Цена бумажной морали

Он раз за разом припадал к ней губами, осторожно покусывая соски. В ответ близняшка издавала тихие стоны, откидывая голову назад, из-за чего тяжелые и мокрые волосы липли к пояснице и пальцам Джона.

Набухшая плоть рвалась наружу, из-за тесноты брюк, причиняя дискомфорт. Сладкая и тянущая боль в животе передавалась и Эмили. Она желала быть им наполненной. Чувствовать его внутри себя, слиться с ним в одно целое.

Шелби это понимал, он знал жесты ее тела и то, что она хочет этим сказать.

Козырек боялся.

Злосчастная простынь не выходила из его головы, пугая угрозой их ребенку каждый раз.

Все его сильное желание, что состояло из любви, привязанности, тоски от разлуки, нежности и теплых чувств, не пересиливало страха за здоровье любимой и ребенка.

— Малышка это может быть опасно, — цедил он сквозь ее горячие поцелуи.

Эмили покусывала такие родные губы Джона, изнемогая от возбуждения.

Он был прав и Сазерленд это понимала. Где-то даже стыдилась своего эгоистичного желания, что подвергало риску малыша. Но оставлять любимого в таком состоянии, не собиралась.

Избавив Джона от одежды, девушка встала перед ним на колени, чем сильно его удивила.

Гангстер и хотел ей возразить, но поцелуи и ласки любимой были слишком сладкими.

Эми проводила языком вдоль его члена, от основания и вверх. Ее пухлые губы целовали и посасывали головку, от чего Джон терял связь с реальностью.

Рыжеволосая двигалась медленно, с каждым разом давая ему войти глубже.

Шелби издавал хриплые стоны, откидывая голову назад. Сейчас Эмили могла вертеть и управлять им как ей вздумается, он был готов исполнить все, что она прикажет. Он будто душу дьяволу продал на вечные муки ада, ради этого фантастического наслаждения.

— Эмили, — выдохнул он ее имя.

Сазерленд это льстило. Она продолжала, немного наращивая темп.

Ладонь Джона легла на ее лицо. Мысль о том, что он чувствует пальцами свою плоть внутри нее, взрывала сознание.

Близняшка сгорала от рвущегося желания, но продолжала беспокоиться о наслаждении любимого. Эми двигалась быстрее, подключая к ласкам язык.

Козырек стонал громче, задыхаясь в эмоциях. Его пальцы сжимали подбородок девушки, ловя ее ритм.

Вода стекала по ним обоим, растворяя их друг в друге. Губы Эмили захватывали новые капельки, оседавшие на нем.

Шелби сжимал свободную руку в кулак до белеющих костяшек. Рыжеволосой нравилась его реакция и она не собиралась останавливаться.

Прочувствовав его эмоции, Эми решительно доводила любимого до оргазма. Она расслаблялась как можно сильнее, углубив проникновение.

Яркая волна прокатилась по его телу, рассыпаясь сотнями звезд, что осветили тьму его сознания.

Джон рычал и стонал так громко, что шум воды был не способен заглушить их страсть.

Козырек опирался спиной о кафельную стену, не в состоянии пребывать в вертикальном положении. Он также продолжал держать любимую за подбородок, пытаясь привести в порядок хотя бы дыхание… о мыслях и речи быть не могло; его сознание улетело куда-то в космос, возможно в другую галактику.

Эмили сидела на кровати в их спальной. Из одежды на ней было лишь белье. Девушка натягивала чулки, посматривая в окно, и прикидывая, что надеть в эту погоду. Волосы Сазерленд спускались к ее талии, щекоча кожу кончиками.

Дверь в комнату открылась и в нее вошел Джон. Мужчина был в одном лишь полотенце.

Вид любимой растягивал его губы в улыбке. В первую очередь потому, что ему просто отрадно знать, что женщина, носящая их ребенка, дома в безопасности.

Близняшка выглядела соблазнительно и дьявольски привлекательно. Шелби целовал невесту от губ к ушку, спускаясь к шее. Он стягивал с нее белье, откидывая медные волосы назад, что затрудняли его действия.

Ей было трудно отказаться и остановить его. Сазерленд откидывала голову назад, открываясь перед ним. Здравый смысл напоминал ей о том, что уже время выходить из дома, а она не то, чтобы еще не одета, а избавлена им от белья, оставшись в одних чулках.

