Страница 92 из 140
— Зря ты, — сказал Гордей, переводя Толяну деньги. — Я бы и так дал, без всяких условий. На памятник.
— Я не побирушка какой-нибудь, — зло ответил Толян. — Если бы мог, обошёлся без этих… сеструхиных друзей… А так всё честно — я даю нужное, ты за это платишь.
Гордей не понимал ненависти Толяна. Кажется, они ему ничего плохого не сделали.
— Вы всегда её за бортом оставляли, — пояснил Толян, словно читая его мысли. — Она вам в рот смотрела, бегала, как собачонка.
Это тоже было открытием.
— Брось, — сказал Гордей. — Никто её нигде не оставлял. Она вообще очень… самостоятельная… Была.
— Да что ты можешь знать? — Толян говорил уже не зло, а с какой-то неизбывной горечью. — Все вы… И эта ваша Нира… Тварь…
Он передёрнулся.
— Вот уж не надо, — не вытерпел Гордей. — Это Рита что-то хотела… Нире…
Сигарета закончилась, разговор стал вязнуть. Он вообще уходил в ненужную сторону.
— Да, — вдруг согласился Толян. — Тогда… Она, Ритка, разозлилась почему-то на эту девку. Что-то они не поделили. Мужика, кажется. Из ваших… Не тебя ли?
Он со злым подозрением уставился на Гордея.
— Нет, нет… Это Ми… Другой… Не из наших.
Чуть не сдал Мику.
— Да ладно, — милостиво не заметил оговорки Толян. — Дело прошлое. В общем, Ритуля попросила меня преподать урок. И там всё получилось…
Он потёр высокий морщинистый лоб растопыренной пятернёй.
— Вроде, как шутка, девочку попугать — что такого? Никто и не ожидал. Меня-то не было, пацаны рассказывали после. Они дожидались на условленном месте, Нира только подходить стала, просекла, что-то не то, и уже собиралась задний ход дать. Но мои успели перехватить, даже на байк закинули. Только она брыкалась сильно, пока возились, пацан подбежал. Из охраны, это уже после стало известно. Ему хотели пару раз по шее врезать, да и отпустить. И девчонку эту тоже, всё равно шутка сорвалась. А он быка врубил. Лезет, как чумовой, глаза выкатил, ещё немного — и пена изо рта пойдёт. Ну и обозвал Серёню, мир его праху… В общем, так обозвал, за что не прощают. Да ещё и при всех. Они с Серёней, кажись, по малолетке тусовались, и тот как бы знал про него…
Толян подумал, подбирая слова.
— В общем, как в богеме говорят, вроде Серёня — голубой. У Серёни кукушка встряхнулась, он этого охранника там на месте закопал бы, только место неподходящее — бар рядом, менты на шум быстро бы приехали. А ещё быстрее — свои же, из охраны. Все знали, что хозяйка с большими людьми ручкуется, светится только самый отмороженный там будет. Если бы знали, что девка — дочь хозяйки… Сеструха мне подлянку кинула…
— В общем, они поехали за машиной… — не вытерпел Гордей длинного предисловия про Серёню.
— Ага, — кивнул Толян. — ясно, что в межгород собираются. Сумки в багажник грузили, кто-то из пацанов видел. Девчонка и всего двое охранников. Один покрепче мужик, но на наших пять человек — дохлый номер. А второй, тот, что Серёню опустил, совсем пацан, хлипкий. Наши и решили, можно телегу подрезать на крайний случай. За городом ночью шансов много. Серёню, правда, уговаривали сначала, но он ни в какую. «Замочу гада», — и всё. Ну, и поехали…
Гордей обрадовался, что наконец-то перешли к основному.
— Всё шло, как масло по картине. Они стопорнулись, чуть до большого моста не доехав, бычара в кусты резво так побежал. Видать, прихватило его Серёниными молитвами. В телеге только девчонка и парень тот остались. А, вспомнил… Кажись, Тимой звали. Наши подъехали: «Позвольте на выход». Девка и пацан бледные, вцепились в сидения, про какую-то песню несут, что из-под моста слышится. Но Серёня, покойничек, если с ним «куку» случается, такой упёртый становится. Вытащили, в общем. А в процессе успели Тиму этого по голове приложить, кропаль совсем, а тот брыкнулся в бессознанку. А пацаны мои прямо уже все разгорячились так, что дымятся. Молодые, что…
Толян посмотрел на Гордея, словно ища в его глазах одобрения страстной молодости. Гордей не одобрил.
— Подонки они, ребята твои, — от возмущения он уже не пытался расположить этого урода к себе.
Драка — это одно, а впятером на шестнадцатилетнюю девочку... Холодная игла в сердце Гордея тоскливо заворочалась. Он не знал, всё это время не знал, что пришлось пережить Нире. Она так отчаянно хотела стать его, а Гордей и не подозревал, что в последний раз... Берёг её. Для себя берёг. А через три часа эти подонки…
— Ну, как скажешь. — неожиданно согласился Толян. — Видимо, не только ты так думаешь. Потому что дальше…
Туповато-настороженное выражение на его лице сменилось каким-то нереальным ужасом.
— В общем, то, что пацаны рассказывали после… Они футболку и джинсы с неё уже сорвали, и разложили прямо в чистом поле…
— Избавь меня от подробностей, — торопливо предупредил Гордей.
Ему хотелось заткнуть уши или — ещё лучше — вбить Толяна в шершавое крыльцо кафе. Со всей силы. Размазать этот поганый рот по ступенькам. Уже второй раз за невыносимо длинный день Гордею хотелось кого-то вбить, растереть в кровавую кашу. Он постарался успокоиться. Если дать волю чувствам, так и не узнает, что произошло тогда.