Песнь Велиала

Дмитрий Сергеевич Филатов

Песнь Велиала

Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать.

Глава первая

Перекресток

Москва, психиатрическая клиника имени С.С. Корсакова при Московской Медицинской Академии имени И.М. Сеченова.

Длинные ртутные лампы дневного света под самым потолком светили во всю свою мощь, прогоняя все тени, и без того бесплотные и немощные. Большое, надежно закованное стальным забралом решетки, окно в конце коридора напоминало портал благодатного света, сияющего посреди, и без того белоснежного и светлого, коридора. Сквозь ослепительный свет солнечного весеннего утра в окне, этаком безмолвном и беспристрастном страже между свободной, легкой и головокружительной волей и молчаливым, благодетельным и немым острогом клиники, виднелись деревья и кусок улицы. Весна в этом году очень долго не желала прилетать в Москву на своих легких крыльях, словно набирая силы где-то там, далеко, вне власти морозной, кованой зимы. А потом весна пришла. Прилетела, словно спартанка на тетриппе1, и сразу, с ходу вступила в свои права. Сразу стал таять не по обычаю залежавшийся снег, половодя луга и переполняя реки, сразу мороз переменился на солнечные капели, сразу проталины поползли, словно змеи, по оттаивающей земле… И почти сразу деревья, еще не дождавшись ухода снегов, стали рождать сочные почки и распускать мелкие еще, изумрудно-сочные листочки. Майское солнце светило во весь жар свой, поливая деревья и землю благодатным светом своим и грея теплом. Бездонное голубое небо словно и само низвергало свет с высот своих, и тот плавил последний снег и сверкал, отражаясь в стальных кровлях и стекле окон. Но этого не было у узников этих стен и своих недугов. Точнее, конечно, было, но лишь у тех, кому было разрешено гулять во внутреннем дворе, в коем был очень милый парк, однако, закованный в кандалы больничной ограды.

Надо сказать, что клиника имени С.С. Корсакова, что на улице Россолимо, была весьма хорошей больницей с отличными врачами, передовыми технологиями и, главное, добрым (в большинстве своем) отношением к пациентам. Из-за этого, возможно, и была у больницы хорошая репутация и хороший процент выздоровления больных.

Длинный, чистый коридор с двумя сестринскими постами, на которых дежурили внушительного вида санитары, вероятно, способные в одиночку биться против десятерых, был безупречно белого цвета, с серым кафельным полом и пластиковым кантом по стене. С другой стороны располагались белые металлические двери с зарешеченными окошками в верхней их части. Справа от каждой двери, на стене, располагался номер палаты и настенный планшет со сведениями о пациенте: фамилией, именем, отчеством, диагнозом и фамилией лечащего врача.

Группа облаченных в белые халаты и шапочки людей из семи человек двигалась по коридору, на время останавливаясь у некоторых палат. Это была группа студентов Московской Медицинской Академии во главе с ассистентом Журавлевым – одним из любимых студентами преподавателей, уделявшим много времени на приобщение студентов к практике и много рассказывающем об интересных случаях болезней.

– Так, коллеги, – начал по своему обыкновению Журавлев, остановившись у одной из дверей. – Вот тот случай, ради которого стоит посещать наши с вами занятия. Пациент сорока лет, Гудалов Вячеслав Сергеевич. Хотя сам он в последнее время утверждает, что это его ненастоящее имя. В стационаре прибывает впервые, у нас он без малого три месяца. Личность уникальная, случай из ряда вон выходящий.

Студенты заглянули в иллюминатор в двери. В белой палате у стены стояла больничная кровать, в углу прикрученный к полу столик, на котором лежала Библия и еще несколько книг, и стоял прикрученный же стул. Напротив же окна, весь охваченный солнечным сиянием, был силуэт Гудалова. На истинное изумление всех, он отжимался, стоя на руках в центре палаты. Тело его и ноги были прямые, словно свеча, а мощные руки сгибались почти под прямым углом в локтях. Ростом он был что-то около ста восьмидесяти пяти сантиметров и настолько мощного телосложения, что было даже страшновато. Больничный костюм, будучи пошитым не индивидуально, облегал его рельефную фигуру. Казалось, мышцы его были тверже самих больничных стен, а в сочетании с очень складным, довольно коренастым даже при его росте телосложением, это производило огромное впечатление. Довольно короткие темно-русые волосы, четкий подбородок, прямые губы, крепкий нос чуть с горбинкой от перелома, четкие брови и спокойные, глубокие, очень внимательные, словно бы знающие гораздо больше, чем все остальные, серо-зеленоватые глаза. На предплечьях его были довольно странные татуировки, походящие на колдовские пиктаграммы, на ладонях были вытатуированы христианские кресты; остальные части тела были закрыты. На руках его имелись глубокие рвано-резаные шрамы. Также шрам проходил по левому виску, скуле, щеке и шее. Еще один был на горле.

