Тим

– Получишь защиту, – продолжал он говорить, – убежище на указанное тобой же время и станешь свободным.

– А вы кто? – не веря ушам, осмелился спросить Тим.

– Всё, что я обещал выполнить, в моей власти, – заверил он, – нам глушат связь, а от координации действий сейчас зависит всё. Говорю ещё раз: сделаешь для нас – сделаешь для себя. Сержант, – повернулся он к Скарту, – быстро его к медику и отправляй, ждём полчаса, не вернётся – идёт твоё отделение.

Через две минуты побои на теле Тима были залиты холодящим гелем, а молодой пехотинец, забрызгав заплывший глаз вонючей жидкостью, умело мял опухоль, и Тим чувствовал, как она тает. Ещё через минуту видел обоими глазами, рассечения были заклеены, а от обилия впрыснутых в него препаратов разрывало желанием действовать.

Получив наставления и прикрученный лентой к икре носитель информации, Тим с трудом протиснулся по воздуховоду и, выбив задвижку, выбрался уровнем выше. Освещение исправно работало.

Оказался в просторном помещении: ни людей, ни единого близкого звука. Как правильно назвать место, где оказался, Тим знал из инструктажа. Фасовка ассоциировалась с чем-то вроде арсенального распределителя, но увидел другое. Знакомы были только ленты, отдалённо схожие с транспортёрами арсенального зала. Они шли на высоте половины человеческого роста и упирались в массивные бункеры, к которым из стены примкнули разного диаметра гофрированные патрубки.

Фасованная пища, аккуратно лежащая в лотках на ленте, заинтересовала куда больше, чем пустое кресло оператора, окружённое голографическим сиянием пультов управления. Почти не жуя, наслаждаясь запахом и вкусом, Тим пальцами отправлял в рот немыслимо вкусную пищу.

Из фасовочной вышел с набитым ртом. Прокравшись по узкому техническому проходу, добрался до магистрального коридора правого борта. Здесь, не считая брошенных при бегстве экипажа личных вещей, царили полумрак и пустота. Саму магистраль перегородила аварийная переборка, но Тим знал, как её обойти.

По ту её сторону не так давно отгремел бой. В воздухе всё ещё витал запах гари, перемешанный с пролитой кровью. Мертвецы в знакомой и чужой форме дополняли картину. Обнаружив, что убитых уже обыскали, Тим, обратившись в слух и едва дыша, внимательно осмотрел место боя. Нашёл лишь покорёженную взрывом винтовку, но кроме ремня ценности для Тима она не представлял. Завязав на его конце хитрый узел, он вложил в него увесистый обломок электронного блока и отправился дальше.

Друг друга увидели одновременно. Разница была в том, что Тим крался, раскручивая самое убийственное оружие Вирона, а рослый солдат, расчехлив костюм, сняв шлем и отложив оружие, тужась, морщил лицо, сидя в хорошо известной позе.

Коридор здесь расширялся, в устроенной в стене нише стояли чёрные, мигавшие индикацией высокие ящики. Между ними Тим и встретил одного из напавших.

Сомнений не возникло: забрезжившая свобода толкала вперёд. Просвистев в воздухе, обломок блока угодил в лоб и, крутясь, отскочил в сторону. Пока пехотинец валился на спину, Тим в два прыжка оказался рядом и подхватил прислонённое к гудящему ящику оружие. На винтовку оно походило мало, сходство имелось, но длина и калибр явно её превосходили.

Тяжёлое, громоздкое и неудобное, оно напомнило Тиму винтовку лишь одинаковым количеством и расположением регулировок. Не понимая, что делает, Тим максимально увеличил мощность заряда, снял оружие с предохранителя и, убедившись, что пехотинец в глубокой отключке, заспешил дальше.

Осталось уйти на ближайшем пересечении проходов вправо, дойти до орудийной палубы и, её миновав, выйти к взводам. Приближаясь к перекрёстку, услышал голоса.

Чувства и реакции охотника обострились до предела. Ещё не видя, словно подкрадываясь к зверю, Тим отмечал всё, что могло быть полезным. Атаковавшие крейсер солдаты чувствовали себя уверенно. Не таясь, громко говорили, слышался даже смех. Они знали, что их охраняет обезоруженный Тимом солдат, и были спокойны.

