Страница 28 из 33
Эдди понимал все, понимал кто перед ним, просто был удивлен. Смесь эмоций захлестывала его воспаленный разум, теперь он смотрел на парня так пристально, как когда впервые увидел Викторию в окне палаты напротив.
От его взгляда внутри Блейка все холодело, и балерина это чувствовала. Она крепче сжимала пальцы сына в своих ладонях, едва удерживая его истерику.
Глускин прошел ближе, гипнотизируя парня взглядом холодных глаз. Напряжение достигло пика.
Харви представлял себе его именно таким, как на фото, но в реальности, если все это можно было так назвать, Эдди оказался куда страшнее. Изуродованное шрамами лицо, огромный рост и масса тела, сильные руки и сшитая из лоскутов одежда. От этого всего, парня мутило. Он часто заморгал, чувствуя испарину на лице.
-Харви, — позвал его мужчина, протянув окровавленную руку в перчатке.
Тот боялся даже пошевелиться, ухватываясь за руки матери.
Эдди мазнул пальцами по лицу сына, оставляя смазанный кровавый след. Маньяк прервал зрительный контакт, переведя взгляд на Викторию. Она молчала.
Эдди резко притянул парня к себе, прижав к широкой груди. Блейк безвольной куклой утопал в его объятиях. Второй рукой жених притянул к себе и Викторию. Та не сопротивлялась, она уже давно привыкла к этим его жестам, еще, когда они оба были живы.
-Ты здесь, — шептал Эдвард в макушку сына.
Глускин обеими руками ухватил парня за лицо, всматриваясь в его глаза. В юном лице Блейка, он видел себя. Такое странное и удивительное чувство охватило все нутро.
-Здесь слишком опасно, — засуетился маньяк, выталкивая «семью» за дверь. — Я должен вернуть Вас в дом.
-Что, куда? — встрепенулся юноша, возвращаясь к панике.
-Харви все хорошо, — девушка подхватила его пальцы, стараясь успокоить сына физическим контактом. — Просто идем.
-Я знал мой родной, — улыбался жених, заводя их за решетчатую дверь коридора, ведущего в его берлогу. — Знал, что однажды ты сюда придешь, чтоб увидеть нас.
-Эдди ему нельзя здесь быть, — остановила поток его нездоровых мыслей девушка.
-Он наш сын Виктория, — рявкнул Глускин. — Его место рядом с нами.
-Его место, — зашипела она, отгораживая парня своей маленькой фигуркой. — Среди нормального общества и живых людей.
Эдвард замер. Его стеклянный взгляд устремился сквозь них обоих. Призрак вдруг осознал ее слова. Он вспомнил. События двадцатилетней давности. Именно тогда все закончилось.
Глускин перевел взгляд на Викторию, затем на Харви. Его лицо было бледным, а голубые глаза блестели, как если бы были кукольными.
-Виктория, — прохрипел маньяк. — Я же…
-Эдди, — смягчилась Блейк, в надежде договориться по-хорошему. — Именно ты подарил ему жизнь.
Эти ее слова сильно удивили парня. Он непонимающе смотрел на мать, в ожидании объяснений.
-Именно благодаря тебе, наш сын жив, — давила на отцовство балерина. — Мы должны вывести его отсюда целым и невредимым.
-Наш мальчик, — теперь он обращался к Харви.
-Наш мальчик должен прожить долгую и счастливую жизнь, которой у нас никогда не было, — упорствовала Виктория. — Пусть он живет за нас.
Внутри Глускина сейчас шли сложные мыслительные процессы. Он прокручивал в памяти последний день их жизни, что совпал с рождением их сына.
Все вокруг было таким эфемерным и тонким, что Харви в какой-то момент казалось, что это просто видение. Или может правильнее сказать галлюцинация. Может он тоже душевнобольной? Оба его родителя такими являлись, каков процент того, что и у него не в порядке с головой.
Холодные руки Глускина вернули его к кошмарной реальности, в которой он все же пребывал. Жених положил ладонь на плечо парня, отчего тот вздрогнул.
-Ты был смыслом, — глядя в упор, обращался он к сыну. — Все что я делал, было ради твоего создания. Я наполнил ее, а она дополнила меня.
Харви молчал. Он сотню раз продумывал, что сказал бы ему при встрече. Как он зол на него, как ненавидит за то, что он делал с Викторией, как винил бы его в ее смерти. А сейчас не мог проронить ни слова.
Харви не ожидал и от Виктории подобного. Девушка защищала собственного насильника и убийцу. Но почему? Стокгольмский синдром, или безумие? Что между ними? Больная любовь, сложно переплетенная, психически нездоровая связь?
-Ты насиловал ее, — еле выдавил из себя парень, хрипя от поджимающих слез.
