Тим

Виктор Гутеев

Тим

Глава 1

Медленно пройдясь по небосводу, жаркое светило наконец-то скрылось за горизонтом. С поросших лесом холмов, окруживших разрушенный старый город, потянуло прохладой. Скользя сквозь разбитые давней войной кварталы, сквозь поросшие чахлым кустарником груды битого камня, ветер устремился к жилым окраинам.

Вея вдоль уцелевших в орбитальных бомбардировках малоэтажных улиц, потоки прохлады просочились на базарную площадь, невольно ставшую центром всё ещё теплящейся здесь жизни. Минуя шумную толпу и прутья клетки, ветер обдал лицо Тима долгожданной свежестью.

Сегодня принесенная какофония запахов и звуков тронула не так, как обычно. Даже дурманящий запах пищи не вызвал бурю в пустом желудке. Вместе с сумеречной прохладой в клетку прибыли первые за последние дни покупатели, и вниманием Тима завладело происходящее рядом.

Отчаянные мольбы худой, темноволосой женщины оборвала брань и удар в живот. Дана, Тим слышал, что зовут её так, согнулась пополам и завалилась на решётку. Ловя ртом воздух, женщина сползла на оббитый железом пол, засучила ногами. Сын кинулся к матери, но Корол, коренастый владелец клетки, схватив парня за шиворот, толкнул к покупателям.

– Прошу, – разнёсся по клетке низкий голос торговца, – ему почти шесть, такой мелюзги от пяти до восьми лет у меня семь штук.

Покупатели, чья серая форма и редкий загар даже Тиму говорили об их ремесле, тянуть не стали. Сухой, седовласый мужчина, явно главный среди двоих прибывших, достал из наплечной сумки мигнувшую индикатором пластину с ручкой. Едва луч сканера обшарил парня, седовласый всмотрелся в показания прибора.

– Сколько? – спросил он наконец.

– Двадцать пять за голову. Заберёте скопом, отдам по двадцать три.

Поджав губы, седовласый ещё раз демонстративно сверился с прибором.

– Не думаю, что твоё барахло так дорого стоит.

На лицо торговца легла тень.

– Это барахло жрёт два раза в день, спит ночами и содержится в отменных условиях.

Кивнув подручному, Корол ждал, пока чужакам демонстрировали старый, ещё военного образца ручной медицинский сканер.

– Товар отменного качества, – продолжил он, – за это я ручаюсь. Мне не нужны претензии к проданному товару, а претензии от экипажа боевого Сайдонского крейсера мне не нужны тем более. Я и так в знак уважения даю минимальную цену.

– Дорого, – вмешался в разговор спутник седовласого.

Молодой, лет двадцати пяти мужчина, высокий, крепкий, не проронивший до сих пор ни единого слова, потеряв интерес к царящей вокруг базарной суете, подключился к разговору.

– На Сашипе мы гости редкие, – разнёсся под сводами клетки его вкрадчивый голос, – поэтому о местных ценах имеем смутное представление. Но цены верхних миров знаем, и я уверен, здесь мы найдем клетку, готовую ради выгодной сделки пойти нам на встречу.

Он обвёл рукой гомонящую, ожившую после дневного зноя базарную площадь, где среди торговых рядов тут и там возвышались продающие невольников клетки. Торговец не повёл бровью, а вот Тим, заинтригованный голосом, невольно последовал взглядом за рукой покупателя.

За прутьями благоухало лето. Тахор, город, разрушенный столетия назад, занял собой всю лежавшую между холмов долину. Даже жалкие его останки, распустившие вдоль реки щупальца улиц, при каждом взгляде поражали юношу невиданным размахом и количеством жителей.

Сквозь пышную растительность, обрамившую паутину расходящихся от рынка дорог, виднелись ряды массивных каменных строений. Дома Тахора, впечатляющие разнообразием и пестротой, из раза в раз напоминали Тиму образы из добрых сказок, слышанных в детстве от матери.

Мысль о родителях выветрила из головы светловолосого юноши благодушные нотки. Пейзажи чужого города померкли, а он вновь сидел в клетке невольников и, все крепче сжимая зубы, вслушивался в торг, предметом которого не раз бывал сам.

