Явление прекрасной N

«Скоррррьяяя»… Паб-зал «Лаки» закачался перед глазами Гордея. По стенам, шурша, забилась острая осока, разрезая густой, кофейный воздух паба. Как молния на одежде расползлась в разные стороны реальность, выпуская тело другого измерения.

Гордей услышал тоскливое пение ветра, перебирающего струны острой осоки. В эту пронзительную мелодию врывалась потусторонняя тревога: надрывно, делая большие паузы, кричала какая-то птица. Зал бара словно заволокло туманом: клочковатым, тёмно-зелёным, покрывшего столики и стены лохмами болотного киселя.

Гордей посмотрел на свою руку и увидел, что запястье и локоть поверх куртки фосфоресцируют оливковой топью.

— Вы знаете, какая у неё нежная прозрачная кожа? — Булен опустил ресницы. — И глаза — чёрные, с зелёно-золотым отливом, и локоны — золотые. Она могла бы стать кем угодно, если бы захотела. Но она никогда не хотела. Все дороги открывались перед ней, происхождение много значит, да, но она сама… с таким-то характером. Только никак не могла отпустить прошлое…

— Булен, — кофе в чашке закончился, и Гордей очухался от наваждения.

Что мог этот странный бармен добавить в кофе? Хотя навряд ли он рискнул бы травить Гордея под пристальным вниманием полиции к «Лаки».

— Слушайте, — неприятных ощущений Гордей не испытывал. Просто словно забылся на минуту в коротком, внезапном сне. — Где вы были, когда Нира… умерла…?

Тот покачал головой:

— Вы неправильно говорите. Я же только что объяснил: она скоро вернётся. Всегда возвращается, что тут непонятного?

— Хорошо, — Гордей с годами приобрёл богатый опыт общения с подобным контингентом.

«Неотложку» иногда ошибочно отправляли на вызов, где требовалась психиатрическая бригада.

— Где вы находились, когда хозяйка ушла?

— В одном месте, — уклончиво ответил Булен.

— Вас полиция вызывала на допрос?

Бармен с удивлением посмотрел на него:

— Простите, но при чём тут полиция?

Парень был явно не в себе.

— Я про Ниру, — осторожно сказал Гордей. — У неё же имеются какие-то близкие люди? Им же сообщили?

— Я — её близкий, — вдруг сказал Булен. — Самый близкий. Всегда рядом. Глупый, преданный Бю-юлен. Всегда жду. Если тебя кто-то ждёт, то всегда есть повод вернуться. Ещё кофе?

Гордей отказался.

— Вы давно с ней знакомы? — спросил он, надеясь узнать хоть что-то.

— Давно, — сказал Булен. — Могу сказать точно — восемнадцать лет. И три месяца.

Судя по тому, что бармен и выглядел лет на восемнадцать-двадцать, получалось, он практически всю свою жизнь знал Ниру. С самого младенчества.

— А где? И как?

— Я должен был, но не сумел. Нарушил слово, — вздохнул Булен. — Теперь вот жду, когда вернётся. Снова и снова. Но вас — смогу, не волнуйтесь. У меня сейчас гораздо больше возможностей.

Гордей удивился:

— А почему вы должны меня защищать?

Тот улыбнулся еле заметно.

— Нира так хочет. Ей это важно — защитить вас.

Гордей пришёл сюда вовсе не для того, чтобы говорить о себе.

— Но раз вы так хорошо знаете Ниру, то можете сказать, где она жила всё это время? До того, как вернулась в Яругу?

— В одном месте, — покачал головой Булен. — И не буду утверждать, что оно замечательное. Между нами говоря, там довольно паршиво. Не ветви и не корни. Мы застряли посередине, потому что Нира не хотела уходить.

Он вдруг весь передёрнулся.

— Но вы не волнуйтесь, — Булен вновь завёл свою заезженную пластинку. — Она очень скоро вернётся.

Последнее он особенно подчеркнул.

Гордей вспомнил тело в бледно-голубом свете прозекторских ламп и почему-то икнул.

— Какое место? — торопливо повторил он. — Откуда вы приехали?

Теперь он нисколько не сомневался, что придурковатый бармен явился вместе с Нирой.

— Студень, — вдруг сказал тот. — Если вы хотите знать, на что похоже это место, то лучше всего подходит вязкий студень, переваривающий всё, что в него попадает. Питание для перводрева. Иногда там бывает терпимо, но очень редко…

— А название есть у этого… студня? — как раз Гордей начинал терять терпение.

— Не думай… — опять прикрыл глаза Булен, обращаясь сам к себе. — Не думай, не думай, не думай… Ничего плохого не случится. Расслабься и жди. Знаешь, как нужно медитировать? Представить зелёные волны. Как расступаются зелёные волны, и она выходит — с сумочкой и растрёпанной причёской. Выше сгиба локтя чернеет крошечная родинка, а брюки колышутся от бедра. В сумочке у неё всегда есть ключ, он открывает любые замки и сердца. Всего лишь нужно дождаться, когда она повернёт ключ в твоём сердце, и тогда снова почувствуешь себя живым.

Он открыл глаза и в упор посмотрел на совершенно выпавшего в осадок Гордея.