Села́м

Парень резко встал и шагнул по направлению к двери.

Я тут же спохватилась и начала звенеть наручниками, на этот раз не пытаясь что-то сказать. Я вообще говорить то смогу…

– Я сниму их. Сделаю завтрак и сниму.

З… завтрак?!

Я опять начала дребезжать наручниками, привлекая внимание. Рукой вцепилась в горло. Какой, мать твою, завтрак! Я еле дышать могу! Не то что есть!

Парень замер на проходе в коридор. Многих усилий ему стоило поднять на меня глаза.

– Т…

От удивления я разразилась кашлем, который стрелами пронзал каждую клетку тела. Лицо парня скривилось. Он молча отвернулся и ушёл на кухню, волоча с собой принесённые пакеты.

Да за кого этот коп меня принял?! В участке его осуждающий взгляд заставил меня пол жизни переосмыслить, а теперь он смотрел на меня красными глазами переполненными такой скорбью и виной, что мне опять становилось стыдно! Что за тип?!

Я дёрнулась, чтобы предпринять ещё попытку к освобождению. Упакованный букет тут же зашёлся шелестом.

– Р-рр…

Этот пацан будет содержать меня всю жизнь, если из-за него меня уволят.

На кухне происходило что-то страшное. Гремели сковородки и кастрюли. Доносился звон смахиваемого с пола стекла. Я опять кинула голову на подушку. Он и там всё обрыл.

Пока не вернёт всё на места, от сюда не уйдёт…

И у меня вновь возникло ощущение, что я его где-то видела. И теперь я в этом не сомневалась. Только что с этим делать? Написать заявление, чтоб его посадили? Хотя тут тоже не факт, он коп, скажет, что по заданию был… Судя по царившей вокруг анархии, он меня не просто так избил. Точнее, думал, что не просто так.

Я услышала, как он прошёл по коридору и замер у входа в спальню. В очередной раз дёрнув пристёгнутой рукой, почувствовала жжение. Тоненькая струйка крови устремилось к локтю, но не смотря на боль, я затрясла рукой ещё сильнее.

– С… нимай! – едва слышно просипела я, застывшему в проёме юноше.

Он глубоко вздохнул, вернулся в коридор, пошарил по своей куртке и зашёл уже с маленькой поблёскивающей связкой.

Он обогнул кровать, присел рядом со мной, и крепко удерживая закованную руку вставил ключ. Браслет тут же слетел, а мы так и продолжили сидеть сцепившись. Я дёрнула затёкшую руку по направлению к кровати, он окинул меня взглядом и позволил уложить её, при этом не ослабив хвата.

– Боишься, убью?.. – прошептала я, наклонившись чуть вперёд.

– Нет. Если сил хватит, можешь убить.

Он продолжал обречённо пялиться в окно, но руку отпустил. Я поставила одну ногу на пол и руками подтянула вторую. Попытка подъёма едва не окончилась новой травмой. Ушибленная нога предательски подогнулась, и я рухнула обратно на кровать.

– Убежать не получится, – улыбнувшись, сказал он.

– А я и не… – я помассировала шею, – не собиралась.

Он опять опустил голову вцепившись в волосы.

До омерзения невинное детское лицо не позволяло хоть примерно определить его возраст.

– Как… как тебя зовут?

Он повернулся ко мне, уперев кулаком щёку, но взглядом блуждал по стене за моей головой:

– Андрей.

Искра мигом пронеслась по задворкам в памяти. Андрей?!

– Ты… ты Лёхин младший брат?.. – ещё сомневаясь процедила я.

– Да.

Я сразу вспомнила фотографии в Машкином семейном альбоме. На свадьбе его не было, он в это время как раз топтал сапоги в институте. Но вот на фото с помолвки, – был. Хмурый, сидящий в самом углу подросток, практически лысый, и которого явно не воодушевляла сопливо-цветочная атмосфера вокруг. Лицо едва возмужало за эти четыре года.

– Ну ты попал… парнишка, – уже представляла я, как он получает отборных трандюлей. – Я сейчас… и ты мне в-всё расскажешь.

Доковылять до ванной комнаты мне удалось только с помощью Андрея. Дверь захлопнулась, и я первым делом подошла к зеркалу, оценивая ущерб. Глаза окаймляли синяки. Шея покрылась голубеющими подтёками, которым явно предстоит посинеть. Попытка расчесаться вскрыла рану на затылке. Нога на вид была целой, но гематома растеклась под кожей, ненавязчиво намекая на возможные последствия.