– Неотложка была вызвана очевидцами, обнаружившими его в невменяемом состоянии в одном из дворов города. Ощутимого сопротивления санитарам бригады Гудалов не оказал. Врачами был констатирован хорео-атетоз2, стойкий галлюцинаторный бред и мидриаз3. Первые тридцать минут на внешние раздражители абсолютно не реагировал. Затем вышел из состояния хорео-атетоза и стал крайне буйным пациентом, к счастью, уже в палате. Буянил он два дня кряду. Сам он и без того атлет, а в состоянии припадка сами представляете. Не иначе, как впятером, да с шокерами, его скрутить было невозможно. Двоим санитарам он сломал руки, еще одному сломал челюсть, три ребра и бедренную кость… – эти слова Журавлев произнес, особенно выделив. – В следующие дни стал, словно слон, спокойным, уравновешенным, не проявлял ни малейшей агрессии. На лицо галлюцинаторный вариант шизофрении катотонической формы, шубообразного течения с истероподобными припадками. Хотя, не типично, что изначально галлюцинации были сразу визуальными, а не вербальными. Пациент проявляет характерный, стойкий религиозно-мифологический высокосистематизированный бред с признаками бреда величия. Атипично то, что при наличии ярчайшей продуктивной симптоматики, его негативная симптоматика крайне скудно выражена. Ни аутизма, ни амбивалентности4, ни абулии5 у него не отмечается; на лицо лишь некоторая холодность к окружающим, скудность эмоциональных реакций и некоторая полярность суждений. Он очень здраво мыслит, образован, все воспринимает адекватно. Не подходит ни под один психологический тест. Сейчас охотно общается с лечащим врачом, на лицо некоторые улучшения. Очень просит, чтобы его выпустили погулять во внутренний двор.

– Вениамин Иванович, – спросил один из студентов. – А кто его лечащий врач?

– Гудалову повезло. Хотя, могло ли быть иначе в его-то случае? Заведующий отделением, Марк Анатольевич Драгомиров.

– А в чем его лечение на данный момент состоит?

– Вот, коллеги, – ответил Журавлев, прищурившись и поднял палец. – В этом-то и состоит главная аномалия. Было бы неправильным сказать, что Гудалов толерантен6 к препаратам нейролептического и транквилизаторного ряда. Больше, они оказывают на него атипичное действие. При трансорбитальном введении нейролептиков с помощью электрофореза, или транскраниальной микрополяризации мозга, или других способах введения происходило любопытное явление. Просто артефакт! Казалось бы, для снятия приступов и обострения целесообразно применять галоперидол или лепонекс в высоких дозах, или другие нейротропные препараты. Но нет. Все бесполезно. Гудалов впадал в состояние стойкой каталепсии7 – просто сидел в одной позе.

1

Тетриппа – колесница, запряженная четверкой лошадей (в один ряд).

2

Хорео-атетоз – (мед.) неврологический симптом, характеризующийся сочетанием хореического гиперкинеза (беспорядочные, быстрые, непроизвольные движения, напоминающие целенаправленные двигательные акты, гримасы) и атетоза (медленные, червеобразные движения, локализующиеся преимущественно в кистях и стопах).

3

Мидриаз – (мед) расширение зрачка.

4

Амбивалентность – (мед) психиатрический синдром, характеризующийся двойственностью чувств и желаний. Пример: ненависть и одновременная любовь к близкому человеку.

5

Абулия – (мед) психиатрический синдром, характеризующийся понижением активности, бездеятельностью больного, потерей интереса ко всему.

6

Толерантность – (мед) то же, что устойчивость.

7

Каталепсия – (мед) болезненное состояние, начинающееся внезапно и продолжающееся короткое или длительное время. Характеризуется остановкой произвольных движений, потерей чувствительности. Конечности и туловище способны сохранять приданную им позу (восковидная регидность). Дыхание и пульс замедлены, температура снижена.