Явление прекрасной N

Гордей нашёл номер Алины. Он вспомнил, где впервые услышал вот это — «стень». И сам не понимал толком, с чего вцепился в слово. Просто вдруг почувствовал: от него протянулась какая-то тонкая, едва заметная ниточка к странным событиям, происходящим в Яруге.

Девушка ответила сразу, словно сидела наготове и ждала звонка.

Гордей несколько сумбурно объяснил, кто он такой, и попросил передать телефон Сергею Викторовичу.

— Дед умер, — грустно сказала Алина. — А вас я, конечно, помню.

— Соболезную, — искренне ответил Гордей. — Когда?

— Через два дня после вашего визита.

— Вот как, — Гордей замолчал.

— Почему мне кажется, — вдруг сказала Алина, — вы звоните не просто поинтересоваться здоровьем? Что-то случилось?

— Я хотел спросить… Он тогда упомянул нечто… «Стень», кажется. Хотел узнать, что это такое.

— О, — сказала Алина, — как раз тут я могу вам помочь. Недавно разбирала записи и надиктовки деда. Он книгу писал…

— Книгу? — удивился Гордей.

— Знаете что… — сказала Алина. — Вы сами посмотрите. Только я скоро уезжаю.

И зачем-то виновато пояснила:

— Замуж выхожу. У вас завтра есть время?

Гордей хотел признаться, что теперь — сколько угодно, но ограничился сухим «да».

Когда он вернулся домой, то первый, кто его встретил в знакомом до боли коридоре: огромный дымчатый кот, похожий на крепко взбитое облако. Гордей даже отпрянул с порога, посмотрел на номер квартиры и снова заглянул в приоткрывшуюся дверь.

Квартира их с Кайсой. Коридор — тоже. А вот кот — нет. Его там вообще не должно было быть.

Гордей крепко зажмурился и снова открыл глаза несколько раз, чтобы исключить фантомные явления в сетчатке.

Кот не исчез. Оставался последний вариант: хитроумный зверь сидел в засаде и, дождавшись, что кто-то из них откроет дверь, злодейски проник в квартиру.

— Приятель, — сказал Гордей, глядя в невозмутимую морду пушистого шара.

Вернее, двух шаров: в облачном мареве вырисовывалось некое подобие снеговика. Где один ком, поменьше, плотно сидит на том, что побольше.

— Приятель, — повторил Гордей. — Сматывайся быстрей. Я — сама доброта по сравнению с Кайсой. Ты не представляешь, как она звереет от присутствия животных в своём доме.

Он помнил, что творилось в их квартире, когда Кайса обнаружила на кухне сбежавшую от соседского ребёнка морскую свинку. И как она жаловалась на кота, что жил этажом выше и регулярно сваливался на их балкон.

— Исчезни, — предложил Гордей и открыл входную дверь ещё шире. — Пока не поздно.

— Чего ты в дверях торчишь? — было поздно, так как в коридор вышла Кайса. — Сквозняк же.

Она тут же увидела и удивлённого Гордея, и кота, так и не сдвинувшегося с места.

— А-а-а, — ласково сказала Кайса и наклонилась, чтобы погладить кота. — Это Тима. Он будет жить здесь.

— Какого чёрта? — возмутился Гордей. — Зачем нам кот? Ты же запах кошачий терпеть не можешь.

— Теперь — могу, — заверила Кайса. — И, кстати, это веское основание, чтобы сдать те путёвки. Мы же не может бросить Тиму на произвол судьбы?

Она присела, обхватила пушистое пузо и не без труда взяла кота на ручки. Он громко, как заведённый трактор, заурчал, удобно устраивая задние лапы на её локте. У Гордея возникло безумное чувство, что кольцо рук Кайсы — одно из самых привычных мест для кота. Как будто они десятилетия вот так существовали в неразрывном тандеме: Кайса и Тима.

Но это полная чушь. Никогда у Кайсы не было ни единого, даже самого завалящего котёнка. Она не любила животных. Никаких. А этого Тиму они вообще впервые в жизни видели.

— Почему ты не спросила моего мнения? — сказал Гордей.

Прозвучало не весомо, как всегда, а жалобно. Гордей словно тушевался перед этой новой Кайсой. Чувство непривычное и неприятное.

— Гордеев, — весело произнесла она, и Гордей вздрогнул. — Тебя всё равно сутками дома не бывает, можно я хоть сама выберу, с кем мне время проводить, пока тебя нет?

— Пожалуйста, — сквозь зубы процедил Гордей. — Не называй меня так больше. Никогда.

Он где-то понимал Кайсу, которая теперь пыталась изо всех сил копировать Ниру, только перенести такое не мог— А как мне тебя называть? — Кайса не обратила внимания на его угрожающий тон. — Это же самая правдивая правда: твоя фамилия — Гордеев.

Чёрт возьми. «Самая правдивая правда». Гордей очень хорошо помнил, кто любил подобные выражения. «Новые новости». «Сладкие сладости». «Печальная печаль». Так говорила Нира.

Но эта самая фальшивая Нира подошла к нему, нисколько не смутившись, и вдруг водрузила ему на руки этого Тиму. От неожиданности Гордей крепко обхватил его вокруг пуза. Кот был тяжелее даже, чем казался, и сразу оттянул ладони. Прямо в лицо уставились два глубоко-синих глаза с вертикальными зрачками, напоминающими песочные часы. Посмотрев в них, Гордей раздумал швырять кота на пол. Взгляд светился странной, но мыслью. В нём не было ничего человеческого, но и кошачьего — тоже.