Страница 14 из 24
Примерно век спустя правитель другой восточной династии, находившейся в периоде расцвета, китайский император Цяньлун мечтал о том, чтобы стать «Полуденным солнцем». Комментарий к этому пожеланию уточнял: «Когда солнце стоит в полудне, оно начинает закат; когда Луна полна, она начинает убывать. Полнота и пустота неба и земли прибывают и убывают с течением времени. Что еще более справедливо для людей»175. Те же самые слова можно было сказать и об османских султанах на рубеже XVII–XVIII вв. Вытянувшись огромным полумесяцем от центральной Европы через Ближний Восток в Северную Африку, их империя были одним из самых великолепных государств своего времени. Столица Константинополь была процветающим городом, оказавшимся центром интеллектуального и культурного возрождения, получившего название «эпоха тюльпанов». Однако несмотря на все внешнее великолепие, династия Османов уже вступила в период упадка. Несколько поколений неэффективного управления и растущих масштабов коррупции подрывали политический авторитет правящего дома. В то же время несколько военных кампаний, проведенных янычарами в Центральной Европе, закончились в 1683 г. катастрофой у стен Вены; подписанный спустя 16 лет Карловицкий мир стал сигналом об окончании периода, когда турецкая армия представляла угрозу христианскому миру.
Относительно привилегированное положение Дмитрия Кантемира предоставило ему исключительную возможность наблюдать вблизи начало заката Османской империи. Эрудиция сделала его желанным гостем в домах константинопольских знаменитостей, он был хорошо знаком с европейскими дипломатами, в частности с русским графом Петром Толстым. Кантемир также много времени провел на полях сражений, например, он непосредственно наблюдал за поражением турецкой армии при Зенте в 1697 г. Военное прошлое, возможно, стало одним из оснований для его назначения в 1710 г., накануне войны с Россией, молдавским господарем.
Боевые действия формально начала Турция, но Россия быстро перешла в наступление. Надеясь на поддержку и симпатии двух православных господарей, Петр Великий направил свои силы на юг, вторгшись в румынские княжества. Второй господарь выжидал, а Кантемир сразу сделал свою ставку на русского царя. В апреле 1711 г. он подписал договор, предполагавший военную поддержку и верность Романовым в обмен на возможность получить убежище в случае неудачного исхода войны. Так и произошло. Несмотря на все заверения молдаван, лишь 5 тыс. соотечественников Кантемира присоединились к 38-тысячной русской армии. Столкнувшись три месяца спустя со значительно превосходящими турецкими силами на берегу реки Прут, Петр потерпел поражение и был вынужден подписать мирный договор176.
Царь сдержал обещание, данное Кантемиру. Несмотря на настойчивые требования Османов вернуть беглого господаря, он позволил ему присоединиться к отступающим войскам и отправиться в комфортное изгнание в Россию. Как и в Константинополе, значительную часть своей энергии Кантемир направил на образование, в том числе он уделял внимание и своему отечеству. Берлинская Академия наук, членом которой он был избран в 1714 г., попросила его создать описание Молдавии, и он начал «Хронику романо-влахов-молдаван»177. В этих трудах содержалось ясное политическое послание, подчеркивающее связь его народа с римской цивилизацией. В другом трактате – «Исследование природы монархий» он призывал Петра Великого продолжать борьбу с Турцией, чтобы занять достойное место всемогущего правителя, объединившего Запад и Восток178.
В 1720 г. Кантемир завершил труд «Книга Систима, или О состоянии мухаммеданской религии», начатый, вероятно, по заказу царя и опубликованный на русском языке два года спустя. В этом труде он повторяет многие традиционные христианские аргументы против ислама: Мухаммед был лжепророком, Коран полон лжи, а религия, зверская и фанатичная, «проповедует убивать иноверцев»179. Но автор «Систимы» не копирует рабски положения средневековых церковных полемических трактатов, направленных против неверных. Он представлял исламские тексты без значительных искажений и напоминал своему читателю, что «восточные народы ничем не ниже западных»180. Относительно объективная позиция Кантемира вызвала гнев Священного синода – нового, учрежденного Петром органа управления Русской православной церковью. Под предлогом обвинения в неправильном цитировании Кантемиром источников, Синод отказался печатать книгу. Только после прямого вмешательства императора Синод отступил, и увесистый том вышел из печати181.
Самым значительным трудом Кантемира является «История возвышения и упадка Оттоманской империи», законченная им в 1716 г.182 Ее латинский оригинал так и остался неопубликованным, но в 1734 г. сын Кантемира Антиох во время службы послом императрицы Анны Иоанновны в Лондоне, преисполненный чувством семейного долга, устроил публикацию английского перевода. Вскоре за ним последовали французское и германское издания. Энциклопедический по масштабу, с обширными биографическими, географическими, религиозными и этнографическими справками труд содержит всю хронику Османской династии от истоков в XIV в. и до 1700-х гг. Первый том, завершающийся событиями 1696 г., в основном базировался на исследовании друга автора Саади Эфенди. Более детальная вторая часть «Существование во времена жизни Автора» дает нам описание очевидца 15 лет, проведенных в Османской империи, вплоть до бегства в 1711 г.
