Страница 81 из 140
А сейчас фигурок не было. Вместо желтоватых статуэток на полке стояли в невысоких вазах пучки какой-то сухой травы. Гордей неожиданно понял, что запах этого сухостоя — хрупкого, острого, со сморщенными коробочками так не распустившихся бутонов — с вкрадчивой навязчивостью наполняет квартиру. Он поморщился.
Нет, не ветхой старостью. Смесь выдохшихся духов, увядающего тела и несбывшихся надежд он часто ощущал в домах стариков, к которым приезжал на вызов.
В квартире Кайсы и Гордея сейчас пахло вечностью. Он не смог бы толково объяснить, почему подумал об этом вдруг. И вообще — что значит «пахнет вечностью»? Есть ли какой-то привкус у кладбищенской тишины? Пахнет ли чем-нибудь особенным крик вороны в хмуром небе над могилами, бумажные венки, оставленные покойникам цветы?
Но от этих пучков пахло именно так.
Гордей огляделся и понял, что сухая трава заполнила весь зал. Висела небольшими декоративными вениками в углах, торчала из всех ваз, ютилась в маленьких баночках на подоконнике за шторой. Когда Кайса увлеклась этой икебаной? Жутковатое занятие, надо сказать.
— Кайса! — уже несколько раздражённо повторил Гордей. — Какого чёрта?
Она возникла на пороге, стояла, прислонившись к косяку и смотрела на него с милой насмешкой. Будто поддразнивала.
— Откуда тут этот сухостой?
— О, — наконец-то ответила Кайса. — Тебе понравилась сегодняшняя ночь?
Она облизнула губы розовым влажным языком, и у Гордея вдруг подпрыгнуло сердце.
— При чём тут сегодняшняя ночь? — быстро сказал он, чтобы не дать затянуть себя в сладострастный омут.
Потому что всё было ненормально, так не должно быть. Инстинкт самосохранения кричал: сухостой — неправильно, исчезновение фигурок — неправильно, прошедшая ночь…
Это восхитительно, но… неправильно.
— А при том, что всё этом мире связано, — неожиданно ответила Кайса.
Она отстранилась наконец-то от косяка, прошла к дивану и села, сложив ногу на ногу. Возникший словно из ниоткуда кот Тима мягко запрыгнул на подушку и устроился под рукой Кайсы.
— Что это за хрень? — Спросил Гордей. — Вот эта трава — что за хрень, я хочу знать. И куда делись фигурки. Я не собираюсь выслушивать философские сентенции, а интересуюсь: что за чертовщина в последнее время происходит в нашем доме?
Он вообще-то жаждал понять, что за чертовщина в последнее время вообще происходит в его жизни, но в данный момент готов был удовлетвориться хотя бы локальным объяснением.
Кайса пожала плечами, а кот, когда Гордей повысил голос, прекратил мурлыкать и угрожающе зашипел, уставив на него глубоко синий взгляд.
— Не стоит так волноваться, — примиряюще произнесла Кайса, поглаживая кота между ушами.
От её мягких касаний Тимина угроза сдулась, как будто Кайса нажимала на кнопочки, выпускающие из кота пар.
— Это всего лишь бессмертники. Цветы, победившие смерть. Символ нашей любви, которая преодолевает время. Вечная любовь и неиссякаемая жизнь — разве это плохо? Что тебе не нравится в вечной любви?
— В любви мне всё нравится, — буркнул Гордей.
Он чувствовал себя сейчас котом Тимой, затихающим под её словами. От звуков голоса Кайсы сходило на нет и его раздражение.
— Мне не нравится этот запах. И исчезновение фигурок.
На самом деле он уже почти не ощущал флёра кладбищенской тишины.
— Вот видишь, — улыбнулась Кайса. — Ты быстро привык к нему. К хорошему быстро… А что касается фигурок…
Лицо Кайсы скривилось. Она быстро опустила голову, не хотела, чтобы Гордей заметил гримасу, но он всё равно заметил.
— Я…
Голос зазвучал с каким-то внутренним надрывом. Губы Кайсы дрогнули, глаза моментально наполнились слезами.
— Я не могу без слёз смотреть на них, — слова теснились сдавленными рыданиями. — Это так… Так печально, Гордей, все эти…
Чёрт побери, не хватало ему ещё одной истерики за прошедшие сутки. Да что с ней такое? Эти жуткие скачки настроения уже нельзя списать на ПМС или чрезмерную впечатлительность. Она вообще не могла держать себя в рамках. Словно в Кайсе боролись две личности, и это то приводило её в неоправданно приподнятое настроение, то бросало в истерику опять же без веской причины.
Теперь Гордей уверился: нужно обязательно показать Кайсу специалисту. Он хотел спросить про беременность, но не мог напрямую. Знал её чувствительность, когда дело касалось этого вопроса.
— Успокойся, — Гордей торопливо подошёл к Кайсе, неловко потрепал по макушке.
Покосился на тут же напрягшегося кота. В самом деле, это жена его или только что появившегося Тимы?
— Ничего, Кайса, ничего, — приговаривал он, стараясь втиснуться между Кайсой и котом. — Просто ты так любила их, это же единственное от отца…
Гордей победил Тиму. Всё-таки он был неизмеримо больше. Кот очень нехотя оттеснился к подлокотнику.
Она в голос всхлипнула:
— Да-да. Именно, от отца… Не могу о нём… Как посмотрю, как вспомню… Такие чужие в этом городе, зачем я вообще привезла их сюда? Не место им здесь, не место…