-Харви, — позвала его мать.
-Зачатие никогда не было легким, как и роды, — в своей манере ответил маньяк.
-Ты должна уйти вместе со мной, — дернул он бледную руку балерины.
-Я не могу, — слабо улыбнулась она в ответ.
-Я стараюсь, снова и снова, — занервничал Эдвард. — А Вы хотите опять меня бросить.
-Эдди перестань, — устало прикрыла глаза девушка. — Ты же знаешь, я тебя не брошу… никогда. Мы навеки с тобой связаны одним и тем же проклятием.
-Тебя только это удерживает?
-Меня удерживает наш сын, — прикрикнула она. — Которому нужна сейчас наша помощь. Это место кишит больными ублюдками, готовыми разорвать его на части, а ты теша свое самолюбие, удерживаешь его здесь, вместо того, чтоб помочь покинуть это место.
Эдвард молчал. Он устало прикрыл глаза, сжимая кулаки.
-Незачем затягивать в этот ад еще одну невинную душу, — бросила она напоследок, уводя Харви за собой. — Если ты не хочешь, я сделаю это сама.
-Виктория постой, — всполохнулся маньяк. — Я помогу. Если ты не оставишь меня.
Блейк остановилась и замерла на несколько секунд. Затем повернулась к мужчине и положила свою маленькую ладошку на его грудь.
-Я здесь с тобой навсегда, — прошептала она. — И все о чем прошу, не дай им убить Харви. Наш сын должен жить.
Шум с улицы отвлек их всех, прерывая зрительный контакт. Харви выглянул в помутневшее окно.
-Пожар, — воскликнул юноша.
-Чертовы религиозные фанатики, — выругался Глускин. — Держись возле меня сынок, — обратился он к парню.
Тот переметнул взгляд на мать.
-Ты останешься здесь, — указал он пальцем на жену.
-Нет, — возразила балерина. — Я пойду с Вами. Я буду защищать его до конца.
-От меня ни на шаг, — последнее слово осталось за женихом.
-Ты уверен? — сомневалась Виктория, глядя как Парк откалывает гипс с ног.
-Нет, не уверен, но ждать больше времени нет, — ответил мужчина. — Здесь слишком опасно, к тому же твоя беременность протекает ненормально.
-Но мы же не знаем точно, — пыталась найти оправдание Виктория.
-Вики, — недоумевал Вэйлон. — Я отец двоих детей, я знаю точно, как должно быть, а как нет. Ты слабеешь с каждым днем. Живот огромен на таком сроке — это ненормально.
-Мне так страшно Вэйлон, — все же сдалась она.
-Я знаю милая, знаю, — вторил мужчина, проведя ладонями по волосам девушки. — Я обещаю привести помощь. Прости, но идти со мной тебе опасно, в твоем-то положении.
-Я буду тебя только тормозить, — понимающе кивала Блейк. — И я не могу оставить здесь Эдди.
-Все будет хорошо, я приведу помощь, и мы выберемся отсюда, — уверял он ее.
-Обещай мне, что с Харви все будет хорошо, — она удерживала живот руками. — Обещай, что они не тронут Эдварда.
-Обещаю, — Парк удерживал ее лицо в своих ладонях.
-Будь осторожен, — девушка упускала слезы, прикрыв глаза.
Ей было страшно отпускать Вэйлона, но еще страшнее оставаться здесь одной. Она была под защитой Глускина, но это не отменяло факта, что он опасен. Тяжелая беременность придавал ей большего отчаяния. Виктория знала, что с ребенком что-то не так, чувствовала это, но ничего не могла поделать.
-Продержись здесь несколько дней, и я приведу помощь, — заверял программист.
-Хорошо, — Блейк всеми силами старалась выдавить из себя надежду.
Виктория в душе понимала, что видит Вэйлона в последний раз. Она четко знала, что не выберется отсюда, и, тем не менее, ее беспокоила судьба малыша и его отца. Наверно это было смирение. Она заплатила за содеянное.
После ухода Парка, девушка еще немного посидела в закутке, что все это время служил ему убежищем. Она представляла, как он доберется до ближайшей цивилизации, как расскажет обо всем, что тут случилось. Легкая улыбка вздернула уголки губ, когда она представила, как обрадуется его жена и дети, встретив их отца. А ее там никто не ждет. За стенами Маунт-Мэссив, психически неуравновешенная никому не нужна. Ей безмерно рад лишь Глускин, такой же психопат, как и она. Это ее награда. Блейк была уверена в словах Вэйлона, о том, что он поможет ее сыну. Ей хотелось, чтоб обо всем ему рассказал именно он. Балерина незаметно подсунула к его записям и свой журнал, как доказательство о том, что она существовала. Ведь ее маленький Харви никогда не узнает своей матери.