Труды по истории Османской империи существовали в Европе и раньше начиная с труда эксцентричного француза-арабиста Гильома Постеля «De la république des Turcs» («О республике турок»), вышедшего в 1559 г. На общем фоне труд Кантемира выделяется масштабным и беспристрастным использованием турецких хроник, вплоть до того, что он повторяет их интерпретации столкновений с христианскими державами. Он объективно представил события захвата столицы Византии султаном Мехмедом II и подчеркивал многие культурные достижения османов. Примечательно, что «История» была даже привязана к мусульманскому календарю, отсчитывая годы от хиджры – бегства Мухаммеда из Мекки в Медину в 622 г., а не от рождения Христа.
Основной посыл Кантемира был слегка нравоучительным: великие державы, подобно живым существам, рождаются, наслаждаются силой молодости, цивилизованной зрелостью и в конце концов умирают. Подобный органический взгляд на историю был впоследствии принят Монтескьё и Гиббоном в их описаниях Римской империи. Конечно, в отличие от Рима, Османская империя в XVIII в. была еще жива. Однако, как подчеркивал князь, ее время истекало, она начала впадать в старческий маразм, ее конец был неизбежен.
Книга Кантемира об Османской империи служила справочником по Османской империи для европейских ученых, пока 100 лет спустя ее не заменил масштабный 10-томный труд австрийского ориенталиста барона Йозефа фон Хаммер-Пургшталя Geschichte des osmanischen Reiches («История Османской империи»). Барон язвительно характеризует труд Кантемира, который «до сих пор пользуется какой-то неоправданной славой», осуждая его за игнорирование многих важных турецких источников и ложные этимологии183. Однако кантемировская «История» (справедливо или нет), но заслужила похвалу британского ученого сэра Уильяма Джонса. Эдвард Гиббон и Вольтер ссылались на нее в своих трудах, а Байрон дважды упоминает князя в поэме «Дон Жуан»184. Однако влияние этой работы на Россию оказалось практически незаметным, поскольку в России она не публиковалась.
175
Spence J. D. The Search for Modern China. New York: W. W. Norton, 1999. P. 101.
176
Hughes L. Russia in the Age of Peter the Great. P. 47–48.
177
Bahner W. Ein bedeutender Gelehrter an der Schwelle zur Frühaufklärung: Dimitrie Cantemir 1673–1723, Sitzungsberichte der Akademie der Wissenschaften der DDR. 13. 1973. P. 7–9; Panaitescu P. Le prince Demetre Cantemir et le mouvement intellectuel russe sous Pierre le Grand, Revue des études slaves 6, nos. 3–4. 1926. P. 253–256.
178
Ермуратский В. Н. Дмитрий Кантемир: Мыслитель и государственный деятель. Кишинев: Хартия Молдовеняскэ, 1973. С. 36.
179
Смирнов Н. А. Очерки истории изучения ислама в СССР. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1954. С. 27; Popescu-Judeƫ E. Prince Dimitrie Cantemir. Р. 35–36; Ермуратский В. Н. Дмитрий Кантемир. С. 108.
180
Ермуратский В. Н. Дмитрий Кантемир. С. 94; Birsan C. Dimitrie Cantemir and the Islamic World / trans. S. Ti
181
Пекарский П. Наука и литература в России при Петре Великом. Т. 1. С. 567–570; Panaitescu P. Le prince Demetre Cantemir et le mouvement intellectuel russe sous Pierre le Grand. P. 252. Советский ученый предполагает, что Синод увидел в критике Кантемира ислама эзопову атаку на христианство, см.: Ермуратский В. Н. Дмитрий Кантемир. С. 100–103.
182
Demetrius C. The History of the Growth and Decay of the Othman Empire / trans. N. Tindal, 2 vols. London: A. Millar, 1756.
183
Hammer J. von. Sur l’histoire du prince Cantemir // Journal asiatique. 1824. № 4. P. 23–45. Роберт Ирвин замечает, что в данном случае критику стоило бы помалкивать, потому как книга Хаммера есть не что иное, как некритическая компиляция турецких и греческих источников, собранных и расставленных в примерно хронологическом порядке, см.: Irwin R. For Lust of Knowing. P. 151.
184
Dimitrie Cantemir: Historian of South East European and Oriental Civilizations / A. Duƫu, P. Cernovodeanu, eds. Bucharest: Association international d’études du Sud-Est européen, 1973. P. 319–329; Gibbon E. The History of the Decline and Fall of the Roman Empire, vol. 8. London: Folio Society, 1990, 85n; Voltaire. Essai sur les moeurs et l’esprit des nations, vol. 1. Paris: Editions Garnier Frères, 1963, 805; Lord Byron G. G. Don Juan. Boston: Houghton Mifflin, 1958. P. 194, 206.