Страница 99 из 140
Гордей кивнул:
— Тут ничего не сходится. А теперь мне пора.
— Подожди, — Игорь вытер лоснящийся рот. — Я кое-что всё равно хотел рассказать. Помнишь, ты вспоминал про «зелёного человечка», который ошивался в тот вечер среди стрип-девочек у шеста?
— Патрик, — кивнул Гордей. — Кэри сказала, что его звали так. Только всё равно ничего не могла прояснить.
— Я нашёл, — сказал Игорь. — Этого Патрика. Пробил кое-что и вышел на его сестру. Пётр Тимошенко. Так он значился по документам.
— Вот как! И что? Где он?
— Сестра его, между прочим, владелица трёх автомастерских. Одна в городе, две — в округе.
— Понятно. Кэри говорила, что он ни в чём себе не отказывал.
— Да, Мария очень любила брата. Баловала его. Сказала, родители их рано погибли, она ему заменила и отца, и мать.
— Очень рад за Патрика, — покачал головой Гордей. — И даже завидую ему.
— Не стоит, — сказал Игорь. — Во-первых, у парня была лёгкая степень дебильности, а во-вторых, его уже давно нет в живых.
— Что ж…
Гордей поднялся, чтобы откланяться.
— Подожди, — Игорь поморщился. — И тут есть кое-что интересное. Дело в том, что он погиб накануне вечеринки в «Лаки». Вот прямо накануне-накануне. Его нашли утром на берегу реки.
— Но как же…
— Кто-то в костюме, который Патрик приготовил для себя, появился в «Лаки» в тот вечер, понимаешь?
— Очень похоже…
— Да какое там похоже, так оно и есть! Патрика нашли совершенно раздетого. И… Раздутого как бревно. Он умер от анафилактического шока, так сказала Мария, его сестра. Кажется, Патрик страдал аллергией на укусы насекомых. Но странно, да? С какой стати ему идти на берег перед началом вечеринки, которую он так ждал? С отклонениями, конечно, был, но…
— Только это не хватало, — Гордей выругался, не сдержавшись, имея в виду ещё одну трагедию, связанную с «Лаки».
Игорь солидарно промолчал. Тоже так думал: только этого не хватало.
— Кстати, — он вдруг прервал молчание. — Я фотку одну нашёл. Знаешь, совсем случайно, в ящик за документами полез, а она выпала. Как увидел, чуть не прослезился. Подожди.
Он вышел из кухни буквально на две минуты, а когда вернулся, сжимал в ладони квадратик фото.
— Сам понимаешь, тогда на телефоны мало кто активно щёлкал, — словно извиняясь, произнёс Игорь. — Но я помню, как кто-то из девочек… Не стрип, она не тёрлась о шест. Развлекалочка — та, что выпивает с посетителями, сейчас они как-то мудрёно называются…Ладно, не важно. Вот она и принесла фотик. И мы все, как дураки, стали выпендриваться. Она потом фотки напечатала и всем по штуке подарила. Хорошая девочка, жаль не помню, как звали. Она недолго в «Лаки» работала.
Он протянул старую, помятую фотографию.
— Извини, — сказал. —Я альбомов не собираю. Валялась в ящике стола. Много лет валялась.
На фотографии человек пять молодых и крепких парней стояли у входа в «Лаки». Но первым, кого увидел и узнал Гордей, был вовсе не сильно изменившийся, но знакомый ему Игорь.
Гордей смотрел только на одного человека. На Булена. Белобрысый, похожий на лёгкий одуванчик, он улыбался в камеру белозубо и так искренне, как никогда Гордей не замечал за ним. Он обнимал одной рукой какого-то высокого чернявого парня, а второй выбрасывал в объектив рок-н-рольные «рога».
— Это Тима, — кивнул Игорь, указывая на Булена.
За восемнадцать лет Тима нисколько не изменился. По крайней мере, внешне.