Страница 72 из 140
Гордей засиделся за ноутбуком так поздно, что Кайса уже легла спать.
Выискивал информацию, сам точно не понимая какую. То набирал в поисковике «Маргарита Чугуева», то «Нира Эльман», то «Лаки». Маргарита Чугуева выдавалась исключительно, как спортсменка-рэгбитска, и то в связи с травмой, полученной прямо во время соревнований. Остальные ответы были настолько абсурдными, что на корню убивали даже малейший шанс отнестись к ним серьёзно.
Один раз Гордей набрал «стень», но пролистав ленту со «Стенька Разин, обнявшись с младой женой», сдулся на пятой странице. При всей лавине информации, которую обрушивал интернет, надеяться на решение каких-то личных вопросов не приходилось. Надо думать и искать самому. Из любых реальных источников.
Всё, что он знал и переживал эти восемнадцать лет, вдруг принялось стремительно поворачиваться своей теневой, неизвестной ему стороной. Сначала ему сообщили, что Ниру отправили из Яруги, а теперь вдруг выяснилось, что Лара Эльман боялась вовсе не бандитов, а, очевидно, никому неизвестного отца Ниры.
История с выпускным и беременностью Лары почему-то вызывала у Гордея какой-то и в самом деле мистический ужас. Он не верил ни в потусторонние чёрные силы, ни в божественное «непорочное зачатие». До сих пор не верил. Сейчас что-то глубинное, неизведанное поднималось с самого дна души, как осадок, копившийся годами. Тёмная муть, в которую он не верил, но которая вне зависимости от его соображений обволакивала Гордея.
А теперь и Ритка Облако…
Экран перед глазами поплыл тёмными рядами червячков-букв и кричащими пятнами картинок. На сегодня всё равно уже ничего не поделаешь. Гордей выключил ноут. Он сначала решил залечь на большом и неудобном диване в гостиной, с его стороны было свинством тревожить спящую жену, но именно сегодня не хотелось засыпать одному.
И Гордей поступил по-свински: быстро принял душ и завалился в нагретое гнездо, несколько его разворошив. Кайса сладко посапывала, отдавая своё сонное, спокойное тепло. Стало гораздо легче, тёмная муть начала рассасываться. Бог с ним, с Египтом.
Он уже балансировал на грани сна и яви, когда вдруг словно что-то толкнуло, вырывая из блаженной неги. Огромные бархатные глаза, на фоне белой постели казавшиеся совсем чёрными, внимательно смотрели на него. Изучали, словно видели впервые. Накрыло дежавю. И вчера Гордей проснулся от подобного взгляда. Когда ему приснилось, что рядом с ним лежит раздетая Нира.
Кайса поняла, что Гордей проснулся, вдруг застонала и облизала губы. Он сжался, когда прохладные пальцы нежно коснулись щеки, провели по шее, плечу, застыли на груди. Гордей удивился странному ощущению от этих прикосновений. Он не узнавал их. И взгляд, и движения, а самое главное — реакция его собственного тела, совсем не походили на то, что случалось между ним и Кайсой.
Не жалкие попытки обратить на себя внимание. Не механические упражнения с целью зачать ребёнка. Вырвавшаяся страсть. Хмельная брага, долго созревающая в сосуде, поднялась и выбила пробку. Вот на что это было похоже. Он чувствовал безошибочным инстинктом дикого животного, таившегося в нём.
А потом её ладонь спустилась ниже, и он выгнулся навстречу ласке. Под прохладными пальцами зародился огонь, горячие всполохи побежали по всему телу. Оно, это тело, жаждало продолжения, пытаясь подавить тревожные сигналы.
Всё сводило с ума: и вспыхнувшее желание, и необъяснимый страх.
По уху вскользь пронеслось лёгкое дыхание, и это взволновало ещё больше. Она целовала Гордея. Мягкие губы настойчиво оставляли влажную дорожку на коже.
— Гордеев… — выдохнула она.
— Подожди, — удивлённо сказал Гордей.
Что-то насторожило его.
— Нет… — в шёпоте сложно различить оттенки интонации, но ему вдруг показалось, что этот голос вовсе не Кайсы.
Кайса не дышала так глубоко и не делала такие паузы между звуками:
— Никакого ожидания. Я уже долго ждала.
Нежность и страсть — Гордей не узнавал Кайсу. Она стащила с него трусы и властно схватилась за обнажившуюся плоть движением собственницы. Гордей принадлежал ей — полностью и без остатка, вот что она словно хотела донести до него этим движением.
Кайса… брала. Брала его, немного неловко, немного больно, как будто впервые прикасалась к мужскому телу и ещё не понимала его, но пыталась вести сольную партию.
Кайса уже совсем обнажённая («Когда успела снять пижаму?», — смутно удивился Гордей, и тут же вспомнил, что в последнее время она носила лёгкий пеньюар) спускалась губами всё ниже и ниже, прочерчивая ту же влажную дорожку по груди, а потом — по животу.
— Я думаю, это вкусно, — вдруг сказала Кайса порочным шёпотом, и Гордею, который впервые слышал от неё нечто подобное, это понравилось.
И то, что последовало потом, понравилось нисколько не меньше, а гораздо, гораздо, неизмеримо больш…
Сильный взрыв рассыпался ярким фейерверком по спальне. Огненные брызги плясали по знакомым обоям в закрученных вензелях, музыка покатилась по потолку, петарды били в окно, путаясь в занавесках. Не сразу Гордей сообразил, что глаза у него закрыты, он не может видеть этот праздник разлетающегося вселенского взрыва, в котором зарождаются миллиарды звёзд с потенциальной жизнью, но чувствует его так, будто видит.