Страница 73 из 86
Я и сама не заметила, как в мою голову пришел план по избавлению от прессинга Коула. Больше никакого шантажа. Я буду свободной, только если найду что-то, что смогу использовать против него.
Подорвать то, что имело бы для него значение — власть.
Он же питается ею, как оголодавший вампир, просидевший сотни лет без человеческой крови.
Ему постоянно нужен кто-то, кого он будет жалить, командовать, доминировать, и, более того, этим кем—то была не только я.
Я видела, как он общается с братьями — как с назойливыми мухами. Даже Тристана, Гидеона и Александра поставил по струнке — ту самую знаменитую триаду.
Да только теперь он был их хозяином, и они то и дело заглядывали Коулу в рот.
Я не знала, как ему удается обретать такую силу над людьми. Возможно, это дар. Возможно, он гипнотизирует всех, и это не удивительно с такими—то пронизывающими серыми глазищами.
Я оделась максимально просто — совсем не в своем стиле: просто черную юбку — солнце на талии с поясом — и кроп-топ, под который "случайно" забыла надеть белье; маленькие черные балетки, чтобы не стучать по кафелю каблуками; и отправилась вперед — прямиком в черное сердце братства на поиски драгоценных улик.
Так вот, дружба с Дмитрием пошла мне на пользу в том плане, что я знала все лазейки в братство, и даже имела ключ, к парочке из них.
Я прекрасно знала место, которое Дмитрий мне строго—настрого запретил посещать в свое время, и, конечно же, первым делом, отправляясь на поиски, я направилась туда.
Потому что прекрасно знала, что лежит в этой запретной комнате.
Куча компромата на Коула и его, так называемых, друзей.
Небольшая затюканная комнатушка с огромными железными стеллажами, покрытыми пылью. Они не так часто сюда заходили — предпочитали хранить товар в своих комнатах по чуть-чуть. Лишь изредка забегая на склад.
Я прошлась по маленькой узкой комнатке, в которой вполне умещались богатства стоимостью в несколько миллионов долларов.
Интересно, Коул тоже торговал наркотой или, так забегал сюда догнаться?
— Ох, даже все подписано. — Я присмотрелась к названию "Голландский", которая зияла над огромной стопкой пачек из белого пороха. — Какие они педанты.
Наверняка заправлял всем Гидеон — он со своей маниакальной аккуратностью отлично вписывался в мой образ о человеке, что так заботливо разложил и подписал наркоту по полкам.
— Что тут у нас еще? — тихо прошептала я, открывая два железных ящика. Черт.
С кем я вообще связалась? Я, конечно, знала плохую славу некоторых братств, но никак не думала, что именно наше окажется одним из этих мафиозных групп, совершающих дикие преступления.
Я много не знала. Дмитрий никогда не рассказывал мне. Но в те времена, когда мы с ним общались, знала, что они проделывали с новичками.
Пытали их, проверяя психологическую подготовку и потенциальную верность братству.
Тех, кто проводил проверку слишком плохо, не впускали, запугивали так, что жертвы были и рады забыть о братстве. И никому никогда не рассказывать о пытках, что они здесь пережили.
Тех, кто проводил проверку слишком хорошо — стойко и выносливо, — отсекали сразу, как слишком сильных волей людей, неподвластных влиянию секты.
Что тогда здесь делал Коул? Он не был похож на главаря этого сброда, несмотря на то, что считался Президентом братства. Мне было трудно представить его разъезжающим по сделкам и продающим наркотики.
А вот оружие, которое я увидела в раскрывшейся тумбочке, действительно меня напугало. Наточенные ножи, блестящие пистолеты.
Если кто-нибудь заметит меня рядом с этой комнатой, то это все.
Я судорожно достаю из-за пояса телефон и фоткаю каждую мелочь в комнате. Здесь довольно-таки холодно, но мурашками я покрываюсь вовсе не из-за этого.
Мне просто жутко. Жутко, что в мире все так устроено. Столько бабла поднимают на наркотиках, а наркотики поднимаются на сломленных жизнях.
Человеку ведь всегда мало реальности. Так трудно найти счастье в мгновении и так легко купить его за пару баксов — конечно, это лишь пробный товар.
Следующая доза будет в три раза дороже. Еще одна — в четыре. И так по наростояющей, пока человек не будет готов продать собственную почку ради порошочка «счастья».
Мерзость.
Я чувствую себя причастной ко всему этому, и от этого только хуже.
Сделав глубокий вдох, откладываю самобичевание на потом — как говорила Скарлетт О`хара: «Я подумаю об этом завтра».
Мне не терпится выйти из этой комнаты, и, если честно, я хочу совершить полную глупость — сразу помчаться в полицию и сдать их всех нахрен.
Пусть они сожгут этот гребанный дом и все, что здесь творилось. Пусть Коул (даже если он этим не занимается, что, конечно же, не правда) оставит меня в покое. Я представляю, как на Суде посмотрю ему в глаза, когда ему и всем этим тварям вынесут приговор.
Все это было бы прекрасно, если бы не было настолько печально — я заслуживала той же участи, что они.
Я была ничуть не лучше.
Только я втолкала таблетки бесплатно и единожды, но этого раза хватило, чтобы мечты Мэлани Блэк превратились в пепел.
***
Я слышу, женский смех, и прочие звуки, за дверью, в спальню Коула. Забив на то, что исход этого вечера может оказаться не в мою пользу, я набираю в грудь воздух, и врываюсь в комнату Коула без стука и приглашения.
И вот он — лежит. Расправил мускулистые руки, на атласных подушках. Справа стоит блондинка — в одном кружевном белом боди, которое сливается с ее бледно—фарфоровой кожей. Ее красивая фигура, не компенсирует ей отсутствие вкуса, и милого личика.