.

За спиной аристократки раздаётся голос щуплого сопровождающего.

— Тебе и так всё сказали. Детективы и…

Повернувшаяся девушка, шикает на беднягу, заставляя того заткнуться и снова разворачивается ко мне.

— После ужина, я зайду к тебе принять душ и всё обсудим.

Звучит несколько двусмысленно, но мы не на светском рауте — если хочет раздвинуть ноги, думая, что это изменит моё отношение, пусть так и делает. После выхода из "Ночного озера" я трахался всего раз пять и партнёрши были, мягко говоря не очень привлекательны — возражать против аристократки, желающей забраться в мою постель, я не стану.

— Хорошо. Только подумай заранее, кого могла нанять твоя семья, чтобы из тебя не пришлось всё вытягивать клещами.

Виконтесса с выражением лёгкого разочарования на лице кивает, а я удаляюсь в свою комнату, слыша, как за стеной начинает тихая перебранка. Спустя десять минут, раздаётся осторожный стук и полный мужик с повязкой через левый глаз протягивает мне поднос с тарелкой и бокалом. Молча забрав еду, запираю дверь и удивлённо цокаю языком. Куриная ножка, запечённый картофель, какая-то зелень и бокал, пусть и дрянного, но вина — Фурц явно не стремится сильно сэкономить на продуктах для своих гостей.

Набросившись на порцию, жадно съедаю всё принесённое, вычищая тарелку хлебом, после чего блаженно откидываюсь на кровати, мелкими глотками вливая в себя вино. Соседям на то, чтобы справиться с едой требуется куда больше времени — девушка стучится ко мне только через четверть часа, когда бокал уже пуст, а я раздумываю над тем, чтобы отправиться спать, не дожидаясь её появления.

Взяв лежащий рядом револьвер, приоткрываю дверь и вижу девушку, сжимающую в руках полотенце. Спустя десять секунду она исчезает за дверью ванной комнаты, а я укладываюсь на кровати, стараясь отогнать мысли о сексе и переключиться на деловой лад — выпитое вино, с непривычки даёт о себе знать, переводя мозг в другой режим работы. Вроде всего бокал, но если учесть, что после "Ночного озера" алкоголь я пил всего пару раз, этого вполне хватает.

Поэтому, когда дверь ванной комнаты открывается и на её пороге появляется виконтесса, протирающая волосы полотенцем, я невольно скольжу взглядом по фигуре. И собственно, на это есть вполне весомая причина — на девушке отсутствуют штаны, а рубашка плотно облегает кожу, давая возможно насладиться видом торчащих сосков. Сделав два шага в моём направлении, она кивает на сумку.

— Я могу взять…бельё.

Судя по лукавой улыбке, эта рицерова сука прекрасно понимает, какое впечатление сейчас производит. А спустя мгновение до моего сознания доходит, что означает её фраза и как говорил один из преподавателей в имперском доме призрения "в теле происходит гормональный взрыв". Встав на ноги, убираю с покрывала револьвер, переложив его на тумбочку и показываю рукой на постель.

— Раком. Быстро!

Та секунду колеблется, деланно прикусив губу, но глянув на моё лицо, решает не спорить, быстро шагаю к кровати. Не знаю, какой у неё там в голове план, но возможность поиметь породистую суку, заставляет мозг отключить все остальные мысли, сосредоточившись на основном желании. Глянув на розовые половые губы, передумываю срывать с неё рубашку и принимаюсь расстёгивать штаны. Как выясняется спустя секунду, Майрнер и сама течёт — член в неё входит без всякого труда. На заднем фоне мелькает мысль, что с учётом ситуации, аристократка скорее всего мастурбировала в ванной, готовясь произвести нужное впечатление, но она сразу гаснет на фоне ощущений.

Кончаю спустя несколько минут — почти годовое отсутствие секса, сказывается на протяжённости процесса. Девушка немедленно упархивает в ванную комнату, а я опускаюсь на кровать, чувствуя определённое неудовлетворение. Когда виконтесса снова оказывается в комнате, замечаю у неё в руках штаны и отрицательно качаю головой.

— Не так быстро. Сбрасывай эту рубашку и на колени.

Чуть поколебавшись, она снимает свой единственный элемент одежды и через несколько мгновений уже начинает работать ртом. Мужской орган приходит в рабочее состояние спустя десять минут, но ещё какое-то время я наслаждаюсь вполне умелым минетом аристократки, после чего ставлю её в позу. Второй раз длится уже дольше и на этот раз течёт она уже по-настоящему. Когда стоны явно начинают превышать допустимый звуковой порог, подсовываю под её лицо подушку, в которую та вцепляется зубами.