Страница 4 из 9
«Тэн, по нашему мнению, сделал все, чего может достигнуть талантливый писатель посредством этого метода; он, можно сказать, извлек из своего микроскопа всю пользу, какую можно было из него извлечь; но дело в том, что это был микроскоп, который годится не для всякого рода наблюдений. Наша критика сводится к тому, что Тэн. вооружившись своим методом, стал изучать французскую революцию с такой стороны, на которую прежде обращали недостаточное внимание; но при этом сам упустил из виду главные стороны дела»[36].
«Главным» же во Французской революции Герье, являвшийся тогда убежденным гегельянцем, считал некое «духовное содержание», которое, полагал он, по-своему присутствует во всех крупных исторических событиях, являясь частным отражением общего смысла истории. По его мнению, Революция XVIII в. «представляет собою, прежде всего, попытку осуществить и провести в жизнь идеи и доктрины, развитые рационалистической философией в области религии, этики, политики и вообще человеческой культуры»[37]. Помимо «переворота в умственной жизни» Герье относил к главным аспектам Революции и «чисто государственный переворот» – централизацию власти, разрушение «феодализма» (этим понятием он обозначал систему прежних государственных и правовых институтов в самом широком смысле слова) и утверждение принципа демократии[38].
Ну а поскольку те максимально «заземленные» факты истории революционной повседневности – будней революции, которые приводил Тэн, опираясь на архивные источники, практически никак не были связаны с подобными генерализациями, Герье счел исследовательский метод французского историка недостаточным для понимания общего смысла происшедшего:
«Французская революция имеет свое духовное содержание, подобно другим великим историческим событиям. Это-то духовное содержание, заключающееся в революции, Тэн не мог усмотреть по вине усвоенного им исторического метода»[39].
Таким образом, в отличие от большинства других либеральных авторов Герье критиковал Тэна только за методику исследования, а не за политические или идеологические воззрения.
В 1880-е гг. выходили в свет все новые тома Тэна, и каждый из них вызывал и во Франции, и в России очередной всплеск эмоционального обсуждения. Принял в нем участие и Герье, опубликовав в 1890 г. большую статью о творчестве Тэна в целом.
Те двенадцать лет, что отделяли новую работу Герье о Тэне от предыдущей, явно не прошли даром для российского ученого: его восприятие позитивизма стало за это время намного более толерантным, причиной чему, в частности, было благоприятное впечатление от тех научных результатов, которые Тэн получил, применяя позитивистский метод исследования. Гораздо мягче стало и отношение Герье собственно к Тэну, которого он теперь оценивал как одного из «самых талантливых и влиятельных историков нашего времени»[40].
Если ранее Герье относился с известным скепсисом к привнесению в историографию его французским коллегой методов, заимствованных из других наук, то теперь, когда накопилось достаточно материала, чтобы судить об эффективности применения таких методов, Герье счел подобное новаторство одной из несомненных заслуг Тэна:
«Верный общему направлению своего ума и всей своей ученой деятельности, Тэн пытался самую историю поставить на научную почву, выработать для нее общую теорию и придать ей такую же точность и систематичность исследования и такую же безошибочность результатов, какими обладают науки естественно-исторические и математические»[41].
Особенно высоко Герье оценивал усилия Тэна по исследованию культурной среды изучаемой эпохи и «национального духа», под которым понималась совокупность массовых представлений и традиционных практик того или иного народа, то есть нечто близкое к тому, что сегодня обозначается понятием «менталитет». Изучение подобных аспектов позволяло, по мнению Герье, раздвинуть границы исторических исследований и использовать в качестве источника практически любой объект культуры:
«Мы видели, что, применяя исторический метод к объяснению литературных и художественных памятников, Тэн расширил пределы истории. Мы видели, как он обогатил историю новыми документами и новым фактическим материалом, обращая самые сухие памятники литературного творчества в живые свидетельства прошлого. <…> Теперь, став отражением общей истории, литература и искусство получили характер исторических явлений, и изучение их сделалось изучением исторического прогресса народной жизни»[42].
Другим важным достижением Тэна Герье считал применение в исторических исследованиях психологического метода. Действительно, французский ученый являл собою редчайший пример энциклопедически эрудированного исследователя, внесшего значительный вклад в развитие столь не схожих и далеких друг от друга дисциплин, как история и психология. И хотя сегодня о заслугах Тэна в области психологии вспоминают в основном лишь специалисты по истории науки, в свое время его труд «Об уме»[43] стал одной из важнейших вех в становлении этой дисциплины. В 1890 г., когда Герье опубликовал свою статью, Тэн являлся признанным авторитетом в области психологии. Применение же психологического метода в исторических исследованиях и вовсе было принципиально новым словом в историографии. Как позднее признает классик изучения Революции XVIII в., французский историк Ж. Лефевр, именно благодаря Тэну «коллективная психология стала для историка необходимым инструментом исследования»[44]. Но еще раньше эту заслугу Тэна отметил Герье:
«Тэн не ограничился провозглашением принципа, что история должна быть прикладной психологией, что историк, изображая известную эпоху или людей известной эпохи, должен сделаться психологом; он сам следовал этому принципу, и во многих его сочинениях мы можем встретить применение его психологического метода»[45].
И, наконец, Герье воздал Тэну должное за то, что французский историк словно средневековый номиналист отвергал реальность существования отвлеченных понятий и старался идти от сугубо эмпирического материала[46]. Впрочем, в этой констатации Герье ничего принципиально нового не было: как мы видели, нечто подобное он отмечал у Тэна еще двенадцатью годами ранее, правда, тогда это скорее было поводом для упрека, теперь же, напротив, для похвалы. Очевидно, методологические предпочтения самого Герье за эти двенадцать лет тоже эволюционировали.
Однако неизменным в позиции Герье и двенадцать лет спустя осталось то, что основатель «русской школы» историков Французской революции по-прежнему, в отличие от других критиков Тэна, анализировал его работы исключительно с профессиональной точки зрения, абстрагируясь от политических взглядов автора. Позднее, в советское время, подобное отношение Герье к творчеству Тэна станут объяснять «реакционностью» политических взглядов обоих. Так, в известном коллективном труде 1941 г. о Французской революции говорилось:
«За разработку французской революции брались и реакционные русские ученые (Герье, Ардашев), полемизировавшие с передовыми представителями буржуазной историографии и солидаризировавшиеся с реакционными французскими историками – Тэном и другими авторами того же направления»[47].
36
Там же. С. 238.
37
Там же. С. 239.
38
Герье В. И. Ипполит Тэн как историк Франции // Вестник Европы. 1878. Т 5. № 9. С. 240–241.
39
Там же. С. 249.
40
Герье В. И. Ипполит Тэн и его значение в исторической науке // Вестник Европы. 1890. № 1. С. 5.
41
Там же. С. 5.
42
Там же. С. 23–24.
43
Taine H. De l’intelligence. P., 1870. Vol. 1–2.
44
Lefebvre G. La naissance de l’historiographie modrene. P., 1971. P. 247.
45
Герье В. И. Ипполит Тэн и его значение в исторической науке. С. 26.
46
Там же. С. 48.
47
Французская буржуазная революция 1789–1794. С. 714.