С раннего детства Тим с открытым ртом слушал истории о былом величии. Рассказы старших о предках, заселивших сотни звездных систем, наполняли душу мальчишки восторгом и трепетом. Слова о могучей технике, о бороздивших просторы вселенной гигантских звездолётах будили восхищение и грусть о великой утрате. Слушая старейшин, Тим часто пытался представить подвластные людям машины, способные менять климат планет. Детей учили, что и Вирон, их малолюдный, девственный мир, не что иное, как продукт прежнего величия предков.

Вирон изобиловал флорой и фауной, что и позволило колонистам просуществовать до последних времён. Передаваемые из уст в уста истории гласили, что первые жители прибыли сюда чуть более трёх столетий назад. Обустроившись, они взялись за тонкую доводку их нового мира и подготовку к приёму оборудования и следующих волн переселенцев, но больше на Вирон никто не прилетел. Информация, как и почему в метрополии разразилась война, до колонистов не дошла. Снабжение и связь с внешним миром прервались резко и бесповоротно.

Через что прошли первые поселенцы, Тим думал редко. Знал другое. Спустя приблизительно триста сорок лет, как нога человека ступила на Вирон, вместо развитого общества на планете вело борьбу за выживание пришедшее в упадок поселение, существующее исключительно за счёт земледелия, рыболовства и охоты.

Завезённое первым потоком оборудование со временем вышло из строя, предопределив судьбу едва зародившегося общества. Тим как-то видел поросшие лесом руины с останками сгнившего металла. И всё. Из всех великих достижений предков, кроме умения читать, писать да знаний о множестве вещей, которых никогда не видел, до Тима не дошло ничего.

Относительно беззаботная жизнь закончилась с шестым днём рождения. Судьбу определила острая нехватка мужчин. Мало кто думал, что завезённые для баланса плотоядного мира хищники в отсутствии человека займут равные с ним позиции. Какой сбой дала недостроенная экосистема планеты, никто не знал. Но порой встречались настолько странные, свирепые и умные звери, что встречи эти редко обходилась без потерь и увечий.

В шесть лет от роду Тим в качестве кухаря впервые отправился в составе охотничьей партии. К одиннадцати на его теле имелись шрамы, а вместе с ними опыт и уважение старших охотников. В тринадцать, смекалистый и одарённый не дюжей физической силой, Тим стал лучшим метателем камней в поселении и вполне себе умелым охотником.

Четырнадцатый день рождения встретил, входя в ворота оградившего поселение частокола. Приземистая, словно вышедшая из древних рассказов машина, да четвёрка непривычно одинаково одетых людей, окружённых высыпавшими на улицу поселенцами, стали полной неожиданностью.

Говорили, как и прежде, на одном языке. Тим слышал много неизвестных слов, но понимал гостей вполне сносно. Подхваченный общим весельем, он восторженно слушал о грядущих переменах. В честь первых посланников внешнего мира, вечером в ратуше собрались все до последнего жителя. Сидя за общим массивным столом, слушая рассказы офицеров поисковой службы, Тим, как и все, уплетал вытащенные кухарками запасы и необычные на вкус припасы чужаков.

Очнулись в трюме звездолёта. В длинной, тускло освещённой металлической коробке с рядами настилов и дырой в полу для естественных потребностей уместились все семьдесят два жителя поселения. Спустя несколько часов отъехавшая в сторону стена впустила одного из побывавших у них офицеров в сопровождении трёх бородатых молодцов с оружием в руках.

– Меня зовут Рос Вросски, – ещё раз представился офицер поисковой службы, но его перебили гневные возгласы.

Отца, бросившегося к вошедшим, убили, даже не выслушав. Тим не сразу связал едва слышный треск и вибрацию воздуха с его падением на пол. Понятие, что случилось, пришло с видом сочащейся из-под бездыханного тела крови. Не помня себя от горя и ярости, Тим бросился к недавнему гостю и почти вцепился в горло, но удар в лицо полыхнул искрами и отправил в темноту.