— Котенок, — обращалась она к любимому мужчине. — Я и без того опаздываю к врачу на осмотр.

— К черту всех, — улыбался козырек, продолжая целовать ее тело.

Он спускался ниже, укладывая Эми на постель. Теперь Джон стоял перед ней на коленях.

Движения его языка были подобны танцу пламени. Оно также обжигало ее фарфоровую кожу, но только не причиняло боли.

Эмили дышала часто и прерывисто, из ее груди вырывались стоны, что так нравились Джону.

Тонкие пальцы девушки сжимали его волосы, Шелби сходил от этого с ума, зная, как ей приятны его ласки.

Эмили не стеснялась в эмоциях и тихие стоны переходили в более звонкие. Она закидывала ноги на его плечи. Козырек сжимал ее бедра пальцами, продолжая свои действия более интенсивно.

Содрогание и сокращение мышц от яркого оргазма не миновало и ее ног, которыми она сжимала лицо любимого. Но даже это не помогло заглушить ее сладкого и продолжительного стона.

Зажатый ее ногами, Шелби улыбался и прижимал губы к самому чувственному месту на ее теле.

Ее сок стекал по его губам и подбородку и Джон с наслаждением вкушал его, как если бы это был спелый персик.

— Господи, — резко выдохнула, скопившийся воздух в легких, Эмили.

— Нет малышка, — улыбался цыган. — Это всего лишь я — твой Джон.

Эмили приподнялась на локтях, прожигая взглядом его лицо. Она смотрела на него так, как на нее всегда смотрел брат; как на с собой целое и неделимое.

— Я люблю тебя, — очень серьезно произнесла Сазерленд. — Мой Джон.

Тишина и мрак ночи укрывали город, его окрестности и районы. Дом, где теперь жили Аманда и Райли был отдален от центра и располагался в тихом районе, где жили такие же семейные пары.

Сазерленд долго не мог уснуть. Теперь был его черед усмирять ночную бессонницу, как это было с козырьком.

Поворочавшись в постели, мужчина все же встал. Он посмотрел на супругу, что мирно спала. В последнее время Аманда была очень вымотана из-за рождения ребенка. Она отказывалась от помощи нянь, желая самой ухаживать за малышкой.

Мужчина подошел к кроватке, проверил дочку. Райли был вполне себе приемлемым отцом, он ухаживал и занимался ребенком. Подоткнув ей одеялко, близнец коснулся ее маленького личика, отмечая, как она похожа на Аманду, немного на него и на Скай, когда та только родилась.

Не желая будить ни одну ни вторую, Райли покинул спальную. Он как призрак брел по темным и пустым коридорам дома.

Неприкаянный и беспокойный, Сазерленд добрел до конца дома, коридор которого заканчивался большим панорамным окном.

Близнец молча смотрел в темное небо, что освещала луна. Он сравнивал это со своей жизнью. Такая же тьма была внутри него самого, а Луна — Эмили, что так же освещала этот мрак.

А теперь ее нет. Цыган отнял смысл его жизни, вырвав близняшку с основанием…., отобрав Скайлар. Его фундамент, его твердыня, центр его вселенной принадлежит чужому человеку. Его любимые девочки живут в чужом доме. И он сам в этом виноват, он допустил то, чтоб их у него отняли.

Их жизнь теперь, как разрушенный язычниками храм. Остались лишь руины и позор, к которому его привел Джон. От семьи Сазерлендов остались лишь воспоминания былого величия.

— Ненавижу, — шипел он сам себе, упуская слезы злости и отчаяния из внешних уголков глаз.

Пусть на секунду, лишь на мгновение, но в его больном воображении и правда проскользнула мысль о том, что стоило убить ее, Скай и себя.

Тогда бы они остались призраками прошлого в их проклятом особняке. ., вместе… навсегда.

— Нет, — ударил он кулаком в стену.

Сазерленд подавлял в себе эти мысли, пугаясь себя самого.

Чьи-то шаги за спиной и полное ощущение присутствия человека позади, напугали близнеца. Он резко обернулся, всматриваясь в черноту бесконечного коридора.

Райли был готов поклясться, что там, в темноте, он видел силуэт их отца, что наблюдал за его страданиями и читал его мысли… подпитывая их.