Распластавшись на палубе, на мгновение выглянул из-за угла. Увидел трёх пехотинцев и массивный агрегат, установленный на колёсной тележке. Других маршрутов Тиму не дали, а времени их искать уже не оставалось. Подстёгнутый спешкой, он выставил за угол больше похожий на широкую трубу ствол оружия, направил его примерно туда, где видел солдат, и вдавил спусковую скобу.

Для его роста и веса отдача оказалась чудовищной. Оружие вырвало из рук, но переброшенный через шею ремень буквально выдернул Тима из-за угла. Его развернуло в воздухе и бросило на пол спиной к тем, в кого стрелял. В это время там уже катилась волна, рождённая сотрясшим палубу взрывом.

Очнувшись, попытался встать, но голова пошла кругом, позволив лишь слегка приподняться. Было настолько дурно, что сразу же завалился обратно, но то, что хотел, увидел отчётливо. Взрыв был такой силы, что выгнуло переборки. В отблесках начавшегося пожара Тим разглядел неподвижные, смятые фигуры разбросанных взрывом солдат.

Открыв глаза в следующий раз, увидел склонившегося над ним человека. Расплывчатый силуэт приобрёл очертания, Тим узнал форму экипажа.

Глава 4

Очнулся в окружении прозрачных стен, стоявшей у изголовья кровати стойки и прибора на ней. По правую и левую стороны ряд таких же отгороженных друг от друга прозрачными стенами боксов. Шевельнувшись и поняв, что ничего не болит, сел. Видя одеяло и белоснежную подушку, Тим глупо улыбался. О таких, казалось бы, маловажных вещах забыл, когда и мечтал.

Вскоре в медицинском отсеке появились люди. Несколько минут украдкой следил за уже знакомым пожилым лекарем и темноволосой, одетой в белый халат женщиной. Подходя к лежащим в боксах людям, они что-то говорили, склонялись над стойками с приборами.

Женщина прошла мимо, к Тиму зашёл мужчина.

– Очнулся, гадёныш? – строго спросил он, дав понять, что первую их встречу тоже помнит.

Тим насторожился, но гроза на круглом лице лекаря внезапно сменилась широкой улыбкой. Вокруг рта и глаз пожилого мужчины образовалась сетка морщин, на лысине появились глубокие борозды. Так открыто и дружелюбно Тиму не улыбался даже отец, и это насторожило ещё больше.

– Не трусь, пацан, – прочитав его взгляд, продолжил лекарь, присаживаясь на край койки, – жить будешь. Кое-что наши доблестные воины тебе отбили, но увечий на твою удачу нет. С тем, что имеем, справиться пока ещё можем, – утешил он, – тебя, кстати, как звать?

– Тим.

Мысль, что так и не выполнил условия сделки, мигом выветрила зародившееся было хорошее настроение. Тут же вспомнился и собственный отказ работать в распределителе. Пришла пугающая догадка, что по его вине противник и проник на крейсер.

– Что дальше? – задал волнующий вопрос.

– Ты о чём?

– Со мной, что дальше будет?

– Судя по тому, что ты сотворил, плохого здесь с тобой ничего не случится.

Слыша бешенное сердцебиение, Тим приготовился выслушать приговор, но ответ озадачил.

– А что я сотворил? – осторожно спросил он.

– Представления не имею, – пожал лекарь плечами, – вопрос не ко мне, но раз тебя принесли сюда, а не добили на месте – что-то весьма полезное.

– Вылечить и казнить, – сам не заметил, как озвучил возникшую мысль.

– Вряд ли, – возразил лекарь, – на грязь ресурсы тратить не будут. Уж я-то это знаю. Давай-ка лучше о тебе, – сменил он тему, – что у тебя с позвоночником?

– С чем?

– Спину ударял? Сильно, очень сильно?

– Да, в пять лет, упал с дерева, потом долго ходить не мог. А что?

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

– Ростом ты и на десять не тянешь. Проблема, уверен, в травме. Говорю сразу, помочь не смогу, – добавил лекарь, – сменных модулей для бокса восстановления нет уже лет восемь, а скальпель сделает тебя калекой.

За маской безразличия на его круглом лице сквозила искренняя любовь к своему ремеслу. О падении уровня медицины доктор говорил с нескрываемой досадой.