Вот гавнюк! Это тебе не «ошибся»! Это «охренеть, как не прав»!

Со злости я отправила дверь ванной в полёт, и судя по сдавленному стону и характерному шлепку, она вписалась прямиком этому недоноску в бок.

– Сама… – отпихнула его любезно подставленный локоть.

Скрипя зубами, села на свой стул и оценила порядок на кухне. Вся утварь была настолько небрежно распихана по ящикам, что, кажись, валялась бы на полу, смотрелось бы аккуратнее. Ну хоть интернет центр уцелел, хотя, судя по подвинутой на самый край клавиатуре порыться в нём он не пренебрёг.

Андрей занял табуретку напротив. Она была ниже стула, но с учётом моей скукоженности и его осанки, мы были почти наравне.

Он опять глубоко вздохнул, упёрся руками в колени, из-за чего вздёрнутые плечи округлились и наконец-то смог посмотреть мне в глаза. Взгляд метался по лицу.

– Что… нравится? – крутанула я головой, демонстрируя покалеченное морду. – У меня новый ви…зажист.

– Я ду…

– Цсс! – прервала я его оттопырив указательный палец. – Где-то в нижних ящиках должна быть стеклянная ваза, – шептала я, – поставь цветы.

Каким бы идиотом он не был, хризантемы не причём.

– Я куплю тебе новую вазу, – резко сказал он и пошёл в ванную.

Зелёное ведро с водой установленное на пол кухни приняло в свои объятия букет. Вот это кощунство…

– Ну теперь… давай.

– Я виноват. Я это признаю.

Я кивнула. Ещё бы ты не признал!

– Я подумал, что ты распространяешь таблетки. Сонакс.

Я открыла от удивления рот. Это меня коп толкающий дурь заподозрил в сбыте наркотиков?!

– Не смотри на меня так! Я ничего не продаю! Последние пол месяца Лёха просил достать таблеток больше, чем обычно, и… – Андрей запнулся. – Он говорил это для тебя. Я бы в жизни не стал барыжить этой дрянью, я её на дух не переношу. Но он… он сказал тебе тяжело, и я достал! А потом ещё и ещё. А потом я увидел тебя! Имя подсмотрел в журнале, как и адрес. Сост у тебя был куда более бодрый, чем я мог представить, и чем мне описывали. И я решил, что ты их продаешь. Тем более… – он выкатил на стол пластиковую полоску с иголкой. – Ты почти чистая.

Так вот зачем он светил мне, как я думала, в лицо… Освещал шею, чтоб тест вколоть. Мои брови начали стремиться к переносице.

– Я знал, что… что у тебя выдался не лёгкий месяц, сам эту дрянь я никогда не жрал. Помогает, так помогает. Мне не жалко. Она во всех участках валяется в какой ящик не сунься. Нас и вовсе частенько привлекают на сортировку и перевозку до хранилища. А там и не считает никто…

Я подумала о Маше, чей ублюдок муж пытается спрятать за моим горем свою зависимость. Убью. И как Масик только не подумал, что его брат может что-то заподозрить, увидев меня рядом с ним?! Или уже настолько снаркоманился, что свою легенду забыл?

Да, мы лично никогда не встречались, но не просто ж так он полез смотреть моё имя в журнале.

– С… сколько? – прервала я рассказ Андрея.

– По шесть упаковок в неделю.

От ужаса я закашлялась. Андрей тут же сунул мне в руку стакан воды и испуганно вылупился.

– Ты… ты хоть понимаешь, что такие дозы, это не баловство?

– Я никогда не вникал в подробности! Ну жрут и жрут. Я с погонами и должен быть чистым… так что…

– Ты с погонами! – зашипела я. – Ты должен знать об этом больше всех нас! – швырнула я в него опустошённый стакан.

Он его ловко поймал и тут же отвернул голову к окну.

– Идиот!.. Кого ты собрался защищать и от чего, если понятия не имеешь что губит этот грёбанный мирок!

– Не напрягай связки. Больно, наверное… – вернул он взгляд ко мне.

– Больно!.. Я бы тебя убила, за эту глупую беспечность, было бы сил!

– Прекрати! – рявкнул он, хлопнув ладонью по столу. – Я знаю, что был не прав! И очень виноват перед тобой, и… и перед ним! Он больше не получит от меня и грамма. От твоих порицаний легче мне не станет!